Чертова дюжина ангелов - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 16

– Мы потратили на анализ целую кучу времени. Флаг-майор Кришталь – а я, вы знаете, ему доверяю – считает, что две десятки и сто семьдесят семь в игреке, это единственный реальный вариант.

Абонент Лоссберга раздраженно вздохнул.

– Да, я понимаю тебя… но это уже слишком.

Полковник молчал. Он догадывался, что тот, с кем он говорит, знает гораздо больше чем он сам. И если уж он считает, что поворот на Эрилак – это слишком, значит, так оно и есть. Но в то же время Лоссберг знал и другое: логика Сэмми Кришталя безукоризненна. Несколько часов они гоняли все возможные и невозможные варианты, после чего Лоссберг решился на экстренный вызов по закрытой линии связи. И вот теперь ему говорили, что этого не может быть!

– Я жду ваших приказаний, – негромко произнес он, чтобы нарушить затянувшуюся тишину.

– Для тебя Эрилак – это не менее пятидесяти часов, – скрипнул ответ.

– Совершенно верно. Даже для меня.

Снова короткий вздох.

– Я свяжусь с тобой в ближайшее время. Начинай считать курс.

Лоссберг провернулся вместе с креслом и откинул прозрачный колпак, закрывавший клавишу сирены боевой тревоги. Внутренности корабля прорезал истошный рев; морщась, полковник врубил интерком.

– Внимание по экипажу, – проговорил он и зашарил в карманах комбинезона, отыскивая сигареты.

– Почтительно, – пискнул кто-то.

– Зубы вышибу, – Лоссберг был серьезен. – Мы идем на нейтральную территорию. Вероятность огневого контакта с противником – восемьдесят процентов. Старшему артиллерийскому офицеру провести учебные стрельбы, инженерам и техникам проверить боеготовность огневых систем. Службе наблюдения и связи – готовность один на все время миссии. К старту!

В полутемных лабиринтах «Оффенрора» началось шевеление. Заспанные люди, кое-как ополоснув лица, поспешно застегивали на себе комбинезоны и вылетали в коридоры, спеша занять места по боевому расписанию. Пальцы вахтенных пилотов стремительно скользили по ожившему ходовому пульту, готовясь к запуску чудовищных двигателей линкора, в бортовых башнях побросала карты дежурная смена комендоров – включив запыленные стойки, они начали обязательный в таких случаях тест. Лоссберг пружинисто выбрался из кресла, оправил на себе пояс и покинул свою просторную рубку, где полированное дерево соседствовало с тисненой кожей, а ободки дисплеев отливали золотом.

Капсула внутреннего перемещения вынесла его в носовую часть корабля. Покинув ее уютное нутро, Лоссберг поднялся на следующую палубу и замер перед мощной дверью центрального навигационного поста. Под сводчатым потолком на него мертво скалился двуглавый имперский орел.

Дверь бесшумно уехала в сторону.

– Командир в посту! – хрипло заревел голос Сэмми Кришталя, и четверо людей, сидевших за пультами, синхронно вылетели из кресел и замерли по стойке «смирно».

– Работаем, – Лоссберг махнул рукой и сунул в рот сигарету, которая уже несколько минут покоилась у него за ухом. – Сэмми, ответ – да… теперь чем раньше – тем лучше. Начинаем выползать на малых оборотах: разгон, скорее всего, начнем часа через два.

Кришталь мрачно осклабился.

– Нашим снайперам придется славно помозолить руки манипуляторами.

– Не в первый раз, – флегматично отозвался Лоссберг. – Да и, наверное, не в последний. У тебя есть кофе?

Хикки спал плохо. Кошмары, правда, его на сей раз не мучили, зато он несколько раз просыпался и мучительно вслушивался в гробовую тишину пещеры, нарушаемую лишь негромким сопением Ирэн, уткнувшейся носом в его плечо. Утром он поднялся с тяжелой головой и ощущением обреченности всего сущего. Лара – так звали блондинку Деметриоса – уже готовила на костерке завтрак, вторая девушка еще спала. На выходе из пещеры ему попался Ругач, такой же мрачный, как и он сам. Штурман что-то пробурчал и скрылся в полумраке – солнце еще не доставало до трещины в своде, и внутри было почти так же темно, как и ночью.

Деметриос сидел на плоском белом камне, положив на колени излучатель, и задумчиво курил позаимствованную у Хикки сигарету.

– Ну что, – хмыкнул Махтхольф, – череп за ночь не отъели?

Гвардии гренадер сплюнул себе под ноги.

– Ты не шути, – проворчал он, – их тут знаешь сколько?

Хикки примостился рядом с ним. Несколько минут они сидели молча. Хикки поглядывал на далекий золотисто-алый диск поднимающегося солнца и думал, сколько времени человек может выдержать его излучение. Теоретически оно было не так уж и опасно – но последствия могли проявиться потом, через годы и даже десятилетия. Ему ужасно не хотелось задерживаться на этой проклятой планете…

– Твой штурманец может держать оружие? – вдруг спросил Деметриос.

– Джерри? Даже не знаю – что-то я не замечал в нем особого боевого духа. Ирэн – да, это без сомнения… а к чему это ты?

– Я не могу здесь сидеть, – Марик звучно высморкался, – эти бабы сведут меня с ума. Обычно я на весь день ухожу на охоту. Пойдешь со мной?

– Разумеется. Далеко?

Деметриос пожал плечами и поднялся.

– Пошли жрать.

За завтраком хрупкая Нора то и дело бросала плотоядные взгляды в сторону Ругача, но того не интересовало, кажется, ничто на свете: штурман флегматично жевал и смотрел внутрь себя. Хикки не без тревоги подумал, что у парня началась беспросветная депрессия, способная погубить его. Способов лечения тут не было. Оставалось лишь надеяться, что через некоторое время он сам вернется в нормальное состояние.

Попробовав все-таки желеобразного мяса, Хикки вытер губы и повернулся к своей подруге:

– Мы уходим, возможно, на весь день. Не расставайся с той пушкой, что я тебе дал, и будь внимательна. Хорошо, Дылда? Здесь опасно все, а надеяться я могу только на тебя, – добавил он, понизив голос. – Эти летающие твари… по ним нужно стрелять сразу, ясно?

Ирэн подняла глаза – они вдруг показались ему огромными – и коротко улыбнулась. Хикки поднялся. Этой улыбки ему было достаточно, он прочел в ней все: готовность ждать, сражаться и снова ждать… столько, сколько будет нужно.

Деметриос осмотрел свой излучатель, засунул за пояс свернутый мешок и подтолкнул Хикки к выходу из пещеры:

– Давай… будем к вечеру! – бросил он не оборачиваясь.

Солнце уже взобралось выше деревьев. Хикки оправил на себе куртку – утро было довольно прохладным – и покорно заскользил вниз вслед за Деметриосом.

– Кстати, – произнес он, закончив спуск, – у вас не было отравлений?

– У меня нюх, – ответил Марик. – Даже не знаю как, но я определяю жратву без всяких анализаторов. А воду обрабатываем антибактериальными таблетками и кипятим. Пока был только понос, да и то не у меня.

Деметриос повел его вдоль подножия скалистой гряды. Утопая по пояс в высоких травах, Хикки шагал по неровной каменистой почве и вспоминал тот чертов день, когда он согласился взобраться на борт этого камиона.

«Сидел бы, – думал он, – себе на Авроре, дул виски… а что? полковничью пенсию не пропьешь и за полгода, хватало бы, в принципе, на все – так на тебе, приключений захотелось! Вот и получай приключения. Самое интересное, что никто даже и не узнает, где валяются мои кости. Хотя, в принципе, кого это интересует? Папашу? Братков? Разумеется, нет. Им это все… чертовы камни! – до задницы… ломоть отрезали, и где он теперь валяется? Как странно быть профессиональным неудачником!.. как странно все это ощущать.»

Словно прочитав его мысли, Деметриос вдруг остановился и задумчиво произнес:

– Нам всем еще повезло…

– Да? – осклабился Хикки, но ответа не дождался: бывший десантник вдруг сжался, поднял ствол и хищно прищурился. Хикки понял, что лучше не мешать и привычно присел, сливаясь с голубоватым фоном травы.

Деметриос медленно повернулся, внимательно вглядываясь в желтые пятна камней пониже скал. Проследив за его взглядом, Хикки заметил небольшое коричневатое животное, смешно привставшее на короткие задние лапы; уродливая голова с вытянутыми темными глазами смотрела прямо на них. Надо лбом вяло шевелился венчик тонких белесых щупалец.