Высший пилотаж киллера - Басов Николай Владленович - Страница 16

– Шеф, вопрос из числа личных – что-то тут не понятно. Красной ртутью никто не торгует, подписания высоких документов не ожидается, а ты готов уже собственную кружку вместе с чаем проглотить. В чем дело? – Он молчал, просто прихлебывал. – Где угроза государству? Почему мы?

– Ну, так, продолжим. – Голос его стал чуть крепче, трезвее. – Запоминай адрес Жалымника Петра Фомича.

Я включил специальное запоминательное устройство в мозгу и лишь потом вдруг понял, что могу все это даже записать. Подхватил бумагу, карандаш и записал.

Получилось, что Жалымник, помимо «Ауди», украденной на заказ, жил в довольно привилегированном районе, где была устроена Олимпийская деревня для приснопамятной брежневской Олимпиады. Район до сих пор считался престижным, хотя сводки милиции говорили об обратном – шпанистый был район. И неспокойный. Если бы я хотел жить с Галей где-нибудь в Москве, я бы его никогда не выбрал.

Но он там жил. Метр жилой площади его квартиры, вероятно, стоил гораздо больше, чем в Нью-Йорке или Лондоне, и уступал лишь метру в пределах Садового кольца. С доходами у этого Жалымника было все в порядке, даже жирно, решил я. Надо бы проверить.

«Или поневоле все проверится», – подумал я. Вот съезжу к нему завтра, поговорю и выяснится, что он держит фишку на птичке и дает она ему зелеными деньгами тысяч десять ежемесячно, что тогда скажешь? Ерунда, решил я, не тот тип. И не та у нас контора, чтобы птичками заниматься, хотя бывает, что и на птичьем рынке тоже что-нибудь интересное проявится.

– Ну, все, – подытожил Шеф.

– Нет, подожди. – Я не знал еще как спросить, чтобы он хоть как-то помог мне понять, что в этом деле важно, а что нет. Поэтому сказал так: – Ты не ответил на мои вопросы.

Он вздохнул. Потом молчал почти полминуты. Я ждал с надеждой. Наконец он произнес:

– В общем, продолжай. В конце, если мы его увидим, поймешь.

– Стой, тогда еще один вопрос. – Я лихорадочно соображал. – Ты не хочешь мне говорить, чтобы не было навязанного мнения? Или тебе нужно, чтобы я в конце что-то такое отчебучил, чему только одно и может быть оправданием – недостаточное информирование?

– Тебе нужно поменьше читать детективов на ночь.

И он положил трубку. Я с облегчением вздохнул и тоже отключился.

Да, кое-что стало яснее. Иногда действительно мне не давали информацию, рассчитывая, что я сделаю что-то, что потом нас перед кем-то очень важным и серьезным извинит. Чтобы можно было развести руками, мол, такого никто предвидеть не мог, никому и в голову не приходило, вот если бы раньше, но кто же знал, что оперативники у нас такие несмышленые! Следующий раз всенепременно… А так и винить никого нельзя.

Иногда мне тошно становилось от этих игр. Но на этот раз я почему-то решил, что так даже лучше. Что ни сделаю, все будет нормально, если даже и не очень правильно.

К тому же последняя фраза Шефа давно у нас была обговорена как кодовое подтверждение. Поэтому я ложился спать с самодовольной ухмылкой на лице. Все-таки я кое-что зафиксировал, что понять было не так-то просто.

Глава 16

Но спал я недолго. Мне показалось, и глаз не успел сомкнуть, как меня уже будил Воеводин. В голосе его звучала паника, в далеко отставленной руке он держал помповый «ремингтон». Я как его увидел, так сразу выбросил вперед руку с «пушкой», но потом понял, кто тут стоит, и, прежде чем что-то спросить, вежливо так попросил:

– Анатолич, мать твою за ногу, никогда больше, слышишь, не буди меня с «пушкой» в руке! Я ведь психованный, мог и выстрелить!

Он тут же отошел в дальний угол, даже поставил «пушку» на пол, прикладом вниз, но потом все-таки схватил ее. Когда он заговорил, в голосе его звучала паника.

– Там двое или больше, по крыше прошли на нашу территорию.

– Что делают?

– Не знаю. Как сигнал сработал, я врубил монитор, но ничего не понял и побежал к тебе.

– Ментов вызвал?

– У меня автоматическая вызывалка, я ее включил, но что из этого будет?..

Я накинул бронежилет, штаны, куртку, зимние сапоги и взял свой «ягуар». В карман сунул коробку с патронами. Конечно, для двоих будет достаточно и того, что есть в барабане, но если они упорные и вооруженные, а у меня было подозрение, что они именно такие, потому что это должны быть те же ребята, которых я вчера вечером уже видел и которые мне синяк во всю грудь поставили, то патроны обязательно потребуются.

Мы шли легко, Воеводин успокоился, дышал нормально. Ему только одному было страшно, а сейчас все в норме. И хотя на него можно было, по-видимому, положиться, я сказал:

– Ты не стреляй, понял? Только если они меня зацепят и я сам за себя не смогу постоять. Но это вряд ли.

– А в воздух?

– Шуму будет слишком много. Кроме того, ты станешь мишенью. Так что все равно не стреляй. А еще лучше, иди к Аркадии.

Он остановился как вкопанный.

– Верно, ну, я бегу.

И он исчез.

Я сразу поуспокоился. Не люблю, когда сзади остается кто-то с оружием, чьи нервы мне неизвестны. Может и поддержать, конечно, но может так взяться за дело, что всю погоню сорвет. У любителей ведь как – прогнал и слава богу. О том, что нужно преследовать, они не думают.

Ребята, проникшие через нашу сигнализацию, были еще на крыше. Они так и не сумели отыскать слуховое окошко, которое я уже знал, мне его Анатолич показал. Но они топтались уже недалеко от него, если бы я, например, вздумал рубашку застегивать, мы бы столкнулись на чердаке, а не на крыше. А так – все преимущества были на моей стороне.

Я снял «пушку» с предохранителя, порадовался, что я все-таки вычистил свой стрелявший на даче револьвер, прежде чем лег спать, и сказал своим самым твердым голосом:

– Ну, все, хлопцы, мордой вниз и без стрельбы – вы на мушке.

Но они без стрельбы не захотели. Качок, а его я узнал даже в темноте, вернее, при том свете, который давали уличные фонари, начал стрелять даже раньше, чем я успел договорить свою фразу. Может, она и в самом деле была длинновата?

Он ударил из автоматической винтовки с глушителем в таком темпе, что мне на секунду, уже когда я присел, показалось, он бьет из не очень быстрого автомата.

Пули защелкали по кровельному железу так бодро, что только звон пошел. Я выставил левую руку со своим «стволом» и выстрелил, никуда особенно не целясь, просто потому, что дал же им слово, что они на мушке, следовало его выполнить. Левую я выставляю всегда, когда есть вероятность, что с близкого расстояния ее все-таки зацепят, а я стреляю неприцельно. Вот когда беседа пойдет конкретней, мне нужна будет правая, ею я стреляю раза в три лучше.

Потом я перезарядился, хотя очень хотелось побежать за орлами. Они уже не стеснялись, так топали, что только стропила качались. Потом я выскочил и один раз попытался выстрелить прицельно. Но они были уже далеко, а я все-таки не призовой стрелок, да и перепрыгивали они с крыши на крышу, нет чтобы постоять спокойно…

В общем, я погнался, также грохоча. Но мне почему-то казалось, что нажимать особенно не стоит, почему-то мне казалось, что у них что-то может быть приготовлено вот для такого специально случая. И в самом деле, было приготовлено.

Когда они перескочили на последнюю крышу третьего примерно этажа в нашем ряду и перед ними оказался дом раза в два выше и я уже решил, что тут-то им самая ловушка, они вдруг повисли прямо в воздухе, быстро, как мартышки на веревочке, перебирая руками. Качок, конечно, помогал себе еще и ногами, удержать свои килограммы только на руках он не мог.

Я присмотрелся, у них тут была перекинута широкая, довольно удобная веревочная лестница, прямо как на корабле в штормовую погоду. Это настораживало. Если они предусмотрели такой вариант отхода, то могло быть что-то еще. Я присел, чтобы это рассмотреть на фоне освещенной стены… Это меня и спасло.

Над краем крыши того дома, на который эти голуби карабкались, полыхнула вспышка. И в то же мгновение пуля впилась в крышу за моей спиной с тугим, чавкающим звуком, от которого я оказался за трубой еще раньше, чем понял, что нужно делать. Их прикрывали, а я не мог даже посоревноваться со снайпером в меткости, потому что из револьвера с винтовкой не посоревнуешься.