Великий ум Марса - Берроуз Эдгар Райс - Страница 19

Возможно, я найду вход и сумею пробраться в комнаты, смутно вырисовывавшиеся в тени рядом. Здесь я мог бы укрыться, пока не минет опасность, если только незамеченным проникну во внутрь. Я направил курс на здание; открытое окно обозначилось во мраке. Но тут я столкнулся с тонкой проволочной сеткой – защитным занавесом, который парирует нападение убийц с воздуха на эти высоко забравшиеся спальные апартаменты. Я понял, что все потеряно. Если бы я мог достичь земли, я нашел бы укрытие среди деревьев и кустарника, расплывчатые очертания которых я видел в саду барсумского принца. Но я не мог спуститься под достаточным углом, чтобы коснуться земли в пределах ограды парка. Попытка спуститься спиралью привела лишь к тому, что я перевернулся и подскочил вверх. Я думал о том, чтобы распороть пояс и позволить вытечь восьмому лучу, но при моем малом знакомстве с этой странной силой у меня возникло опасение, что такое действие может низвергнуть меня на землю с чрезвычайной скоростью. Все же я решил прибегнуть к этому, как к последнему средству, если не найдется ничего более рационального.

В последней попытке спуститься вниз спирально я стал подниматься ногами вверх и внезапно столкнулся с чем-то выше себя. Ожидая, что я буду немедленно схвачен патрулем, я отчаянно старался восстановить равновесие и в этот момент обнаружил, что лицо мое коснулось трупа убитого Гор Хаджусом воина. Свистки патрулей звучали уже совсем близко – моя поимка была делом нескольких секунд. Смерть смотрела мне в лицо, когда мне пришел в голову выход из создавшегося затруднительного положения.

Схватив левой рукой доспехи мертвого тунолианина, я выхватил кинжал и пропорол удерживающий пояс в дюжине мест. Как только лучи вышли, тело его начало тянуть меня вниз. Падение было быстрым, но не стремительным, и через несколько секунд мы мягко приземлились на алый газон садов Мью Тала, принца Кана, рядом с группой густых кустов. Надо мной звучали трели свистков круживших в воздухе патрулей, а я волочил труп в укромное место вглубь кустов. И не пробыл я даже минуты в безопасности, как яркие лучи прожекторов выстрелили с палубы патрульного судна, осветив все вокруг меня. Торопливый блеск их не открыл мне ничего о судьбе моих компаньонов, и я вздохнул с облегчением при мысли, что они тоже, по-видимому нашли убежище.

Свет недолго поискал в садах и вернулся дальше, как и звуки свистков патрулей; поиски продолжались где-то еще, давая мне уверенность, что я не обнаружен.

Оставшись в темноте, я присвоил оружие мертвого воина, так как мне оно было крайне необходимо, после чего снял свой эквилибролет, который хотел сначала разрушить, но потом пришвартовал к дереву, одному из самых больших в саду, имея впереди возможность, что он может мне еще пригодится. Теперь, уверенный, что опасность миновала, я вышел из укрытия и принялся искать своих компаньонов.

Держась в глубине тени деревьев и кустов, я пошел к главному зданию, которое смутно вырисовывалось в темноте совсем рядом, потому что полагал, что в этом направлении Гор Хаджус поведет остальных, в направлении дворца Мью Тала. Когда я крался с предельной осторожностью, Турия, ближайшая луна, вырвалась вдруг из-за горизонта, иллюминировав ночь ярким светом. Передо мной была узкая ниша, внутренность которой утопала в глубочайшей тени. Слева от меня был кусочек газона, на котором, красуясь каждой деталью своего ужасающего облика, стояло самое грозное существо, на котором когда-либо останавливались мои глаза. Это была тварь размером с шотландского пони, с десятью короткими ногами и ужасной мордой, имевшей незначительное сходство с лягушачьей, за исключением того, что челюсти были снабжены тремя рядами острых клыков.

Тварь повела носом по ветру и подозрительно фыркнула, а ее огромные шныряющие глаза быстро забегали по сторонам. Это убедило меня, что она, без всяких сомнений, кого-то искала. Это было мое первое знакомство с марсианской сторожевой собакой. Я не склонен к эгоцентризму, но не мог отказаться от убеждения, что она искала меня. Я стал искать убежище в более глубокой тени ниши за своей спиной в тот самый момент, когда глаза чудовища оказались устремленными на меня. Услышав его рычание и увидев готовность к атаке, я почувствовал, что наша первая встреча может оказаться и последней.

Я вытащил длинный меч, как только отступил в нишу, но доставал я его из ножен с чувством полного несоответствия такого оружия с тремя-четырьмястами фунтов воплощенной свирепости. Медленно я отступал в тень, а чудовище надвигалось на меня. Когда оно полностью вошло в нишу, спина моя уперлась в твердое препятствие, положившее конец моему дальнейшему отступлению.

9. Дворец Мью Тала

Когда калот вступил в нишу, я испытал, поверьте мне, все чувства загнанной в угол крысы. Я знал определенно, что бороться в общем-то бесполезно, но все же приготовился сражаться до последнего. Животное было уже почти что около меня, и я готов был надавать себе пощечин за то, что не остался в открытом месте, где было много спасительных деревьев. И тут пришло спасение – рука, протянутая в темноте, схватила меня за доспехи и поспешно затянула в чернильный мрак. Дверь захлопнулась, и силуэт калота на фоне залитого лунным светом входа в нишу исчез.

Хриплый голос пробурчал около уха: иди за мной. Меня вели по узкому коридору в полной темноте, что я распознал по большому количеству столкновений со стенами то с одной, то с другой стороны. Постепенно поднимаясь, коридор поворачивал внезапно под прямыми углами, и я увидел перед проводником тусклый свет, понемногу нарастающий, пока очередной поворот не привел нас к порогу ослепительной комнаты, изумительной залы, великолепно меблированной и пышно убранной. Описать ее не под силу моему скудному языку.

Золото, слоновая кость, драгоценные камни, удивительные деревянные изделия, блистательные ткани, изумительные меха и поразительная архитектура объединились, чтобы ошеломить мое земное зрение картиной, о которой я не мечтал даже во сне. В центре этого великолепия, окруженные небольшой группой марсиан, находились все три мои компаньона.

Мой проводник подвел меня к ним, и они поспешно повернулись ко мне. Мы с проводником остановились неподалеку от высокого барсумского пэра, блистающего доспехами, покрытыми драгоценностями.

– Принц! – сказал мой проводник. – Не прошло и тала, как я пришел. Как только я открыл дверь, чтобы выйти в сад, я обнаружил его за дверью в обществе одного из сторожевых калотов.

– Хорошо! – воскликнул тот, к которому все обращались как к принцу, и затем он повернулся к Гор Хаджусу: – Мой друг, это тот, о ком вы говорили?

– Это Вад Варс, утверждающий, что он с планеты Джасум, – ответил Гор Хаджус. – Вад Варс, это Мью Тал, принц дома Кана.

Я поклонился, а принц подошел и положил свою правую руку на мое левое плечо. В подлинно барсумском церемониале официального представления церемония закончилась, когда я сделал то же самое. Это было не просто «Рад видеть», «Как вы поживаете?» или «Как мне приятно видеть вас!»

По требованию Мью Тала я поведал, что произошло со мной с того времени, как я расстался с компаньонами, до того момента, когда один из офицеров выхватил меня из лап надвигающейся трагедии. Мью Тал приказал, чтобы все следы мертвого тела были убраны до рассвета – их обнаружение могло навлечь подозрения на него дяди, Бобис Кана, джеддака Тунола. По-видимому, тот давно ревновал принца из-за его популярности и боязни, что Мью Тал стремится к трону.

Поздно вечером, во время одной из тех тщательно разработанных трапез, которыми так знамениты принцы Барсума, когда навалилась приятная легкость от редких вин, которыми потчевал гостей Мью Тал, я услышал рассуждения принца о дяде-джеддаке, отличавшиеся меньшей сдержанностью, чем это принято в обычной обстановке.

– Пэры давно устали от Бобис Кана, – говорил он. – И народ устал. Он – безрассудный тиран, но он наш наследственный правитель, и его колеблются смести. Мы – практичный народ, мало подверженный чувствам; до сих пор этого было достаточно, чтобы массы сохраняли верность джеддаку, даже если он этого не заслуживает, а страх перед яростью народа удерживал пэров. Есть даже подозрение, что следующий по линии наследования сделается не меньшим тираном, чем Бобис Кан. Я молод, поэтому считают, что я буду более активным в жестоких и нечестивых делах.