Черное колесо - Бок Ханнес - Страница 44

Я начал говорить, но она взмахом руки заставила меня замолчать, сжала руку в кулак, оперлась на неё подбородком, размышляя.

– Я пытаюсь рассуждать, как вы, Росс. По научному. – Она распрямилась. – Мне кажется, что я понимаю ваши заключения. Либо отец сделал что-то… нерациональное… в вашем присутствии, либо вы об этом услышали и хотите проверить. Вероятно, он сделал это, будучи старым капитаном, и это связано с колесом. Вы спросили, рассказывала ли я кому-нибудь о своих мыслях, – значит, они вам знакомы. Но кто, кроме меня, мог об этом догадаться? Только тот, кто установил контакт… я поняла! Флора! Мы все заметили, что её рассуждение об Африке немного странное. Но вы не верите в призраков, следовательно, вы подумали…

Она побледнела.

– О Боже! Вы решили, что, отец всё-таки сошёл с ума, он порабощён собственными галлюцинациями и теперь взялся за меня! И за Флору тоже! А может, и за остальных! Безумие любит общество, верно? Так вы подумали? Отвечайте!

Я удручённо ответил:

– Я не знахарь, я не умею лечить заклинаниями. Прежде, чем действовать, я должен понять мотивы. И я должен строить свои заключения на фактах, а не на суевериях.

Теперь уже она вспыхнула от гнева.

– Вы знаете, что у человека одна голова, и если бы встретили двухголового пациента, то, скорее всего, предпочли бы, чтобы он умер, чем признали свою неправоту. Ну так вот: я верю в то, что рассказала вам, и случай с Флорой это доказывает! И вы ничего не предпримете против моего отца и старого капитана, слышите?

Она вскочила и быстро пошла к двери; я заторопился вслед за ней. Она не должна сообщать о моих намерениях Бенсону. Один Бог знает, как он расправится со мной, если подумает, что я могу помешать его безумным замыслам!

– Мисс Бенсон, пожалуйста, дайте мне время…

Она остановилась.

– Время? Вам оно не понадобится! – Она рассмеялась, но смех был похож на рыдание. – Я боялась идти сюда. Боялась, что не сдержу обещания, данного Чеду. Доктор, вас это может удивить или забавить – но я сообразила, что влюблена в вас!

Я был ошеломлён, почувствовал одновременно и радость, и досаду. Должен признаться, я с самой первой встречи… полюбил её.

– Мисс Бенсон… Пен…

– Я предпочитаю первое… – сказала она, всхлипывая. Я попытался привлечь её к себе, не веря, что чувства её изменились за такое короткое время, и решил, что поцелуй ослабит её сопротивление… но она презрительно отвела мои руки:

– До свиданья, доктор.

И ушла.

18. ЛЕГЕНДЫ О КОЛЕСЕ

Не знаю, сказала ли Пен отцу о моих подозрениях, но в следующие несколько дней он отказывался принять меня, соблюдая только правила вежливости. Пен не только холодно избегала говорить со мной, но и жестоко издевалась, проявляя повышенное внимание к Чедвику. Впрочем, Чедвик был не настолько наивен, чтобы выдать своё удивление или проявить радость.

Мактиг, пришедший ко мне, подскочил от звука, которого я не слышал.

Значит, правда, что для контакта с духом Ирсули нужно ослабить одни и усилить другие чувства?

Вторжение личности Рафферти по-прежнему беспокоило Мактига. Теперь, вопреки моим уговорам, которыми я пытался ослабить гипнотическое внушение Бенсона, Мактиг верил, что Рафферти – действительно дух, лишённый тела.

– Я так устал от его постоянных появлений и исчезновений, что готов ему временно доверить руль. Хоть немного отдохну. Если он примет. Но теперь я понимаю, что как бы я ни поддавался, полного контроля он никогда не получает.

Он постучал себя по груди:

– Это моё тело, и в нём развилась моя личность. Рыжий может использовать и тело и личность, но только если они частично совпадают с тем, что принадлежало ему. «Одного поля ягоды», понимаете? Только Рыжий и я не очень-то похожи, и совпадений слишком мало. Я не могу угадать, когда ему придёт в голову нанести визит, захватить контроль и превратить меня в послушное орудие. Я принялся рассказывать преподобному анекдот, а закончил рассказом о кораблекрушении, в котором принимал активное участие – да ещё и во времена Георга Первого! К счастью, тот решил, что я его разыгрываю.

– Если это вас беспокоит, почему бы вам не избавиться от Рафферти?

Мактиг отвёл взгляд.

– Не могу, – наконец неохотно признался он, – Я знаю, вы подумаете, что я спятил, но… помните, я вам рассказывал, что увлёкся Бриджит? Она всё время ждала Рыжего, и я обещал ради неё помочь ему вырваться.

– Помочь вырваться? Но как? Куда?

– Разве вы не помните, что он застрял на этом свете, пока не коснётся сокровищ?

– А, да, сокровища, затерянные на далёком острове, совсем как в «Морских бродягах». Вероятно, Рыжий отведёт вас к ним?

– Я знаю, как туда попасть, – упрямо ответил он.

– Вам кажется, что вы знаете, но вы ничего не можете доказать, разве что сами проверите. А как вы собираетесь уговорить капитана Бенсона сделать крюк, чтобы попасть на остров Рыжего?

Он вспыхнул.

– Это всё время меня гложет. Я не смею рассказать капитану о Рыжем. Он решит, что я либо спятил, либо разыгрываю его, используя его собственную одержимость.

Забавно, если учесть, что именно Бенсон запихнул личность Рафферти в голову Мактига! И как хитроумно поступил Бенсон, внушив Мактигу этот страх! Теперь вся ответственность за призрака лежит исключительно на Мактиге…

Ирландец тем временем продолжал:

– Я думаю, что, если удастся, сумею уплыть на катере, как непослушный мальчишка. А оказавшись вне поля зрения, найду время поиграть в пиратов и повернуть катер к острову Рыжего…

Я сказал:

– Не выйдет, Майк. Впервые разгадав игру капитана, я попытался уговорить его отправить леди Фитц и Бурилова на острова Кокос. Капитан отказался. Сказал, что не пойдёт на это ни при каких обстоятельствах. – И прежде, чем Мактиг смог сделать какие-то выводы из этого утверждения, я атаковал: – Скажите, как умер старый капитан?

Он удивился, но ответил:

– От сердечного приступа. После того, как его фирма и корабль были проданы, и семья уехала из старого дома, он утратил интерес к жизни. Это его и убило.

– Вы считаете, что это был тот же человек, который потопил колесо и Рафферти?

– Конечно.

– Бенсон уже бывал в этих водах?

– Да, недавно. А что?

Я подумал, не спрятал ли Бенсон в тот раз здесь золото и драгоценности, чтобы потом открыть их. У него достаточно денег, чтобы удовлетворить такой каприз. Вероятно, первоначально им руководило стремление к драматичности. А возможность найти спрятанные сокровища позволяла добиться исключительного театрального эффекта.

Я спросил:

– Вы были с ним, когда он здесь плавал?

– Нет. Я был дома, вёл его дела. А в чём дело?

– Майк, анализируя ваш сон о Рафферти, я считал, что стою на верном пути. Теперь у меня другие соображения, но я бы не хотел излагать их вам. Это имеет отношение к капитану и это… не очень приятно. Но для меня имеет смысл.

Он долго смотрел на меня, наконец сказал:

– Вы знаете, я преклоняюсь перед старым стервятником. Но можете быть уверены: как бы плохо это ни прозвучало, я с вами не подерусь. И буду держать рот на замке. Вы желаете ему добра, хотя, возможно, немного заблуждаетесь.

Я рассказал ему обе версии – Пен и мою, опустив лишь договор Пен с Чедвиком; я считал, что это вызовет открытое столкновение. Потребуют объяснений, а это приведёт как раз к тому, чего я хотел избежать – к сомнениям насчёт рассудка Бенсона. Я любил Пен и стремился защитить прежде всего её, когда защищал её отца. Следовало любой ценой поддерживать его репутацию, пока мы не вернёмся в порт и не отделаемся от Чедвика и всех остальных.

Версию Пен Мактиг выслушал с удивлением, но сопровождал одобрительными кивками. Слушая мою, ёрзал и хмурился.

– Боже, – сказал он, когда я закончил, – либо капитана серьёзно недооценивают, либо он хуже Калигулы и Ивана Грозного вместе взятых! Но я его знаю, доктор: возможно, он ужасный хвастун, но не маньяк-самоубийца. Поэтому я скорее на стороне Пен. И чем больше думаю, тем больше склоняюсь на её сторону.