Дом колдовства - Браун Картер - Страница 19

Я оставил его, вытирающим свои глаза. По какой-то странной ассоциации он напомнил мне невесту, покинутую на ступенях церкви.

8

Когда я навещал Урсулу Овен в последний раз, было немного меньше половины девятого, так что прежде, чем войти, я проболтался около ее дома минут десять.

Я почему-то подумал, что привычка была второй натурой Урсулы, ведь это часто бывает у молоденьких девушек.

Ровно в половину девятого я нажал кнопку ее звонка, а потом быстро отошел на три шага назад. Мне показалось, что прошло довольно много времени, прежде чем дверь, удерживаемая цепочкой, немного приоткрылась, и большие фиолетовые глаза, близоруко прищурившись, стали всматриваться в отверстие.

– Кто это?

Как и в первый раз, голос ее был низким и вибрирующим.

– Чарли, – ответил я простуженным баритоном.

– Дорогой! – лицо ее прояснилось. – Ты хотя бы позвонил, прежде чем придти. Я только что из душа.

Действительно, привычка была второй ее натурой, и на ней был тот же халатик, что и в первый раз. Она распахнула дверь, но я подождал, пока девушка повернулась ко мне спиной, чтобы войти в квартиру и предусмотрительно держался в трех шагах позади. Она бедром ударилась о низкий столик, и у нее вырвался крик боли. Через секунду Урсула сложилась пополам и стала шаркать по подносу на столике в поисках очков. Халатик сильно обтянул ее ягодицы, которые находились от меня на расстоянии вытянутой руки. Искушение было слишком велико; я слегка шлепнул по ним, и она издала радостный вопль:

– Ну, что ты, Чарли! Ведь ты еще даже не поцеловал меня!

Урсула повернулась ко мне с очками в руке и прелестной улыбкой на лице. Я даже не предполагал, что у нее может быть такая улыбка. Потом Урсула надела очки и лицо ее совершенно изменилось.

– Мистер Бойд?

– Если это вас не устраивает, почему бы вам не снять очки еще раз, чтобы устремиться со мной в постель, – предложил я ей. – Если вам нравится, вы даже можете называть меня Чарли.

Она инстинктивно отпрянула и снова налетела на низенький столик. В течение нескольких секунд ее руки бешено колотили воздух, потом она свалила столик и оказалась на ковре. Ноги ее поднялись вверх, судорожно брыкаясь. В результате этих манипуляций купальный халатик совершенно распахнулся и в течение нескольких, увы, слишком коротких секунд, я мог с интересом наблюдать забавный эротический спектакль. Наконец, ей удалось перевернуться на живот и встать. Потом с гневным рыданием она бросилась на кушетку, упала на нее и спрятала лицо в подушках. Ее плечи конвульсивно вздрагивали, и я, решив, что это надолго, сел в кресло и закурил. Однако за то время, пока я выкурил сигарету, плечи ее ни разу не шевельнулись, и лишь тяжелое дыхание подсказывало мне, что она еще жива.

– Вы немного меня интригуете, Урсула, – проговорил я кротким голосом. – Эти красивые фиолетовые глаза, эта женственность, исходящая от вас, которую я видел накануне вечером. Ваш голос был немного хриплым, немного вибрирующим, полным тысячи обещаний, конечно, не высказанных, и все это до того момента, пока я не представился. И вы так быстро изменили свой облик, что это заставило меня подумать, что вы ждали, ждали, но совсем другого человека. В прошлую нашу встречу, когда вы переоделись, я даже удивился, та ли это девушка, что была здесь несколько минут назад. Я вспомнил, как вы ударялись о предметы, когда бежали через салон. Значит, вы ждали, что это будет кто-то достаточно важный и нужный, кому вы, рискуя сломать шею, хотели показать ваши замечательные фиолетовые глаза без очков.

Девушка медленно выпрямилась, села, сняла очки и стала вытирать глаза носовым платком, который вынула из кармана халатика. Потом снова надела очки и посмотрела на меня с глубоко унылым видом.

– Неприятно то, что два человека придумывают одну историю и рассказывают ее одними и теми же словами, – продолжал я. – Я сегодня видел Фремонта, и, если бы закрыл глаза, то мог бы подумать, что слышу вас, за исключением, конечно, голоса. Слова были почти те же. Он даже посоветовал мне поговорить с вами, потому что вы можете мне рассказать про ухарские сцены, которые проходили в кабинете Максин Лорд, про ее гнусную привычку находить у людей их слабые стороны и про все остальное. Беда Фремонта заключается в том, что он слишком много приписывает себе.

– Я не могу понять, о чем вы говорите, – прошептала Урсула.

– Когда Максин порвала с Фремонтом, он, вероятно, возненавидел ее до глубины души и изо всех сил начал мстить ей. И тут ему пришла в голову мысль украсть формулу. Удар бы намного потерял в силе, если бы кражу обнаружили до того, как духи были запущены в производство. Фремонту было необходимо, чтобы факт кражи своевременно не был обнаружен. У него были три варианта: Сталь, который довел формулу до конца, Джонатан и вы. И вот тогда он без сомнения выбрал вас.

– Я вас прошу! Я вас умоляю, не говорите об этом!

Фиолетовые глаза утопали в слезах.

– У меня нет выхода, – холодно возразил я. – Фремонт видел превосходную секретаршу, носящую очки и бронированный каркас, лишающий ее малейшего подобия женщины, скрывающей все округлости. Он, безусловно, знал, будучи хорошо знаком с Максин, и о том, как длинны вечера у одинокой девушки, и о том, что вы относитесь к разряду тех девиц, которые высыхают, преданные своему служебному долгу, словно рожденные для того, чтобы оставаться девами и умереть в одиночестве. Но Фремонт поближе заглянул в ваши фиолетовые глаза и догадался, что под броней скрывается женщина нежная и уязвимая, которая только и ждет, чтобы ее обнаружили.

Мне казалось, что я повторяю уже давно слышанные ею слова, но это был единственный способ задеть за живое и уязвить Урсулу, и я продолжал:

– Тогда, совершенно неожиданно, вы заимели преданного воздыхателя. Мужчину, что ни на есть самого сладкоречивого, сумевшего разглядеть нежную женщину за бронированным фасадом. И я представляю себе, как вы каждый день забавлялись, встречая Максин в конторе и думая про себя: «Если бы она только знала!» А потом, так как дела у вас шли отлично, Фремонт заговорил о женитьбе. Ну, конечно, вы не чувствовали никакой привязанности к Максин, которая насмехалась над вами, и она получила бы то, что заслужила, если бы вы скопировали формулу и отдали ее Фремонту.

– Нет! – закричала Урсула. – Нет! Это неправда! Во всяком случае, в отношении формулы! Согласна, Чарли и я, мы собираемся пожениться, он меня любит. Но ведь это не преступление! Я только держу это в секрете, потому что продолжаю работать на Максин, но мы…

– Значит, он сходит по вас с ума, – жестко перебил я ее. – А сколько раз, в точности, вы видели его с тех пор, как отдали формулу? У вас было время до моего появления подумать над этим.

– Я не знаю… не могу вам сказать в точности. Прежде всего, я никогда не давала ему формулу! Вы пытаетесь подловить меня в ловушку для того…

Ее взгляд затравленного зверька проник в мое сердце. Она сняла очки, глаза ее затуманились, и поток слез резко увеличился.

– Ни одного разу, – прошептала она. – Даже, когда вы вошли в дело, он не пришел повидать меня. Лишь позвонил из своей конторы и сказал мне, что если вы обнаружите правду, то я заплачу за это самой дорогой ценой. Ведь я украла формулу. По его голосу я поняла, что он напуган. А потом я стала убеждать себя, что это мне показалось. – Урсула медленно вытерла глаза и печально улыбнулась. – Никто не решится сразу отказаться от своей мечты, не так ли?

– Напишите мне обо всем этом, Урсула, – твердо проговорил я.

– Все? – воскликнула она, надев очки, и посмотрела на меня с ошеломленным видом. – О Чарли и обо мне?

Я утвердительно кивнул головой.

– Только то, что он попросил вас осторожно снять копию с формулы. Дату и время, когда вы смогли осуществить это, и час и место, когда вы отдали ее ему. Это все, что я хочу от вас.

Девушка встала и неуверенной походкой направилась к своему секретеру. Я успел выкурить еще одну сигарету, до того как она подошла ко мне и протянула подписанные показания.