Рыцарь понарошку - Бондарев Олег Игоревич - Страница 27

– Ну, вот и отлично! А ты все – «пи-пи-пи» да «пу-пу-пу»!

– А чего мне со всякими откровенничать?

– Тоже верно… Ладно, разговор не об этом. Где наши вещи… э-э-э… Как, говоришь, тебя?

– Шмицом меня зовут. Мамка покойная назвала.

– Вот что, Шмиц: лирику о покойных родителях оставь для других. Где наши вещи?

Но дровер словно не слышал: «увлекшись», он начал перечислять, кто из его многочисленных родственников скончался совсем недавно, а кто очень сильно хворает и, похоже, не переживет грядущую зиму.

Вал покачал головой – наглеет! – и стал подвигать уголек аккурат под шмицкое седалище.

– Эй! Я же просил! – тут же воскликнул лилипут.

– Я тоже, – холодно заметил Странник, но двигать уголек перестал. – Где вещи, гаденыш?

– Сперли.

– Кто? Уж не твои ли братцы?

– Не зна… А! Да, они!

– Вот… А теперь скажи-ка, как нам их вернуть?

– Мне почем знать?

– По угольку!

– А!.. Стой! Я могу им сказать, чтоб вернули!

– Это значит, ты нам предлагаешь, чтобы мы тебя обратно в норку пустили?

– Ну! – согласно улыбнулся малыш.

– Ты нас за дураков не держи, – покачал головой ангел. – Ты сбежишь, на все сто уверен! А тогда нам про вещи можно забыть.

– Да не сбегу, – не очень умело соврал лилипут.

Вал прищурился.

– Ну, ладно. Верю-верю, – сказал он после небольшой паузы. – Сейчас развяжу.

– Развяжешь? – воскликнул доселе молчавший вампир. – Да он же надурит нас, как пить дать надурит! Ты чего, не видишь?! Зачем ему возвращаться?

Вал посмотрел на шулера долгим, тяжелым взглядом, а потом сказал:

– Он вернется. Я в этом уверен, – и перерезал опутывающие тело лилипута веревки.

Шмиц, не веря такому счастью, несколько мгновений просто стоял, ощупывая себя, а потом сорвался с места. Да так резво, что было почти невозможно проследить, куда же он побежал.

– И зачем ты его отпустил? – накинулся на ангела Пижон.

– Чтобы он вернул наши вещи, – спокойно ответил Странник.

– Да он им ничего и не скажет! Сейчас, небось, уже побежал в какую-нибудь подземную таверну – или как она у этих недомерков называется? – и, налакавшись, будет всем хвалиться, как двух «переростков» вокруг пальца обвел!

– Вот ты вроде парень неглупый, Пижон, – покачал головой Валентин, – а такую чепуху городишь! Если б я не был уверен, что он обратно прибежит с нашими вещами да еще и в придачу принесет, никогда бы его не развязал.

– Так объясни тогда наконец, ЗАЧЕМ ему возвращаться?! – взмолился изнывающий в догадках вампир.

– Послушай, Пижон: ты ведь о дроверах знаешь побольше, чем о фрогулах?

– Ну, да, знаю.

– Это ведь ты догадался, что они у нас вещички увели, так?

– Так.

– А ответь-ка теперь: что для настоящего дровера дороже собственной жизни?

Пижон задумался. Потом предположил, весьма неуверенно:

– Кирка, что ли?

– Точно! – воскликнул довольный Валентин. – Кирка! – и он выудил из кармана мелкое орудие труда.

– Да елки-палки! – всплеснул руками Пижон. – И ты не мог мне об этом сразу сказать – надо было помучить!

– Тяжело в мучении – легко в искуплении, – подмигнул Вал. – А вон, гляди, и наш герой вернулся! Ну? Где наши торбы?

Шмиц, злобно посмотрев на Странника исподлобья, махнул рукой невидимым товарищам.

Из норы, пыхтя и попискивая, появилась троица лилипутов. Малыши, ухватившись за одну из лямок, вытаскивали на поляну заплечный мешок вампира. Следом за ними плелись еще лилипуты, еще, еще. И каждый из них тащил что-то из ранее принадлежавшего друзьям.

– Вот так бы сразу! – Вал одобрительно подмигнул застывшему у входа в нору Шмицу. – А то сначала говорить он не умеет, а потом еще и врет! Выкуп принес?

Шмиц в ответ усмехнулся, но уж больно натужно:

– Спрашиваешь!

– Ну, так давай сюда!

Лилипут, немного поколебавшись, скрылся в норе, откуда почти тут же, пыхтя, вытащил объемистый кошель.

– Сколько? – с равнодушным видом поинтересовался Валентин.

– Двадцать золотых, – ответил Шмиц.

– Пижон, будь другом, возьми кошель. И вещи проверь, все ли уже принесли.

Шулер кивнул и, подхватив мешочек с монетами, внимательно изучил сваленное в кучу добро.

– Все, – сказал он наконец.

– Что ж, – Вал криво улыбнулся, – держи свою кирку!

И он, размахнувшись, швырнул ее что есть силы.

– Ты чего?! – воскликнул взбешенный дровер. – Мы так не договаривались!

– А это урок тебе, гаденыш, – сказал Валентин, вставая с насиженного места. – Впрочем, из доброты душевной, помогу тебе найти твою утрату! – и, шагнув к лилипуту вплотную, ангел со всего размаху пнул его под миниатюрный зад.

Писк Шмица услышали, наверное, и в Бурретауне. А уж как здорово он летел!..

– Светает, – сказал Валентин, когда дровера уже было не разглядеть, а вот выползающее из-за горизонта солнце – запросто. – Пора уходить, а то эти коротышки еще чем нагадить вздумают! «Отомстить», да.

Пижон согласно кивнул: связываться с кучей неистово орущих басом недомерков ему не хотелось абсолютно.

Похватав мешки, приятели отправились дальше.

Ночь не прошла бесплодно, думал походя Валентин. И глаз фрогула, и двадцать золотых – очень и очень кстати! Вот только не выспался ни черта. Теперь весь день клевать носом…

Ангел с завистью посмотрел в сторону шулера: вот кому везет! Не поспал – ну и ладно, не позавтракал – пусть!

И почему ангелы на заданиях должны уделять внимание такой ерунде, как хорошая пища и крепкий сон?

Надо будет накатать жалобу в Небесную Канцелярию… по приезду… прилету…

Дальше рассуждать Валу не хватало сил: он действительно начал клевать носом.

Наутро они двинулись в путь. Шаман четыре дня вел их через заросли, самыми короткими тропами.

Наконец, на утро пятого дня они вышли к самой границе егерских земель; дальше начиналась территория славного города Бурретауна – столицы всего королевства. Правда, черт его знал, где это самое королевство кончалось. Мало что все известные города платили дань в казну, исключая разве что совсем уж дремучие племена примерзших кольдов[9], живущих в ущельях Разделяющего хребта. Так еще и называлось это самое королевство, как и весь мир, – Астратом! Кто как, а вот Фэт часто голову ломал над вопросом, что же первично – мир или королевство? Возможно, будь он чуток поумнее – и ответ не был бы для него тайной за семью печатями.

Бурретаун являлся самым красивым городом во всем Астрате, что признавали сведущие в градостроительстве и искусстве люди. Неудивительно, что, выйдя из леса, путники так и замерли с открытыми ртами – столь изумительный вид им открылся. Странно-прекрасные, отливающие небесной голубизной стены, точеные башенки и флюгера с флагами – все радовало глаз, все привлекало внимание. Хорошая утоптанная дорога вела к главным воротам Бурретауна, по обеим сторонам от которых, как заметил зоркий Шаман, стояли стражи в начищенных до блеска шлемах и кирасах. Руки каждого занимала длиннющая алебарда.

Первым в себя пришел Кушегар.

– Ладно, пора нам, – он протянул руку Шаману.

– Ага. Удачи, – пожал ее егерь.

– Ты там береги себя, ладно? – подмигнул лесному охотнику Фэт.

– Да уж постараюсь… – пробурчал Шаман вроде бы недовольно, но по блеску глаз легко было догадаться, что скальполюб просто лукавит.

Элви крепко обняла тощего героя, тем самым и вовсе его растрогав.

– Спасибо! – сказала волшебница, напоследок приседая в небрежном реверансе.

– Да будет тебе! – покраснел бедняга. – Помог и помог… Вы, это… заходите, если чего, на обратной дороге, ага?

– Да не вопрос! – усмехнулся Кушегар. – Если пойдем, конечно…

– Куда уж вы денетесь… – довольно хохотнул егерь и, еще раз махнув рукой, отправился через чащу обратно.

Троица провожала его теплыми взглядами.

– Бывают и среди этих добрые люди! – сказал Кушегар весело. – Главное, чтобы с братьями не сдружился сильно, а то они его и пенькам поклоняться научат, и мясо сырое жрать – чтоб деревья на кострища не портить!