Небесные врата - Бенджамин Курт - Страница 88

Как бывает в сражении, кровь стучала у него в ушах, заглушая остальные звуки. Льешо обнаружил тишину в сердце собственной техники, где покойный учитель мастер Якс до сих пор выкрикивал шаги в поместье правителя в провинции Дальнего Берега.

Порез, защита, отступление…

Льешо двигался в такт биению сердца, измерял по пульсу шаги до края. Ему не надо было думать, подсознательная тревога каждый раз предупреждала его об опасном приближении к катастрофе.

Льешо раскручивал сражение по спирали, на высоком каменном диске, ткал гобелен из ударов, через которые не могло пробиться даже его собственное копье. Он теснил гарнского стражника все дальше и дальше, пока тот не закачался на самом краю, широко распахнув глаза от ужаса и задыхаясь. Льешо не хотел убивать его, а потому шагнул назад, позволил гарну уйти от смертельного падения.

Победа досталась ему после простой уловки. Льешо атаковал, стражник отбивался. Льешо подвел меч под оружие противника и описал круг так быстро, что оцепеневший гарн не успел последовать за ним. Мгновение – и оружие вырвалось из руки стражника. Тот в смятении наблюдал, как меч летит за край королевского павильона, падает, падает – и наконец ударяется о мостовую на площади.

– Сдавайся. – Льешо прижал наконечник копья к груди стражника. Гарн упал на колени, меч последовал за ним, но он еще не собирался сдаваться.

– Есть только один путь… вниз с башни.

Хриплый голос резал ухо, стражник тяжело дышал. Кровь текла у него из носа, он сплюнул себе под ноги кровавой слюной. Льешо гадал, не ранил ли он гарна серьезней, чем намеревался. Он почти ждал, что сейчас в уголках рта стражника появится розовая пена. Гарн вытер нос тыльной стороной ладони и не удивился, заметив красную полосу на своей руке.

Значит, не рана. Холодный разреженный воздух Кунгола жестко наказывал всякого, кто не привык к большим высотам. Льешо ждал, пока стражник перестанет задыхаться.

– Там много… наших… на пути к свободе. Ты умрешь, если убьешь меня.

– А если ты отведешь меня к своему хозяину, я умру наверняка.

Льешо видел по глазам гарна, что не ошибся. Однако это была не единственная правда, которую они разделили на обдуваемой ветром платформе. Льешо не мог убить стражника лишь за подчинение приказу. Может, если бы гарн носил на рубашке знаки улгарской жестокости, пряди волос, содранных со скальпов живых жертв, Льешо не стал бы раздумывать. Но чем больше он размышлял, тем больше понимал, что его решение не имеет ничего общего с человеком, который стоял перед ним на коленях.

Сражения не приносили ему вознаграждения, только возвращались кровавой болью снова и снова, век за веком, на протяжении многих времен. Путь Богини не должен вести через поля мертвецов. Наконец Льешо понял.

Он не излечился полностью – не видел, как избежать убийства твари, осадившей Небесные Врата. Что до остальных, пусть теперь другие носят мечи. Настало время шагнуть прочь из этой жизни. Льешо бросил меч на плиту.

– Иди.

Льешо посмотрел на горы, где ждала его Богиня. Он поступал справедливо, отпуская человека, который лишь выполнял свой долг. Стражник мог убить его на месте, но Льешо не думал, что он сделает это. Зачем Пути приводить его к пониманию, если дальше смерть? Если Льешо верил, а он верил, значит, должен быть другой выход. Справедливый выход.

Низкий стон ужаса сорвался с губ стражника. Льешо медленно повернулся, не торопясь увидеть, какой новый кошмар подбирался к нему сзади. Но увидел не кошмар, а чудо.

Великая Луна Лан взобралась выше, будто по ступеням гор Фибии, увенчанных звездными коронами. Ее яркий свет пронзил ушко иглы – башни Храма Луны. Между земным Дворцом Солнца и храмом, символом Великой Богини на небесах, внезапно появился мост из расплавленного серебра. Забыв о гарне, Льешо сделал шаг, еще один. Вначале казалось, что он утратил контроль над ногами. Затем Льешо изо всех сил помчался к неземному свету.

Ступни чувствовали воздух, ничто, но он не падал. Он бежал не из страха перед улгарскими стражниками, которые ждали его во Дворце Солнца, но из радости. В глубине души Льешо понимал: все, чего он только мог желать в конце пути, ожидало его на другой стороне. Надо только одолеть таинственный серебряный мост.

Свет держал его, держал, пока ноги снова не ощутили камень, опять высоко над городом, в дальнем конце площади. Он оказался в Храме Луны. Льешо ступил в павильон напротив дворца.

Платформу на вершине храма окружал изящный резной парапет – чтобы случайно не упасть вниз. Два кирпича в фигурном камне стояли в ряд, пропуская свет восходящей Великой Луны на высокий павильон, образуя ушко иглы, сквозь которое Льешо смотрел на дворец. Льешо вспомнил, как бывал здесь при дневном свете, вспомнил балюстраду у открытой витой лестницы, которая вела вниз в сердце башни. Каменные скамьи стояли под пропорциональными углами, с них было удобно любоваться на дворец и горы. При лунном свете они казались неземными. Тени выглядели более реальными, чем камень.

Льешо отошел от края, потом обернулся на звук, эхом раздавшийся в темноте на другой стороне площади: топот башмаков, леденящий душу крик. Улгарский стражник ступил вслед за Льешо на мост из света. Он успел сделать единственный шаг, когда понял, что легкий мираж не собирается поддерживать его тело.

Великая Луна Лан поднялась выше. Ее свет покинул ушко иглы и пополз по горам. Мост рассеялся. Стражник оказался слишком далеко от платформы, чтобы спастись, и с криком полетел вниз навстречу смерти.

– О, Богиня…

Льешо закрыл глаза, будто так мог стереть воспоминание о падающем в ужасе человеке. Как он и ожидал, это не сработало.

– Почему ты просто не ушел? – прошептал он мертвому человеку на камнях мостовой. Конечно, Льешо знал ответ. Долг. Знал, почему стражник должен был умереть. Если бы он рассказал о Льешо капитану, и слух достиг ушей мага, каждого захватчика, каждого улгара в городе бросили бы на поиски. Льешо никогда не нашел бы брата.

Мертвец вынудил его заново обдумать новое представление о себе, о причинах его возвращения к жизни, полной сражений и боли, снова и снова. Но Льешо не представлял, какой еще урок он должен вынести. Он знал только, что смерть человека, которого он никогда прежде не встречал, задела его сердце сильнее, чем любая другая потеря.

Когда умерли мастер Якс и Хмиши, казалось, что судьба обокрала его. Льешо нуждался в них. В случае с Хмиши даже бог милосердия распознал эту нужду и вернул мертвого к жизни – для Льешо, не для Хмиши или Льинг. Если вспомнить, он нимало не беспокоился, что почувствуют сами мастер Якс и Хмиши, в собственной линии жизни, а не продолжении его.

Мастер Якс отругал его за попытки вернуть учителя и нашел свою дорогу к смерти, несмотря на усилия Льешо. Хмиши выбора не досталось. Даже сейчас Льешо не мог сказать, что жалеет о содеянном. Но смерть улгарского стражника вызвала жалость к гарну, а не к самому себе. Льешо горевал, что нечаянно послужил причиной его падения.

Мастер Ден наградил бы Льешо подзатыльником за такие мысли. У улгара был свой путь, нить его смертной жизни заканчивалась на вершине Дворца Солнца. Отнюдь не весь мир крутится вокруг него, напомнил себе Льешо. Вот еще! Иногда дело даже не в Справедливости. При этих словах Льешо показалось, что духи смеются над ним.

Пока Льешо искал себе место во вселенной, подбежали товарищи стражника, изумленно перекликаясь при виде мертвеца на земле. Льешо отступил от края. Ему было плохо, но не настолько, чтобы последовать за противником или сдаться солдатам Марко.

Великая Луна Лан вскарабкалась выше, ушла из храма в тени, которые укрыли Льешо от врагов. Он свернулся в темноте, скорчился у лестницы, ведущей к сердцу храма. В тишине ему слышались сухие и древние голоса, зовущие вниз по витому проходу. Льешо пытался не обращать на них внимания, сосредоточившись на улгарских стражниках, которые высыпали через узкую дверь на крышу королевского павильона по другую сторону площади.