Красный Ястреб - Берроуз Эдгар Райс - Страница 3

Их стада имеют богатые пастбища и чистую воду прямо у шатров своих хозяев, а нашему скоту приходится бродить по каменистой пустыне без воды, под жарким солнцем, чтобы найти немного травы. Но это меньше всего волнует душу Красного Ястреба. Вино становится горьким у меня во рту, когда я смотрю на долины и вспоминаю, что это единственное место на земле, где еще не развивается наше Знамя!

Грозный гул голосов прервал меня.

– С самого детства у меня была мечта отобрать эти земли у Калькаров. Я только ждал дня, когда плащ Великого Вождя ляжет на мои плечи. И этот день настал. Теперь я подожду только окончания сезона дождей. За сто лет двадцать раз воины Юлиана пытались захватить долины. Но они оставляли в пустыне своих женщин, детей и имущество. Всем было ясно, что они должны вернуться.

Так больше не будет. В апреле племя Юлиана навсегда покинет пустыню. Мы со всеми стадами, женщинами, детьми, шатрами спустимся с гор и будем жить в апельсиновых рощах. На этот раз мы возвращаться не будем. Я, Красный Ястреб, сказал.

Волк вскочил, выхватил нож. Лезвие сверкнуло в лучах факелов.

– Знамя! – крикнул он.

Сотня воинов вскочила, сверкнули мечи над головами.

– Знамя! Знамя!

Я вскочил на стол, поднял кубок с вином.

– Знамя! – крикнул я и все выпили вино.

Вошла моя мать. Она несла, Знамя прикрепленное к длинному посоху. Она остановилась возле стола. Остальные женщины толпились сзади нее. Мать развязала веревочки и Знамя распустилось, заколыхалось на ветру. Мы все склонили головы перед этой выцветшей тканью, которая передавалась от отца сыну через все пятьсот лет, с того самого дня, как Юлиан Первый пришел домой с победой со старой давно забытой войны.

Это Знамя называлось Знаменем Аргона, хотя значение этого слова было давно потеряно в пучине времени. На Знамени были чередующиеся белые и красные полосы, а в углу голубой квадрат с множеством белых звездочек. Белый цвет от времени стал желтым, голубые и красные цвета выцвели. Знамя было во многих местах порвано, запачкано кровью тех Юлианов, что погибли, защищая его. При виде Знамени благоговейный трепет наполнил наши души. Знамя имело власть над жизнью и смертью, оно приносило дожди, ветры, гром. Вот почему мы склоняли головы перед ним.

2. Исход

Пришел апрель и все кланы собрались по моему зову. Сезон дождей кончился и можно было начинать путь. Оказаться в долинах в сезон дождей было смертельно опасно. Жидкая топкая грязь лишала нас свободы передвижения и Калькары могли легко уничтожить нас всех.

Калькаров было гораздо больше, чем нас и наша единственная надежна – это мобильность. Мы понимали, что лишаемся этого преимущества, взяв с собой женщин, детей и стада, но мы верили в то, что победим. Единственной альтернативой победе была смерть, смерть всем нам. И что еще хуже – женщинам и детям.

Кланы собирались два дня и сейчас все были здесь: пять тысяч человек и тысяча тысяч овец, лошадей, коров. Все же мы были богатый народ. Предыдущие два месяца по моему приказу люди зарезали всех свиней и закоптили мясо. Все же со свиньями идти в поход бессмысленно, они не выдержат тягот пути.

Нам придется долго идти по пустыне. В это время года там есть вода и трава, но все равно путь будет трудным. Мы потеряем очень много скота. Одну овцу из десяти. А Волк утверждает, что пять из десяти.

Мы должны выехать завтра за час до восхода солнца и пройдем около десяти миль до колодца, расположенного возле старой дороги. Странно видеть в дикой пустыне следы большой работы людей. Хотя прошло больше пятисот лет все еще хорошо видны дороги, остатки строений. И это несмотря на движущиеся пески, ветры, дожди…

А для чего они тратили столько сил, столько времени на все это? Они исчезли и их труд вместе с ними.

Мы выехали и Дождливое Облако очень часто оказывался рядом со мной. Как всегда он смотрел на звезды.

– Скоро ты все узнаешь о них, – улыбнулся я. – Почему ты все время на них смотришь?

– Я изучаю их, – ответил он серьезно.

– Только Знамя, которое зажгло их на небе, чтобы освещать нам путь, знает все о звездах.

Он покачал головой.

– Нет. Я думаю, что они были на небе задолго до того, как появилось Знамя.

– Тихо! – предостерег я его. – Не говори плохо о Знамени.

– Я не говорю плохо. Я поклоняюсь ему, я отдам за него жизнь, как и ты, но я думаю, что звезды старше Знамени. И земля старше его.

– Знамя сделало землю, – напомнил я ему.

– Как же оно существовало, когда не было земли?

Я почесал голову.

– Об этом не спрашивают. Достаточно того, что наши отцы сказали нам об этом. Почему ты спрашиваешь?

– Я хочу знать правду.

– Зачем она тебе?

Настала очередь чесаться Дождливого Облака.

– Ничего не знать плохо, – сказал он наконец. – Я вижу горы и хочу знать, что за ними. Мы идем к морю. Я надеюсь, что мы дойдем до него. Там я сделаю лодку и поплыву через море, чтобы посмотреть, что находится за ним.

– Ты просто доплывешь до края земли и свалишься с нее вместе со своей лодкой.

– Этого я не знаю. Ты думаешь, что земля плоская.

– А кто думает иначе? Разве мы этого не видим? Посмотри – она большая плоская круглая тарелка.

– В центре суша, а вокруг вода?

– Конечно.

– А почему вода не стекает с края? – иронически спросил он.

Я никогда не задумывался над этим и поэтому дал ему единственный возможный ответ.

– Знамя держит.

– Не будь дураком, брат. Ты великий воин и великий вождь. Ты должен быть мудрым. А мудрый человек должен знать, что ничто, даже Знамя не может удержать воду, стекающую вниз с холма.

– Может там есть земля, которая держит воду, чтобы та не стекала с края мира.

– А что за той землей?

– Ничего, уверенно сказал я.

– А на чем держится земля?

– Она плавает в большом океане, – снисходительно объяснил я.

– А на чем держится тот большой океан?

– Не будь дураком. Я думаю, что под тем океаном второй океан.

– А на чем держится он?

Я решил, что он никогда не остановится. Лично мне не доставляет удовольствия думать над такими вещами, совершенно бесполезными вещами. Это просто трата времени. Но сейчас, когда он заставил меня задуматься, я понял, что должен продолжать разговор. Я глубоко задумался и понял, как глупы все наши представления о земле.

– Мы знаем только то, что видим сами, или то, что видели другие и рассказали нам, – заговорил я наконец. – Что держит землю, мы не знаем, этого никто не видел. Но несомненно, что она плавает в воздухе, как плавают облака. Ты удовлетворен?

– Теперь я скажу тебе, что думаю я, – сказал он. – Я наблюдал за солнцем, за луной, за звездами с тех пор, как приобрел способность думать о чем-нибудь, кроме материнской груди. Я увидел то, что может увидеть каждый, имеющий глаза. И солнце и луна и звезды – они круглые как апельсины. Они все время двигаются по одним и тем же путям. Почему земля должна отличаться от них? Конечно, она тоже кругла и движется по своему пути. А почему она не падает я не могу понять.

Я рассмеялся и подозвал Наллу, мою сестру, которая ехала поблизости.

– Дождливое Облако думает, что земля круглая как апельсин.

– Если бы это было так, мы свалились бы с нее, – сказала она.

– Да. И вся вода стекла бы, – добавил я.

– Я чего-то не могу понять, – признал он, – и все же мне кажется, что я прав. Мы очень многого не знаем. Налла говорит, что если бы земля была круглая, с нее стекла бы вся вода. А вы уверены, что вода всегда стекает с холмов вниз? Как же она попадает снова наверх?

– Снег и дождь, – быстро ответил я.

– Откуда они берутся?

– Я не знаю.

– Мы многого не знаем, – вздохнул Дождливое Облако. – Нам некогда размышлять. Мы все время воюем. Я буду рад, что некоторые из нас смогут сидеть спокойно и думать, когда мы сбросим Калькаров в море.

– Мы знаем, что древние знали очень много, но помогло ли им это? Я думаю, что мы счастливее их. Они должно быть очень много работали, чтобы создать то, что они создали и узнать то, что узнали. Но они не могли есть больше, чем мы, спать больше, чем мы, пить больше, чем мы. И теперь они навсегда ушли с земли. И все сделанное ими тоже ушло. И знания их забыты навсегда.