Небесные врата - Бенджамин Курт - Страница 95

Льешо с самого начала рассчитывал, что следующая часть пророчества убедит брата в правдивости его слов.

Юноша вынул из чехла на спине короткое копье, которое столько раз в прошлом отнимало его жизнь. Просто чтобы заставить совет поверить, он заставил оружие вспыхнуть искрами и осторожно положил на стол.

– Не дотрагивайся, – предупредил Льешо Гхриза. – Копье обожгло руку Адару и много раз пыталось убить меня. Мы заключили перемирие в некотором роде, но я бы не стал рисковать.

Они могли счесть Льешо безумцем, но от стола уже поднималась тонкая струйка дыма.

– Один дар, – кивнул Гхриз. – Второй?

– На хранении у моей команды. Нефритовая свадебная чаша.

Здесь объяснения не понадобились. Гхриз и советники знали легенды. Копье и чаша представляли начало и конец истории. Чаша, подаренная в знак любви самой Великой Богиней, и копье, дар-проклятие, убивавший того, кто нес его сквозь века. Принц изучал лицо Льешо, в его обеспокоенном взгляде читался вопрос. Правду ли говорит незнакомец с внешностью его отца или пытается с помощью когда-то услышанной истории втереться в их ряды?

Ответ искрился на столе. Гхриз искоса взглянул на него и снова повернулся к брату.

– Третий дар?

Первые два не вызывали сомнений. Льешо гадал, каков же третий, с тех пор как Менар прочитал пророчество. Рука поползла к горлу, где висел мешочек с жемчужинами. Гхриз не спросил, но, может быть, сейчас он ждал объяснений. Однако Льешо передумал. Ожерелье принадлежало Великой Богине, его супруге, а он всего лишь выполнял роль посыльного. Но дар предательства госпожи Чауджин не был совпадением. А если речь зашла о горьких уроках…

– Еще одна чаша, похожая на свадебную, но с символом на дне.

Описывая чашу, Льешо взялся за рукоятку ножа, в которую мастер Геомант спрятала бирку. Гхриз заметил жест, но воспринял его как угрозу. Принц резко кивнул Мгару, тот вышел вперед и уронил руку на плечо Льешо.

– Нервная привычка, – извинился Льешо и медленно убрал руку от ножа. – Я не собирался причинять вред.

– Он отдаст, когда мы вынесем решение.

Мгар потянулся за ножом, но Льешо опередил его и принял боевую стойку. Копье тем временем прожигало собственный силуэт на столе.

– Я пришел с миром, но не отдам нож.

Традиция оставляла ему лазейку для отказа. Если бы не заклятие, удерживающее госпожу Чауджин, Льешо отдал бы нож в знак доброй воли. Он доверял брату, но не госпоже, запертой в шкатулке.

– Будь ты настоящим принцем, ты бы убил его, – заметил Гхриз. Фибская выучка не оставляла времени на раздумья между боевой готовностью и ударом.

– Я раньше тоже так думал. Мастер Ден отбил у меня привычку убивать. Теперь я сам выбираю, когда дать волю фибской выучке, а когда положиться на боевые умения и нервы. Я не причиню зла. У меня другая цель.

Гхриз задумался на мгновение, потом кивнул, но подал знак рукой. Льешо услышал свист вынимаемого из ножен меча и почувствовал укол в шею. Он мог убить пару ближних к нему советников, но Мгар не даст ему дотянуться до Гхриза. В любом случае Льешо не собирался никого убивать.

– Поподробнее о чаше, – продолжил допрос Гхриз.

– Госпожа, которая подарила мне чашу, наполнила ее зельем, чтобы унизить своего мужа и меня перед кланом Кубал. Ее замысел осуществился. Позднее в обличье Бамбуковой Змеи она убила своего супруга.

– Похоже на урок для гарнов, а не для тебя. Гхриз задумчиво уставился на копье.

– Но я его все равно запомнил.

– Да?

Принц резко вернулся к теме.

– Я жив. Чимбай-хан – нет.

Что-то из мрачных воспоминаний отразилось в глазах Льешо, и Гхриз это заметил. Молодой принц валился с ног от изнеможения, сгибался под весом неописуемой ноши. Однако он не спускал глаз с копья. С притворной легкостью махнув рукой, Гхриз позволил Льешо забрать копье, которое до сих пор сыпало искрами на стол. Льешо положил оружие в чехол, принудил его к спокойствию, и неземной свет потух. Льешо казалось, что брат уже хотел признать его, но тут внезапно заговорила еще одна женщина:

– Могу я задать юному незнакомцу вопрос?

Гхриз едва заметно кивнул, женщина поднялась и подошла к Льешо. Она мягко улыбнулась, словно говоря, что ему нечего бояться, однако Льешо не собирался слишком доверять кому-либо из советников.

– Если ты тот, за кого себя выдаешь, ты узнаешь меня.

Ее лицо постарело, и она больше не носила подобающие ее сану одежды, но Льешо узнал женщину. К счастью, она его тоже.

– Жрица в храме моей матери при ее жизни, – легко ответил Льешо. Он был слишком молод, чтобы знать о ней что-то еще, но жрица улыбнулась и кивнула.

– В таком случае я обязана спросить, как прошла твоя ночь бодрствования? Сумел ли ты найти путь, служа в далеких землях?..

– Да, – прервал Льешо жрицу, как она, несомненно, и планировала. – Но я не распознал свои дары и несколько сезонов думал, что она не пришла ко мне. Я ошибался.

Льешо подумал, что жрице можно рассказать о своих путешествиях в райские сады. Богиня поила его прохладной водой и гладила по лбу. Но вокруг сидели советники, а некоторые вещи принадлежат только храму. К счастью, Льешо многoe узнал от братьев и мог ответить на вопросы жрицы правдиво, не раскрывая тайны нежных отношений с Богиней.

Наверное, жрица прочитала мысли Льешо по его глазам или просто задавала стандартные вопросы всем принцам, миновавшим порог совершеннолетия. Она не спрашивала о том, что нельзя рассказывать на публике.

– Значит, к тебе кто-то приходил.

Казалось, жрица знала ответ заранее.

– Госпожа Сьен Ма с плодами из ее сада.

Льешо не мог сдержать улыбки. Много позже Адар объяснил ему смысл происшедшего. В то время ночь показалась ему кошмаром, который закончился падением провинции Дальнего Берега и побегом правителя от южных ратей мастера Марко.

– Теперь ты понимаешь свои дары? – Жрица не отставала от Льешо с упорством врага, но он боялся ее не больше, чем остальных своих учителей, которые устраивали ему проверки в прошлом. Этот путь Льешо знал хорошо.

– Понимаю ли? Достаточно, чтобы ввязываться в неприятности, как говорит мастер Ден. Сознаю ли я, что они собой представляют и как их использовать? Да.

Гхриз подался вперед и присоединился к допросу.

– А они приносят пользу?

Говорили, Богиня прошла мимо него, ничем не одарив, кроме обычной жизни. То есть так было до прихода гарнов.

– Я вижу сны.

Губы Льешо снова тронула мечтательная улыбка. Гхриз вспыхнул от легкомысленности в его голосе, будто Льешо не дорожил божественными дарами. Только жрица улыбнулась в ответ, понимая цену подобного благословения.

– Значит, ты тот самый, – сказала она.

– Думаю, да.

– Два пути? – напомнил Гхриз о пророчестве.

– Путь Богини или зла – то есть путь мага, мастера Марко. Я выбрал Богиню.

– Мы тоже.

Льешо кивнул.

– Но я ничего не знаю о драгоценности, упомянутой в последней строчке. У мамы были украшения – фамильные ценности и дары – исторического и личного значения. Ни одна из них не объединила бы Фибию в единое целое.

Льешо не забыл слухов о сапфировой принцессе и ждал реакции брата.

Гхриз гордо улыбнулся.

– Драгоценность сидит с тобой за одним столом.

Девушка самодовольно вскинула голову.

– Наши воины называют меня сапфировой принцессой, – поведала она. – Гхриз говорит, что поэзия вдохновляет солдат к бою, когда потеряна надежда.

Льешо понимал, что она имеет в виду. Девчонка смыла с лица и рук грязь, которая скрывала ее черты на пороге храма. Но на подбородке до сих пор виднелся синяк, чуть выше шелкового шарфика. Когда она размахивала руками, под кожей перекатывались твердые мышцы. Даже взгляд отражал жизнь бойца в захваченном городе. Глаза были яркие, как сапфиры, и такие же твердые, словно она загородилась от ужасов чуждого народа за сияющими гранями своих драгоценных глаз. Улыбайся она помягче, девчонка стала бы похожа на мать Льешо.

– Пинг!