Марсианские шахматы - Берроуз Эдгар Райс - Страница 5

Она должна вернуться! Она должна достигнуть Гелиума раньше, чем ее безумная страсть к приключениям будет стоить хотя бы одной храброй жизни. Она поняла, что наибольшая безопасность и вероятность успеха – над облаками, и снова поднялась сквозь холодный и влажный туман. Скорость полета снова стала ужасающей: ветер, казалось, еще более усилился. Она попыталась постепенно снизить скорость аэроплана, но, хотя сумела дать задний ход, ветер продолжал гнать ее с прежней силой вперед. Тара вышла из себя. Разве до сих пор мир не склонялся перед малейшими ее желаниями? Кто осмеливается перечить ей? Она покажет, что дочь Главнокомандующего нельзя принудить к чему-либо. Она докажет, что даже силы природы покоряются Таре из Гелиума!

Со свирепой улыбкой она вновь включила мотор и повернула руль налево, а ветер тряс маленький аэроплан, швырял его и гнал с огромной скоростью. Мотор заглох. Буря ударила с новой силой, руль вырвало из рук, и девушка оказалась беспомощной, она превратилась в ничтожную пылинку, которой играют грозные силы, принявшие ее вызов. Первым чувством Тары было удивление – ей не удавалось настоять на своем. Затем она почувствовала беспокойство: не за свою жизнь, но из-за треволнений своих родителей и опасностей, которые неизбежно ждут тех, кто отправится на ее розыски. Она упрекала себя за безумный эгоизм, из-за которого подвергала опасности других. Она понимала, что и ее ожидает большая опасность, но не испугалась. Она была настоящей дочерью Деи Торис и Джона Картера. Она знала, что аэроплан может удерживать ее в воздухе долго, но у нее не было ни пищи, ни воды, и ее отнесло в наименее изученные области Барсума. Может, лучше приземлиться немедленно и подождать прихода спасателей, чем стремительно уноситься от Гелиума? Но когда она спустилась ниже, то обнаружила, что при яростном ветре попытка приземления смертельно опасна, и вновь поднялась на высоту; пролетая на расстоянии нескольких сотен футов над поверхностью, она смогла лучше оценить смертельную силу бури. Отсюда, с небольшой высоты, она видела, какие разрушения принесла буря. Воздух был полон пыли и обломков деревьев. Все увиденное еще раз привело ее к мысли, что Тара из Гелиума – маленькая и беспомощная девочка. Это был сильный удар по ее самолюбию. К вечеру ураган не утих, не было никаких признаков уменьшения скорости ветра. Она могла ориентироваться по показаниям счетчика пройденного пути. Эти показания казались неправдоподобными, однако она знала, что они верны: за двенадцать часов ветер унес ее на семь тысяч хаадов. Перед наступлением темноты она пролетела над одним из покинутых городов древнего Марса. Это был Торквас. Если бы она знала это, то потеряла бы всякую надежду на спасение, ибо для народа Гелиума Торквас кажется таким же далеким, как острова южных морей для нас. А буря, не ослабевая, несла ее дальше.

Всю ночь она стремилась вперед во влажной темноте облаков, иногда поднимаясь выше, в пустоту, залитую светом спутников Барсума. Она замерзла, хотела есть и чувствовала себя очень несчастной, но ее стойкий дух отказывался признавать положение безнадежным. Ее разговоры с собой вслух напоминали спартанское упрямство ее отца, который перед лицом неизбежного уничтожения заявлял: «Я еще жив!»

Ранний посетитель явился сегодня утром во дворец Главнокомандующего. Это был Гохан, джед Гатола.

Он появился вскоре после того, как было обнаружено отсутствие Тары, и поэтому к нему долго никто не выходил, пока наконец он не встретился в коридоре с Джоном Картером, торопившимся организовать отправку отрядов на поиски дочери. Гохан прочел беспокойство на лице Главнокомандующего.

– Прости мою назойливость, Джон Картер, – сказал он. – Я пришел просить разрешения остаться на один день – было бы безумием попытаться вылетать в такую бурю.

– Ты будешь желанным гостем, Гохан, пока не захочешь оставить нас, – ответил Главнокомандующий, – но ты простишь некоторое невнимание к тебе, пока моя дочь не вернется к нам.

– Твоя дочь? Вернется? Что это значит? – воскликнул гатолиец. – Я не понимаю.

– Она исчезла вместе со своим аэропланом. Это все, что мы знаем. Можно предположить, что она решила полетать перед завтраком и попала в когти урагана. Ты простишь меня, Гохан, если я оставлю тебя сейчас – я спешу организовать поиски.

Но Гохан, джед Гатола, уже торопился к выходу. Выйдя, он сел на поджидавшего его тота и в сопровождении двух воинов с гербами Гатола направился по улицам Гелиума ко дворцу, предоставленному в его распоряжение.

3. Безголовые люди

Над крышей дворца, где разместился джед Гатола со своей свитой, был привязан к высоким причальным мачтам крейсер «Ванатор». Стонущие снасти говорили о сумасшедшей ярости бури, а обеспокоенные лица членов команды, чья очередь была дежурить на палубе, подтверждали серьезность обстановки. Только крепкие привязные ремни спасали этих людей от падения под ударами ветра, а те, кто находился на крыше, вынуждены были цепляться за перила и столбы, чтобы не быть унесенными очередными порывами урагана. На носу крейсера был нарисован герб Гатола, но ни одного флага или вымпела не было на мачтах. Их сорвал ураган, и по лицам людей было ясно, что они опасаются, как бы буря не сорвала и сам корабль. Они не верили, что какие-либо снасти могут долго противиться этой титанической силе. У каждого из двенадцати тросов, удерживающих корабль, стоял сильный воин с обнаженным коротким мечом. Если хоть один из тросов поддастся силе бури и лопнет, одиннадцать остальных тут же будут перерублены: будучи привязан частично, корабль обречен на гибель, в то время как оставленный на волю бури, он сохранял какие-то шансы на спасение.

– Клянусь кровью Иссы, они выдержат! – прокричал один воин другому.

– А если не выдержат, то духи наших предков вознаградят добрых матросов «Ванатора», – ответил другой воин с крыши дворца, – ибо немного времени пройдет с того момента, как порвутся канаты, до того, когда экипаж наденет одежды смерти. Однако я верю, Танус, что они выдержат. Скажи спасибо, что мы не вылетели до начала бури: сейчас у нас есть шансы спастись.

– Да, – ответил Танус, – не хотел бы я сейчас лететь даже на самом прочном корабле, когда-либо бороздившем небо Барсума!

В это время на крыше появился Гохан. С ним была остальная часть отряда и двенадцать воинов Гелиума. Молодой вождь обратился к своим спутникам:

– Я немедленно вылетаю на «Ванаторе», – сказал он, – на поиски Тары из Гелиума, которая, как полагают, улетела задолго до начала бури в одноместном аэроплане. Нет надобности объяснять вам, как слабы шансы «Ванатора» выдержать удары бури, поэтому я не могу приказать вам идти со мной на смерть. Пусть те, кто хочет, остаются. Им не грозит бесчестье. Остальные – за мной. – И он ухватился за веревочную лестницу, извивавшуюся под порывами ветра. Первым, кто последовал за ним, был Танус, а когда последний поднялся на палубу крейсера, на крыше дворца осталось только двенадцать воинов Гелиума с обнаженными мечами, занявших посты у причальных мачт, где до этого стояли воины Гатола.

Ни один гатолиец не остался за бортом «Ванатора».

– Другого я и не ожидал, – сказал Гохан.

Командир «Ванатора» покачал головой. Он любил свой нарядный корабль, гордость маленького флота Гатола. О его судьбе он думал, не о своей. Мысленно он уже видел, что его корабль лежит разбитый на красно-коричневом дне марсианского моря или разграбленный ордой свирепых дикарей.

Он посмотрел на Гохана.

– Вы готовы, Сан Тотис? – спросил джед.

– Все готово.

– Руби концы!

Договорились, что воины на крыше будут действовать по сигналу третьего выстрела. Требовалась величайшая осторожность и согласованность. Двенадцать мечей должны действовать одновременно и с одинаковой силой, и каждый должен полностью пересечь стренги прочного троса; если свободные концы тросов запутаются, корабль немедленно будет разбит.

Бум! Звуки сигнального выстрела донеслись в вое ветра до воинов на крыше. Бум! Двенадцать мечей сверкнули в сильных руках воинов. Бум! Двенадцать лезвий разрубили тросы в одно и то же мгновение.