Белое бикини - Браун Картер - Страница 12

– Дженни была сукой! – с горечью сказал Эдгар.

– Вот почти точные ее слова, которые она произнесла, когда попросила у меня денег, – продолжал Рэнд. – Она усмехнулась и сказала: «Мне нужна тысяча долларов на жизнь. Тогда мой муж будет счастлив, иначе он начнет бегать за другими девками. Ты так богат, что не заметишь потери!» Вся эта болтовня была для Дженни своеобразным механизмом защиты. Невозможно было пытаться что-то сделать для Дженни, кроме того, чтобы просто дать ей денег. Поверьте мне, мистер Холман!

– Она была сукой! – с удовлетворением повторил Эдгар.

– Ей было всего двадцать два года, и теперь она мертва, – заметил я.

– Жизнь всегда жестока! – хмыкнул Эдгар.

– Думаю, она была по-настоящему жестока к Дженни, – сказал я. – Может, кто-нибудь объяснит мне, как может утонуть первоклассный пловец, да еще одетый?

– Не понимаю, мистер Холман. – Рэнд вопросительно смотрел на меня.

– Мне в голову приходят лишь две возможности, – и обе меня не устраивают, – кивнул я. – Я думал, может, у вас обоих есть какие-нибудь идеи.

– О каких двух возможностях вы говорите? – спросил Эдгар.

– Одна – самоубийство, но я склонен отбросить ее. Дженни не была похожа на человека, способного на самоубийство. Но даже если бы она была такой, не могу представить, чтобы первоклассная пловчиха пошла в воду одетой. Дженни для этого случая скорее всего надела бы белое бикини. Остается предположить другое: кто-то держал ее под водой, пока она не захлебнулась.

– Мистер Холман! – нервно произнес Рэнд. – Это называется убийством.

– Верно!

– Зачем кому-то убивать Дженни?

– Может быть, если смогу узнать, что она делала в течение последнего месяца, я найду причину, – сказал я. – Спасибо вам за уделенное мне время и гостеприимство, мистер Рэнд. Прощайте.

– Прощайте, мистер Холман. Если вы узнаете что-нибудь, надеюсь, вы вернетесь сюда, чтобы рассказать нам.

– Я это сделаю, – пообещал я.

– Я провожу вас до двери, – встал Эдгар.

– Спасибо, – ответил я.

Мы покинули библиотеку и прошли к парадной двери. Дворецкий отсутствовал.

– Мистер Холман, – голос Эдгара был удивительно вежливым, – а вы твердо уверены, что Дженни была убита, как вы говорили в библиотеке?

– Не знаю. Я думаю, это возможно, только и всего.

– Кто мог убить Джонни?

– Этого я тоже не знаю!

– Да? – Хамство моментально вернулось к нему. – Похоже, что вы совсем немного знаете, Холман?

– Я быстро распознаю негодяев, – заметил я. – Вроде Джонни Федаро... или тебя.

– Не трогайте меня, мудрец! – прорычал он.

Мы дошли до двери, я открыл ее и вышел на ступеньки.

– Вы подсказали мне план, Эдгар, – сказал я, глядя на него. – Вы ничего не знаете, – я с горечью покачал головой. – Вы даже не знаете Вегаса, я полагаю.

– Тогда проверьте это!

– Ладно, – я пожал плечами. – Где находится самая большая рулетка? Самая большая рулетка в мире!

– В задней комнате заведения Фаулера! – ответил он. – Верно?

– Вы даже крутили это колесо с Дженни, приятель? – спросил я.

На секунду в его глазах промелькнула паника, потом он захлопнул массивную дверь.

Дверь приоткрылась на пару дюймов, и голубой глаз посмотрел на меня.

– О, это ты! – сказала Кати. – Входи.

– Ты ожидала Элиота Несса? – я толкнул дверь и вошел в квартиру.

– Не в таком виде! – сказала она.

На ней были черный лифчик и тонкие трусики. Контраст между черной тканью и молочно-белой кожей был разителен.

– Садись на кушетку, я приготовлю напиток, и ты сможешь рассказать о своем дне, Рик! – сказала она с энтузиазмом.

– Я ничуть не продвинулся в расследовании, Кати, – признался я. – Какой день был у тебя?

– Изумительный! – крикнула она из кухни. – Я придумала следующий куплет для своей баллады.

– Здорово! Не могу дождаться, чтобы услышать его.

– Тебе не придется долго ждать! – пообещала она.

Она вошла в комнату, поставила бокалы на столик перед кушеткой, взяла гитару и запела:

«Они говорят, что она любит моего брата.

Потом пошла от одного к другому.

Прочь, парни, прочь!

Плачьте, парни, плачьте!»

Кати положила гитару на пол, потом посмотрела на меня.

– Неплохо, как ты считаешь?

– Восхитительно, – согласился я и взял ближайший бокал. – Почему ты в белье?

– Хочешь, чтобы я его сняла?

Я покраснел.

– Не сейчас, милая. У меня был трудный день в Сан-Диего.

– Такой трудный, что ты изменил свои намерения. Я просто хотела знать, так что теперь могу успокоиться.

– Не надо, милая, – сказал я.

– Бывает, Рик Холман, – сказала она, – когда я просто знаю, что ты чувствуешь на самом деле.

– Прошлой ночью так и было? – спросил я.

Кати засмеялась.

– Если бы я тебя не расшевелила, ты бы продолжал ползать около кровати на коленях, как древний моряк.

– Немного смущен, – сознался я. – Давай посмотрим... – Я посмотрел на часы. – Уже четверть шестого, верно?

– Уверена, что верно, малыш! – отозвалась она.

Я сунул кусочек льда ей в лифчик, и она вскрикнула.

– Ты жестокий!

– Расскажи мне о Дженни, – попросил я.

– Я постоянно это делаю. В конце концов, я пишу новую балладу о ней. Чего ты еще хочешь? Симфонию?

– Когда она работала в кафе, – спросил я, – заметила ты кого-нибудь, кто чаще других общался с ней?

– Каждый вечер сюда приходили парни просто смотреть на нее, – сказала Кати. – Она была очень привлекательной девушкой! Но я не помню кого-нибудь, кто особенно интересовался ею. Да! Теперь я вспомнила. Он приходил два-три раза в неделю, но никогда долго не оставался. Если у нее было время, они болтали. Но он всегда уходил до того, как я начинала петь, и я его ненавидела!

– Как он выглядел?

– Ему было лет двадцать восемь – тридцать. Красивый крупный мужчина, только лицо было до смешного полным.

– И глаза посажены близко друг к другу, густые черные волосы?

– Это он! – согласилась Кати.

– Не знаю, значит ли это что-нибудь, – задумался я. – Кстати, как ты сама относилась к Дженни?

Она сделала глоток из бокала.

– Она была ужасно несчастна, Рик. Она все время хамила, была в три раза грубее любого мужика. Мне это нравилось. Она мало внимания обращала на женщин, мужчин она ненавидела.

– А трое мужчин в течение шести месяцев?

– Это была часть этого, конечно! Она боялась пустоты внутри себя. Мужчина был ей нужен ненадолго, потом она его уничтожала. Посмотри на Пита. Сомневаюсь, сумеет ли он забыть Дженни.

– У Пита тоже жестокий характер, милая, – просто заметил я.

Она напряглась.

– Почему ты говоришь так, Рик?

– После прошлой ночи? Или ты шутишь?

– Ты не это имеешь в виду!

– Не это, – терпеливо сказал я. – Но не будем ссориться. Ты скажешь мне, что я имел в виду.

Кати вздрогнула, на ее лице появилось мрачное выражение.

– Ты продолжаешь настаивать на том, что это не несчастный случай, Рик, – сказала она тихо. – Я чувствую это все время. Дженни была убита! Дженни была убита! Кто-то держал ее голову под водой, пока она не задохнулась! Почему ты так чертовски уверен в этом? Ты что-нибудь знаешь, чего я не знаю?

– Не то, что ты думаешь, – откровенно ответил я. – Ты заботишься о Пите? Ты считаешь, что он главный подозреваемый, потому что он крупный парень с сильными мускулами, с не слишком сильным умом и вспыльчивым характером.

– Думаю, что да, – прошептала она. – Ну? – Она свирепо соединила брови. – Это Пит? Ты считаешь, что он убил Дженни?

– Нет! – простонал я. – По крайней мере, у меня такое чувство, хотя оно легко может оказаться ошибочным. Пита я подозреваю меньше всего, если уж пришлось к слову. Он может свернуть кому-нибудь челюсть прежде, чем поймет, что случилось. Но я не думаю, что он мог утопить ее.

Тень исчезла с лица Кати, и она благодарно улыбнулась мне.

– Ну, я рада этому.