Черный хрусталь - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 17

Стакан, другой – и рука стала болеть значительно меньше, но мучившие меня вопросы отступать и не подумали. Что происходит со мной? – спрашивал я себя… еще вчера я жил в поместье моего несчастного отца, штудировал книжки про приключения, кое-как учил языки и искусство врачевания, и вот – приключения стали явью, моя жизнь ежеминутно подвергается смертельной опасности, а знание языков и руки лекаря превратились в мою работу. Работу? Можно ли назвать все это работой? Кто я вообще такой? Мальчишка на борту загадочного пеллийского корсара, посланного в наши края с непонятной миссией, здорово отдающей явной чертовщиной… Кхуманы! Неожиданно я вспомнил довольно древний фолиант, отпечатанный на первых, грубых еще станках, который я нашел в библиотеке нашего провинциального монастыря. Брат-настоятель был так любезен, что позволял мне, совсем еще ребенку, рыться в огромных подвалах, где на сотнях дубовых полок стояли тома богословских трудов, валялись свитки хроник и отчетов о прошедших событиях, – среди всей этой плесени я как-то раз обнаружил книгу, посвященную изуверским сектам Севера.

Она была написана странствующим аскетом, человеком, по всей видимости, очень любознательным и до идиотизма бесстрашным. Ему удалось добраться до самых дальних горных монастырей в стране рашеров и даже побывать в некоторых из них. К сожалению, фактического материала там было немного, так как фанатичный паладин упирал на ереси, язычество и темную сторону веры, – но упоминание о каких-то загадочных сектантах, помешанных на древних демонических реликвиях, мне все же попалось. Сейчас я пожалел, что тогда, устав от бесконечных наставлений по части твердости веры и борьбы с ересями, я даже не стал углубляться в чтение, а поставил старинный фолиант на место. Если б я мог знать, где и как мне придется столкнуться с этими самыми северными мистиками!

Со второго этажа неожиданно шумно скатился уже знакомый мне раб с золотым ошейником. Пробежав на конюшню, он что-то злобно заорал, потом я увидел, как он несется по двору на своем коне, – скрипнули створки ворот, и длинный лошадиный хвост махнул мне на прощанье.

Человек, сказал я себе с грустью, не может знать, как располагают им боги.

Из боковой пристройки появилась Ута с какой-то плошкой в руках.

– Пьешь? – поинтересовалась она, усаживаясь напротив меня.

– Угу, – мрачно отозвался я. – А ты здорово работаешь клинками. Иллари говорил мне, что тебя учил шахрисарский наемник?

– Что-то типа того. Гураз воевал всю жизнь и владел несколькими школами фехтования. Та, которой он учил меня, разрабатывалась специально для женщин моего роста. Жаль, он не смог жить у нас на Островах…

Она бесцеремонно отхлебнула из моего кубка, поморщилась и закинула в рот горсть орехов.

Вероятно, вино все-таки сказало свое слово, и благодаря ему я смог впервые посмотреть на Уту другими глазами. Раньше я как-то не осмеливался останавливать на девушке свой взгляд, считая это бестактным, – сейчас я смотрел на нее и видел светлокожую, сильную и уверенную в себе молодую женщину с довольно резкими чертами лица и посмеивающимися черными глазами, так непохожими на холодные, прозрачные глаза Иллари и Эйно. В Уте горел огонь. Без сомнения, он присутствовал и в них, но мужчины тщательно скрывали свои чувства, почти всегда оставаясь недоступными моему пониманию – даже тогда, когда они смеялись…

– Как ты оказалась у Эйно? – напрямик спросил я.

– Почти так же, как и ты, – усмехнулась Ута. – Только это было довольно давно.

«Давно? – поразился я. – Но тогда… сколько же ей лет?»

Мне казалось, что ошибаться я не мог, – девушка выглядела максимум на пять-шесть лет старше меня. Подумав об этом, я вспомнил об актрисах, умеющих скрывать свой истинный возраст даже в самые интимные моменты. Может быть, она также владела и этим искусством? Но нет, уж слишком юной была ее кожа, и, главное, эти глаза, задорные и в то же время серьезные. И, конечно, на ней не было ни капли белил, румян или пудры – всех тех средств, при помощи которых женщина может ввести в заблуждение не слишком опытного ловеласа. В море румяна продержатся недолго, и все тайное тут же станет явным.

– Эйно… – она немного потянулась и снова приложилась к моему вину. – Эйно собирает свой клан. Он что-то такое знает, наш старый, как мир, Эйно, князь Лоттвиц. Скоро, как он говорит, кое-что в Пеллии поменяется, и тогда он выйдет на сцену во всем своем блеске.

– Я ничего не понял, – признался я.

– Еще бы. Видел бы ты меня, когда его старая «Черепаха» выловила меня в море вблизи Галоттских островов. Я тоже мало что понимала…

– Галоттские острова – это где?

Ута неопределенно взмахнула рукой.

– На другом краю мира. Я плыла со своим отцом на его торговом судне, когда на нас напали Белые Шапки. Корабль сожгли, ну а я… я почти сутки болталась на обломке палубы, пока на горизонте не появилась «Черепаха». Сперва Эйно хотел высадить меня в ближайшем же порту, но потом переменил свое мнение. Я об этом не жалею.

– Кто такие Белые Шапки? – взмолился я. – Хоть об этом ты можешь мне рассказать?

– Про них могу. Сперва, лет сто назад, это было просто разбойничье братство, болтавшееся вокруг архипелагов… Потом у них появился вождь, который сумел объединить под своей рукой целый флот, и они вынудили галоттского царя подписать документ, превращавший Галотту в их вотчину. С тех пор мы бесконечно воюем. Стычки то стихают лет на двадцать, то вспыхивают с новой силой. Пеллия предпринимала уже десять, наверное, карательных экспедиций, даже выжигала дотла их города, но в Галотту бегут висельники из нескольких стран сразу, и все начинается сначала.

– Что-то вроде Шахрисара, – подытожил я. – И что же, никто не может справиться с этой проблемой?

– Шахрисар не опасен, – отмахнулась Ута. – Да, они воинственны, да, они готовы драться с кем угодно, но постепенно и до них начинает доходить, что торговать все-таки выгоднее, чем грабить, по крайней мере, при сложившемся порядке вещей. Сейчас тартуш грабят только слабых. Скоро они перестанут грабить совсем и превратятся в самую мощную торговую империю. А Белые Шапки… понимаешь, тут ведь еще и политика: кое-кому в Пеллии – да и не только в Пеллии, существование Галотты в ее сегодняшнем виде очень даже полезно и выгодно.

– Кажется, до меня доходит, – пробурчал я. – Наверное, королевские чиновники воруют даже за порогом всего сущего.

– Да формально они и не воруют, – возразила с усмешкой девушка, – они только берут у воров взятки. Поэтому Галотта – просто золото… о, в Пеллии все так запутано!

– Типичный разговор лавеллера, – услышал я голос Эйно, неожиданно вышедшего во двор. – Не слушай ее, парень: у них на островах есть национальная идея: лавеллер спит и видит, как он поражает железного пеллийца с тазиком для бритья на голове…

Я недоуменно пожал плечами и вернулся к своему вину. Эйно тем временем вытащил из кармана пистолет весьма необычной конструкции, положил его перед собой на стол и полез в другой карман. Таких пистолетов я еще не видел: сперва я решил, что это какая-то странная двухствольная конструкция, но потом понял, что трубка, которую я сперва принял за нижний ствол, на самом деле предназначена не для стрельбы. К тому же я не видел ничего похожего на замки, только литой крючок сверху причудливо изогнутой рукояти, а еще – скобу с каким-то колечком, закрывавшую собой курок. Не глядя на меня, Эйно извлек из кармана пригоршню латунных цилиндриков с торчавшими из них коническими пулями, в которых я безошибочно узнал пеллийские патроны центрального боя, и, взяв в руки пистолет, принялся ловко запихивать их в трубку через темную выемку на казеннике. Такого я еще не видел! Как же они попадут в ствол? Засунув в трубку с десяток патронов, Эйно положил пистолет на левую ладонь и вставил средний палец правой руки в колечко на скобе. Раз! – скоба разомкнулась, проскочила вдоль оси оружия, и вернулась на место. Тогда Эйно взял со стола еще один патрон и деловито всунул его в выемку, оснащенную, как я успел заметить, защелкой, предохранявшей от пыли и влаги.