Принц теней - Бенджамин Курт - Страница 4

– Льек умер, да?

– Да, – ответила Кван-ти. Она уложила его на чистую постель рядом с кроватью, на которой скончался старик. – Он очень хотел увидеть тебя перед смертью, но я не имею права прерывать смену, если нет опасности для жизни ныряльщика. Я уже жалею, что не попыталась, может быть, ты не попал бы в передрягу.

Целительница накрыла его легкой простыней.

– Да тебя лихорадит, – с беспокойством заметила сна и положила сверху одеяло.

Льешо и не заметил, что его трясет, словно не чувствовал собственного тела.

– Отдыхай, – приказала Кван-ти. – Объяснишь мне все после сна. Ты сейчас слишком устал, чтобы связно излагать мысли.

Льешо задержал ее:

– Он ведь оставил мне послание?

– Да, – коротко ответила она, с трудом решившись и на это.

В присутствии Кван-ти Льешо всегда нервничал, хоть она и не была ему врагом. Целительница имела обыкновение с предельной сосредоточенностью смотреть ястребиным взором прямо в глаза. Казалось, она читает мысли. Чем-то это напоминало ему взгляд матери в тот момент, когда шестилетний Льешо клялся, что он не разбивал дорогую вазу. Его утешило, что проницательная мама видит все и любит его, несмотря на проступки. Однако Кван-ти не могла так же относиться к нему, и Льешо закрыл глаза, пряча свою душу. Скорей всего было уже поздно, но сил ни на что иное не оставалось.

– Ты можешь доверять мне, Льешо, – прошептала она. – Не бойся.

Страх заставлял его молчать долгие годы, проведенные в рабстве. Льек убедил юношу в необходимости хранить тайны, чтобы жить. Как же Льешо хотел поверить целительнице! Засыпая, он размышлял, причинит ли ему вред хоть раз довериться другому человеку.

В ту ночь Льинг и Хмиши пришли навестить его с ребятами их бригады, но юноша крепко спал, и они удалились с намерением вернуться. Утром Льешо долго не просыпался, и Кван-ти велела передать старшему Шен-шу, то ее подопечный подвергся чарам глубин и был не в состоянии отличить воздух от воды, став опасным и для себя, и для товарищей. Шен-шу послал ответ, что господину Чин-ши не нужны искатели жемчуга, неспособные ходить по морскому дну, но Кван-ти проигнорировала угрозу, по крайней мере, на некоторое время. Последние слова Льека убедили ее, что у юноши есть дела поважнее, чем вынимать из раковин жемчужины.

Солнечный луч, пробившись через облака, пробудил Льешо. Он по пальцам мог пересчитать ясные дни на Жемчужном острове. Что бы это ни предвещало, он должен переговорить с Кван-ти.

– Могу я получить мою одежду?

– Конечно.

Целительница протянула ему выцветшие штаны и рубашку и вежливо отвернулась. Льешо как можно быстрее натянул одежду.

– Можете повернуться, – разрешил Льешо, и Кван-ти села на соседнюю кровать. – Вы сказали, он оставил послание.

Когда юноша вспоминал о Льеке, его раздирали противоречивые эмоции: гнев, печаль, любопытство, – поэтому его голос задрожал. Но Кван-ти все правильно поняла.

– Твой отец сильно любил тебя, – начала она, но Льешо жестом прервал ее.

– Мой отец мертв, – сказал он.

– Да.

– Нет, – возразил юноша. – Мой отец умер еще до того, как люди Чин-ши привезли меня сюда.

Она должна была догадаться, что отец Льешо и дня не позволил бы ему провести в рабстве, если бы был жив.

– Льек был слугой семьи. Я любил его, но он не отец мне.

Юноша сказал слишком много и теперь пытался скрыть растерянность. Кван-ти знает, что бедные фибские крестьяне не имеют слуг.

– Он любил тебя, – робко продолжила целительница, якобы не расслышав последней фразы.

Она посмотрела на него своим ястребиным взором. Затем, словно озаренная солнцем, широко открыла полные понимания глаза и, едва вздохнув, закрыла их снова, чтобы не проронить лишних слов.

– Я должен найти своих братьев, – несмело произнес Льешо.

Кван-ти кивнула: это старик и сказал ей перед смертью.

– Льек завещал мне это в заливе.

– Теперь ты не можешь вернуться на жемчужную плантацию.

– Что же мне делать?

Разговор походил на сон, как и подводное общение с духом. Особый взгляд Кван-ти, мягкое прикосновение ее пальцев замедляли время.

– Пока ты должен поразмыслить, что в твоих силах сделать, не погубив при этом свою душу, – молвила целительница, и магическое воздействие ее чар разрушилось.

Кван-ти приподнялась и обратилась к кому-то, стоящему за спиной Льешо в углу комнаты.

– Тебе нездоровится, Цу-тан?

– Да нет, – ответил будущий охотник на ведьм, опустив взгляд на свое решето. – Я просто зашел спросить, как здоровье юного ныряльщика. Шен-шу хочет, чтобы завтра он вернулся к работе.

– Пусть Шен-шу поговорит со мной завтра, сейчас мы должны дать Льешо отдохнуть.

– Конечно-конечно.

Цу-тан поклонился и, шаркая ногами, вышел из барака. Он вернулся на свое место под кокосовую пальму и продолжил работу. Оттуда ему было видно все происходившее в бараке. Кван-ти знала об этом, как и о его стремлении накопить доказательства ее колдовства. Она опасалась, что теперь он направит свое внимание и на Льешо.

Юноше не хотелось отдыхать. Он еще не восстановил силы, но вполне мог прогуляться по берегу и понаблюдать за красными лодками, возвращающимися из залива с добычей. Льешо выскользнул из барака, пока Кван-ти перевязывала порез на ноге помощника повара, и прошел мимо кухни на дорогу.

Редко здесь встретишь в полдень раба, но те, что попались Льешо, знали о его двойном несчастье: смерти Льека и происшествии под водой, поэтому не стали прерывать ход его мыслей пустой болтовней. Юноша не сказал, что Льек был министром образования и искусств, слугой всего фибского народа, не только семьи короля. Шагая по дороге, Льешо вспоминал его уроки и использовал полученные умения при анализе фактов и поиске методов достижения цели.

Если призрак вернулся во сне и был сотворен моим больным разумом, то откуда он знал о смерти министра? Сон… но ведь послание, которое передала мне Кван-ти, совпадает с ним. Значит, явь. Мои братья живы. Они в рабстве. Я спасу их, и мы вместе освободим фибов от убийственного давления гарное. Если мама жива и томится в темнице собственного дворца – душераздирающая мысль: неужели сейчас моя мать пребывает в убогости и грязи, а сестра истекает кровью в куче отбросов? Как кольнуло сердце. Я не желал ее смерти, я просто хотел вернуть внимание родителей. Двухлетняя Пинг обожала меня. Разве мог я не отвечать ей взаимностью? Нет. Не хочу, не могу и представить, что она мертва.

С момента приезда на Жемчужный остров Льешо не отходил от поселения рабов дальше, чем жемчужные плантации. Не было ни выходных за хорошее поведение, ни прогулок на базар или в город на представление или действо. А ведь когда-то Льешо ненавидел свои обязанности, согласно которым он, младший из семи братьев, должен был махать ручкой, кивать головкой и кланяться, демонстрируемый матерью или отцом. Мальчик с нетерпением ждал того дня, когда он станет достаточно взрослым, чтобы вместе с братьями украдкой пойти за ночными удовольствиями. Мечтания прекратились еще до того, как Льешо узнал, какого рода наслаждения получали братья в городе. Почему же Льек последовал за самым юным и слабым к тому же, навечно застрявшем на отдаленном острове? Почему он не нашел одного из старших братьев, во власти которых выполнить наказ предсмертного откровения?

От анализа мотивов Льека было мало пользы. Льешо прошел весь путь к докам, даже не заметив дороги, по которой ступал, и лишь сделал вывод невозможности выполнить просьбу Льека. Кто выезжал с острова? Господин Чин-ши, конечно, его жена и дочери, а сын вообще здесь не появлялся после приезда Льешо. Старшие Кон и Шен-шу иногда сопровождали их хозяина на рынок рабов, чтобы приобрести нескольких новых ловцов жемчуга. Шен-шу едва исполнилось тридцать, а Кону и того меньше. Ни один из них в ближайшее время не оставит привилегированное положение.

Ныряльщики никогда не покидали остров, ни живыми, ни мертвыми. Если они умирали от болезни, их сразу же кремировали, чтобы избежать распространения заразы. Ходили слухи, что не всегда дожидались смерти, чтобы сжечь борющегося за жизнь человека. Когда рабы тонули или старились, их скармливали свиньям.