Господин Посредник - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 34

Мы с Энгардом тотчас же повернули головы.

На небольшой площади с круглым, серым от древности бассейном и выщербленными молитвенными вратами стояла карета, украшенная изображением раскрытой ладони. Рядом с ней, почтительно наклонившись к открытому окну, переминался с ноги на ногу рослый мужчина в зеленой куртке и коротких, до колена, штанах с кистями. Вот он снял свою широкополую мягкую шляпу, и на солнце блеснула загорелая лысина.

– Кто это? – напряженно спросил Энгард.

– Это отец Антал, правая рука его святости, – процедил сквозь зубы Ланни. – По крайней мере, это его экипаж. А рядом с экипажем – известный контрабандист, по которому давно скучает королевская веревка. Интересно, очень интересно!.. Князь, – повернулся он ко мне, – давайте поменяемся шляпами. Мне страсть как хочется проследить за этим говнюком.

– Вы считаете?.. – прищурился Дериц.

– Уж больно похоже, – хмыкнул Ланни, поглубже нахлобучивая мою шляпу. – Вот ворота постоялого двора, откуда нам все будет видно, заедемте, друзья, и потребуем по стакану вина.

Мы так и сделали. Хозяин совершенно не удивился тому, что трое хорошо одетых молодых людей пьют прямо в седле, то и дело выглядывая на улицу – во-первых, понятно, жарища, а во-вторых, мало ли какие у них там дела? Спокойно приняв плату, он попросил нас оставить стаканы возле колодца и удалился на птичник.

Тем временем жрец, очевидно, закончил переговоры. Из кареты высунулась пухлая рука, что-то передавшая контрабандисту, – тот склонился едва не до земли, приложился к руке губами и, пятясь задом, добрался до своей лошадки, привязанной тут же, у черной чугунной коновязи. Карета дернулась с места и быстро исчезла в темном провале арки одного из высоких старых зданий, окружавших площадь, а наш контрабандист, взгромоздившись в седло, проскакал мимо наших носов и свернул вниз, к морю.

– Ага! – воскликнул Ланни, поспешно ставя стакан на высокую колодезную скамью. – За ним, господа!

Зеленая куртка неторопливо спускалась по старой королевской дороге. Мы двигались на расстоянии в сотню локтей, стараясь держаться в тени плодовых деревьев, которыми была густо обсажена обочина. Впрочем, преследуемый не оглядывался, совершенно не ощущая слежки. Скоро показались дюны, и дорога, петляя, пошла вдоль берега. По правую руку от нас открылись поля, посадка стала реже, и теперь прятаться было уже не так легко – нам пришлось здорово отстать.

Неожиданно контрабандист свернул вправо и исчез в темной полосе деревьев. Ланни нервно пришпорил своего жеребца. Выскочив на тропу, мы перемахнули через холмик и резко осадили лошадей.

– Старая мельница! – Ланни спешился и, ведя коня в поводу, приблизился к краю полудикого сада, росшего вдоль королевской дороги.

Мы тоже соскочили на землю. Местность полого поднималась – на вершине большого плоского холма стояла пара ветряков с давно обвисшими, похожими на скелет лопастями. Поодаль я увидел прочное каменное строение с высокой замшелой крышей – очевидно, амбар, второй этаж которого служил жильем мельнику и его семье. К этому-то амбару и направлялся конфидент отца Антала.

– И что же, – пробурчал Энгард, – они рискнут пристать на виду у всего города? Я понимаю, что городишко небольшой, но контору мытаря и таможенного комиссара я видел своими глазами. Нужно быть сумасшедшим…

– Да, – согласился Ланни, – какой бы корабль ни бросил тут якорь – хоть днем, хоть ночью, его тотчас же заметят. Разве что…

– Что?

– Погодите, посмотрим…

Человек в зеленой куртке небрежно набросил уздечку на какой-то гнилой столбик и решительно постучал в дверь, прорезанную в широких воротах амбара.

Некоторое время ничего не происходило, и ему пришлось повторить свой стук.

Дверь наконец раскрылась, в темном проеме мелькнула какая-то сгорбленная фигурка, и контрабандист исчез. Я опустил подзорную трубу.

– Не понял даже, мужчина там был или женщина, – признался я. – Слишком быстро он исчез. Кто тут вообще живет?

– В том-то и дело, что никто, – с досадой отозвался Ланни. – Надо было мне одолжить у вас оптику. Вы не разглядели, не монах ли это?

– По-моему, этот человек был в сером. Возможно, что и монах. А к чему вы это?

– А к тому, что вон там, за холмом, – очень старый и почтенный монастырь. Собственно, мельница стоит на монастырской земле, но ею давно уже никто не пользуется. Неужели мы промахнулись?

Энгард присел на пенек и снял с пояса флягу.

– На виду у городка они не пристанут, – в задумчивости пробурчал он. – Хотя, знаете, мне пришла в голову одна комбинация, но слишком уж она сложна…

– Говорите, – потребовал Ланни.

– Что, собственно, мешает им встретиться в море с каким-нибудь пеллийским судном, перегрузить на него весь товар и перебросить пассажиров? Правда, на Такео это не похоже, он очень уверен в себе и не станет морочить свою дурноватую голову такими сложностями.

От его слов у меня похолодела спина. Подобную возможность я никак не учитывал. Получается, что весь мой план может полететь к демонам? Где тогда искать этого проходимца – тут, среди толп страждущих благословения?!

– Нет, нет, – махнул рукой Ланни. – Я уверен, что вы зря перестраховываетесь, граф. Я так, если хотите, чувствую. Одного я не могу понять: почему именно здесь? Будь я проклят, э-ээ… Ладно, – он хлопнул в ладоши и вдел ногу в стремя, – я провожу вас до баркаса, а сам поспешу к своим «ушам». Вдруг они уже успели что-нибудь услышать?

– Было бы недурно, – флегматично согласился Энгард, – потому что то, что мы сегодня видели, – пока лишь косвенное доказательство наших домыслов.

– Нет, – замотал головой Ланни, – прямое.

Спорить Энгард не захотел, на него слишком дурно действовала сегодняшняя жара.

Доказательства правоты Ланни Ларго мы получили следующим утром.

За час до полудня мы с Энгардом сидели на баке, коротая время в беседе о пеллийском богословии, как вдруг Бэрд, который, то и дело усмехаясь, торчал тут же, неожиданно сорвался со стула и указал рукой на маяк:

– Лодка!

Я схватил подзорную трубу, висевшую, как всегда, у меня на поясе. Да, это был вчерашний баркас – огибая южную оконечность островка, он разворачивался носом в океан. На носовой банке сидел Ланни. Вот он тоже поднял оптику – теперь, после вчерашней досады он разжился мощным морским биноклем – и, увидев меня, замахал рукой.

– Наверное, он с новостями, – решил я. – Бэрд, распорядись, чтобы нам подали вина.

Энгард мученически боднул головой и поднес к губам стакан с теплым лимонадом – от вина, по словам друга, в море его мутило.

Ланни оставил своих матросов в баркасе, а сам резво вскарабкался по трапу и поспешил к нам.

– Кажется, мы сумели их просчитать, – возбужденно заявил он, вытаскивая карту. – Вот здесь, в заливе, – он пристукнул по карте своим изящным карандашиком, – в трех милях на запад от Магиры, вот где они будут высаживаться! Раньше это место любили контрабандисты, но после того, как двадцать лет назад на острове было землетрясение, в заливе появились мели и заходить туда большим судам стало опасно. Зато там есть дорога, ведущая прямо в монастырь.

– В монастырь? – подался вперед Энгард.

– Да! В монастыре, очевидно, сокровища будут храниться до тех пор, пока их не заберет Янвиц. Для него это, понятно, проще простого, особенно если вывозить их по частям.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Я успел распорядиться, чтобы монастырь взяли под самое пристальное наблюдение. И что же вы думаете? Еще вчера вечером на монастырском дворе выволокли на свет божий огромный воз, которым, как известно, не пользовались уже лет десять, и принялись приводить его в порядок. Потом, уже почти ночью, туда прискакал взмыленный храмовый служка – очевидно, с проверкой, потому что гостил он в монастыре совсем недолго, даже не остался на вечернюю молитву, а сразу отправился обратно. Куда? В покои самого отца Янвица!

– Так, – кажется, я побледнел, – значит, мы не успеваем…