Змеи Эскулапа - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 34

Прямо перед ним, среди разбросанного оружия и снаряжения, переломанными, едва ли не раздавленными куклами лежали люди Ингра. Они действительно выглядели как сломанные куклы – ужасные, огромные куклы, там и сям пересыпанные сотнями стрелянных гильз. Сперва Андрею показалось, что среди мертвецов трудно найти хоть одного, не изуродованного чьей-то чудовищной силой: Огоновский смотрел на вывернутые из суставов руки, на свернутые шеи и выпученные глаза, и чувствовал, что близок к потере самоконтроля. От истерики его отделял всего один шаг.

И нигде: ни на земле, ни на оружии, ни на самих людях не было ни единого пятнышка крови!

Появление Касси, которая взобралась наверх первой, немного отрезвило его, заставив взять себя в руки. Видя, что девушка готова рухнуть ему на руки, Андрей поспешно зашарил в аптечке, ища успокаивающее.

– Не смотри! – прикрикнул он, почти силой запихивая ей в рот маленькую капсулку. – Не смотри на них!

– Что… здесь… было?! – услышил он прерывистый голос Ингра.

– Не знаю! – в ответе Огоновского помимо его воли звякнули истерические нотки. – Я не знаю, ты слышишь меня? Собирайте провизию, палатки, и бежим отсюда, бежим! Я не могу объяснить, что здесь происходит, но чувствую, что это настолько кошмарно, что простая смерть сможет показаться нам большой удачей!

– Халеф! – сипло рявкнул Ингр, отворачиваясь от трупов своих компаньонов. – Ты помнишь, где основная часть жратвы? А?..

Халеф не отвечал: он стоял на коленях, закрыв ладонями лицо и тихо, едва слышно шептал молитву. Чувствуя, что его желудок готов полностью освободиться от того, что в нем еще задержалось, Ингр с размаху ударил юношу ногой в бок, но тот не отреагировал, только молча упал на бок и забормотал с новой силой. Разъяренный Ингр схватил его за шиворот, сильно встряхнул и проорал прямо в лицо:

– Ты хочешь так же… как они? Собирай провизию, живее!

Успокаивающее подействовало на Касси сильнее, чем Андрей мог надеяться. Буквально через минуту после того, как он угостил ее зеленой капсулой, глаза девушки захолодели, она спокойно оглядела валявшиеся кругом тюки и ящики и скомандовала:

– Аппаратура и большие палатки не понадобятся. Ингр, бери два тюка! Ты, Халеф, вот этот и вот эти сумки. Вы, Андрей, хватайтесь за вот тот серый чехол, там палатка. Быстрее, чего вы на меня вытаращились?

Потом, много дней спустя, Андрей вспоминал, что заговорили они только тогда, когда за их спинами растворился в сумерках загадочный «портал» из трех камней, ведущий в полную ужаса долину. Страх был настолько велик, что, не споря, все решили идти наверх, в горы, невзирая на огромный риск ночного перехода. Ужас придавал им сил: они брели, подсвечивая себе фонариками, скользя на камнях и поддерживая друг друга. Огоновский плохо помнил детали этого перехода, потому что по-настоящему он пришел в себя только утром, когда сквозь листву деревьев вдруг ударили гордые золотые лучи, и все, происшедшее вчера, стало казаться уже не таким реальным.

Первой заговорила Касси.

– От этого погиб экипаж моего деда, – спокойно, словно речь шла о вчерашнем ужине, сообщила она.

Андрей поглядел на ее лицо, отметив про себя, что девушка похоже, перенесла ночное бегство через перевал легче, чем мужчины, и спросил, помешивая варево в котелке:

– От чего?

– Никто не знает… дед вышел из заброшенного храма на южной окраине города, и увидел, что все остальные – те, кто остался на поверхности – лежат со сломанными шеями, уже мертвые. Он остался один: перед этим еще несколько человек погибли на ловушках.

– И твой дед выбрался отсюда в одиночку?

– Да. Он блуждал в горах почти месяц, прежде чем смог спуститься к реке, по которой мы сюда приплыли.

Огоновский представил себе ужас человека, пережившего потрясение Пророчества, таинственную гибель своих товарищей, и вынужденного в полном одиночестве искать путь среди гибельных скал и ущелий. Дед Касси, по всей видимости, был весьма незаурядной личностью – мало кто из его знакомых мог бы пройти такую дорогу и удержаться от соблазна выстрелить себе в висок: годы назад, во время памятной оксдэмской эпопеи только невероятный дух Акселя Кренца помог ему сохранить рассудок и не покончить со всеми мучениями разом.

– У меня есть кое-какие догадки, – заявил Андрей, – но я не хочу о них говорить. Вы все равно не поймете и половины… Скажи-ка, Халеф, а ты знаешь, на территории какой… страны находится этот проклятый корабль?

Бен Ледда помедлил с ответом.

– Это небольшое государство, не признающее власти Сыновей и враждующее с Солдатами. Когда-то это была одна страна, но после Солнцеворота, когда многое в этом мире сорвалось с привычных мест, власть в Хабуране была захвачена человеком, провозгласившем себя прямым потомком Экзигарра, давно объединившего северные земли…

– Хабуран, – скривился Ингр. – Как всегда.

– Что – как всегда? – не понял его Огоновский.

– Все неприятности происходят от Хабурана. Я слышал, что это его агенты подстрекали молодых полковников на смуту, из-за которой в моей стране отец сражается с сыном.

– Больше года назад, – продолжал Халеф, не обращая внимания на Ингра, – наши люди в Хабуране сообщили, что на севере страны найден Ковчег Проклятия. Множество самых отважных Сыновей пытались пробиться в Пустыню Белых Грез, чтобы подтвердить или опровергнуть этот слух, но только мне удалось пройти весь путь до конца. Потом я шел до северных границ Саарела, где меня и свалил снежный червь…

– Мой корабль стоит на большом безлюдном острове посреди океана, к западу отсюда. Я даже не знаю, насколько это далеко, но если вы покажете мне карту планеты, я смогу ткнуть в нее пальцем. Давайте думать, как мне туда добраться… через какую страну нам лучше идти?

– А выбора у нас нет, – неожиданно подала голос Касси. – Мы можем идти только через страну Солдат, потому что в Саареле нас почти наверняка ищут. Мы должны спуститься по реке Лар, и ночью проскочить границу. На реке нас вряд ли заметят, места там в основном безлюдные, а вот потом может быть хуже. За то время, что нас не было, в стране могло произойти все что угодно.

– Я, конечно, предпочел бы потеряться в Саареле, – горестно плюнул в костер Ингр, – но там вряд ли можно будет посадить Андрея на пароход.

– Интересно, на какие деньги ты собрался его фрахтовать? – поинтересовался Огоновский.

Ингр не ответил, лишь загадочно усмехнулся – и принялся разливать похлебку по тарелкам.

– Но послушай, – произнесла вдруг Касси, – а разве твое начальство не начнет переговоры с нашими владыками? Что, они так и будут сидеть в своем корабле до тех пор, пока не закончат ремонт? Неужели они будут прятаться ото всех – разве им не интересно познакомиться с нами?..

– Наивные рассуждения, – хмыкнул Огоновский. – Видишь ли, действия военных подчинены требованиям уставов и всяческих инструкций, а в инструкциях четко записано – контактами с представителями иных рас должны заниматься только специальные комиссии, и никто другой. Вы, конечно, к иной расе не относитесь, но с вами в этом отношении ситуация еще хуже. Когда закончится наша война, сюда налетит целая толпа ученых – а потом пожалуют торговцы, и я совершенно не знаю, хорошо это или плохо…

– Что ж тут плохого? – удивилась Касси.

– Перед вами откроется огромный, безграничный мир, в котором очень многое совершенно непохоже на привычные вам вещи. Многим из вас придется привыкать к мысли о том, что свете существует великое множество истин, выглядящих для вас совершенно дико, вам придется привыкать к тому, что чужие обычаи, какими бы странными они вам ни казались, ничуть не хуже тех, которые вы впитали с молоком матери. Наконец, вам придется привыкать к главному – к пониманию того, что остальные человеческие миры живут гораздо свободнее, чем вы можете себе вообразить. У нас нельзя наказывать человека за то, что он молится не тому богу, или за то, что он думает не так, как тебе хочется… а плохо, может быть, то, что эту свободу мы будем насаждать – вероятно, даже с дубиной.