Господин Посредник - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 70

Глава 11

Я захлопнул толстую тетрадь в кожаном переплете, выбрался из глубокого бархатного кресла и положил ее на верхнюю полку сейфа, привинченного к палубе в углу командирского салона. Это были апартаменты Эйно, и я знал, что мне потребуется еще немало времени для того, чтобы научиться ощущать их своими. Все здесь носило следы его недавнего присутствия, даже трубки, лежащие на полке возле высокого иллюминатора с литой бронзовой рамой, я не мог заставить себя убрать их хотя бы в стол, это казалось мне кощунством по отношению к его духу.

Повернув ключ в дверце сейфа, я замер перед ним, ощущая усиливающуюся качку. Из иллюминатора лился серый свет, волна за кормой плясала в серой пелене мерзкого косого дождя. Я слышал тяжелое пыхтение машины и хлопки затяжелевших от воды парусов. Некоторое время я стоял, глядя сквозь раскрытую дверь в спальню, на смятое одеяло и алые шелковые подушки, лежащие почти посередине огромного дубового ложа.

– Ты не принесла мне покоя, – тихо произнес я и вернулся за стол.

Я вспомнил, как вошла она в эту дверь, с задумчивостью посмотрела на пару красных фонариков, висящих в изголовье кровати, и принялась сбрасывать с себя одежду – резко, словно стремясь избавиться от надоевших оков. Я лежал, полуприкрытый одеялом, и смотрел на нее, но ни разу мы не встретились взглядом.

А потом она скользнула ко мне, сразу же зарылась лицом в подушку – и только потом, уже войдя в нее, я увидел широко распахнутые, будто бы в изумлении, темные глаза.

Мы терзали друг друга молча – несколько часов кряду, взлетая и опускаясь, валясь в изнеможении на алые подушки и почти тотчас же бросаясь в набегающую волну – вновь и вновь, не произнося ни единого слова. Наверное, они были не нужны.

И лишь позже, после нескольких часов черного беспамятного сна, похожего больше на погружение в ничто, я раскрыл глаза и, увидев, что она одевается, стоя возле иллюминатора, сказал:

– Теперь ты всегда будешь уходить, оставляя меня одного?

Она резко обернулась – на лице мелькнуло не то смущение, не то горечь – и, подхватив мужскую сорочку со множеством воротников, выскочила из спальни прочь…

Звон бронзового колокола, долетевший до моего уха, заставил меня поднять голову. Я посмотрел в иллюминатор, не обнаружив там ничего, кроме дождя и моря, и поднялся. Обедали мы, по раз и навсегда заведенному распорядку, в кают-компании. Пройдя темным коридором, я поднялся по трапу и почти столкнулся со стюардом, несущим какое-то блюдо. Странное дело, но на «Бринлеефе» мой хваленый аппетит куда-то исчезал, словно его и не было вовсе. Наверное, это происходило из-за того, что я никак не мог отделаться от сумрачной меланхолии, одолевавшей меня всякий раз, когда я поднимался на борт своего корабля. На суше, особенно в столице, тень Эйно отступала, а здесь она ждала меня в каждом углу. Он ушел, говорил я себе. Он ушел, и мир памяти его; но слишком многое связывало меня с этим удивительным человеком, не позволяя избавиться ни от воспоминаний, ни от чувства одиночества, с новой силой вспыхивающего во мне всякий раз, когда я слышал гул ветра в этих, так знакомых мне парусах.

Я посторонился, пропуская стюарда в распахнутую дверь. Он быстро поклонился – при этом я разглядел здоровенного жареного гуся, покоящегося на серебряном блюде, – и бросился к столу, за которым уже восседал Иллари с мокрой, только что расчесанной головой.

– Барометр валится вниз, – озабоченно сообщил он мне. – Похоже, будет шторм.

– Может, просто ливень, – отозвался я, ища глазами Айрис.

Она сидела в кресле под иллюминаторами, погруженная в какую-то книгу. Я подошел к ней и потрепал ее по плечу.

– Хвала небесам, ты не подвержена морской болезни. Мой друг граф Дериц, например, сходит с ума при одном только виде волны. Ну что ж, прошу садиться.

Перт, с вожделением пялившийся на гуся, ухитрился плюхнуться за стол раньше меня. Впрочем, на такую ерунду я внимания не обращал. Мы, в конце концов, находились не на военном корабле, и у меня не было ни малейшего желания заботиться о субординации. Я вяло понюхал поджаристое крылышко и потянулся к вину. Айрис, сидящая рядом со мной, осторожно подставила свой бокал.

– Гм, – сказал я. – Кажется, была команда не стесняться.

Она ответила мне короткой улыбкой. Иллари незаметно хмыкнул, отправил в глотку чарку рома и сказал, облизываясь:

– Да, граф Энгард тогда здо-орово помучился. Я даже хотел предложить ему искупаться в морской водице – говорят, хорошо помогает, но потом все-таки не решился. А вообще, уж что-что, но дух у парня несокрушимый. Если ему удастся благополучно вывернуться из этой истории, он и вправду далеко пойдет. Я вот, кстати, долго думал, – Иллари сделал паузу, чтобы отправить в рот кусок филе, цыкнул зубом и продолжил:

– Кто бы мог помофь Фолаару собрафь сфою самефафельную коллекцию?

– Коллекцию? – не понял я.

– Ну, – он наконец проглотил и вновь потянулся к рому, – ты же сам говорил мне, что Фолаар, похоже, собирал все эти смертоносные бумаги не сам, а с чьей-то помощью. Вот я думал-думал и вспомнил одного славного человечка… Эйно его хорошо знал и даже имел с ним кое-какие дела. Как только пристанем в столице, сразу же отправимся к нему в гости. Я совершенно уверен, что Монфор – ключевая фигура всей истории. Он что-то подозревал, причем давно. Если мы сумеем понять, откуда пошли эти самые подозрения, нам будет легче. Хотя, конечно, времени осталось совсем мало.

Я дернул плечами, все еще не понимая, что он имеет в виду. Закончив с обедом, я пожелал всем присутствующим приятного аппетита – в меня еда почему-то не лезла совершенно, – приказал стюарду подать мне прорезиненный плащ и поднялся наверх. Дождь поутих, но горизонт по-прежнему оставался темным. Я сплюнул за борт, поежился и крикнул вниз, чтобы принесли подогретого вина.

Неожиданно в люке появилась голова Айрис.

– Накинь капюшон, – велел я, видя, что ее тоже переодели в плащ, – здесь мерзко.

Она подошла к краю наблюдательной площадки, уцепилась за планшир и повернула ко мне раскрасневшееся лицо.

– На таком корабле мне совершенно не страшно даже в шторм.

– А на других было страшно? – усмехнулся я.

– Я вообще боюсь моря. Как-то раз мне пришлось плыть на юг, наше судно попало в шторм, и я целый день просидела за молитвой, ожидая, когда мы наконец пойдем ко дну.

– Когда я увидел «Брин» в первый раз, то долго не мог поверить в то, что такой корабль существует наяву, а не во сне. Князь Эйно строил его для очень далеких путешествий. Мне уже дважды приходилось пересекать океаны.

– Океаны?! – в ее голосе был и ужас, и восхищение.

– Да, – с улыбкой отозвался я. – И восточный, и западный. И Тиманское море, это там, очень далеко на востоке. Я был очень счастлив!..

– Послушай, – она повернулась ко мне, щурясь от влажного ветра, – тебе не кажется, что вам не стоило обсуждать при мне свои столичные дела? Мне почему-то не хочется общаться с Тайной канцелярией…

– Мы не имеем к ней никакого отношения, – машинально ответил я и добавил, спохватившись:

– Да и к тому же ты все равно ничего не поняла, верно? И еще… я хотел бы знать, что ты собираешься делать дальше – искать себе место в каком-нибудь монастыре или храме?

– Не знаю, – вздохнула Айрис. – В общем-то мне просто некуда деваться. Пока был жив отец, я могла рассчитывать на его помощь, ведь в храм так просто не попадешь… Теперь остается только одно – монастырь, но как я объясню причины своего бегства из обители Меллас? В столице существует специальная канцелярия, занимающаяся монастырскими делами. Если я отправлюсь туда с просьбой помочь мне устроиться в какую-то другую обитель, меня спросят, почему я самовольно покинула отца Уннаса…

– Ну тогда, – облегченно засмеялся я, – тебе придется плавать вместе со мной. Это гораздо веселее, чем торчать за стенами монастыря и целыми днями отбивать себе голову в молитвах.

– Ты забываешь о том, что я давала обет, – Айрис горько покачала головой, – и если меня увидит кто-то из иерархов тех, что участвовали в моей судьбе, мне придется отвечать по закону. И тебе, между прочим, тоже, хотя ты всегда можешь сказать, что не знал о моем прошлом.