Комната, и никакой фантастики - Басов Николай Владленович - Страница 3

Литератор вздохнул, текст медленно, но по-всегдашнему неотвратимо наливался силой, красками, запахами, выразительностью, внутренним пониманием того, как скроен мир. И как, к сожалению, оказалось – формируя этот мир. Хотя бы для него одного, для того человека, который эти слова выстукивал, не отрывая глаз от монитора.

Все остальное было лишним, вернее, слишком часто отливалось в неправильное положение вещей. Все могло оказаться фикцией или головоломкой, неизвестно когда, где и кем придуманной, хотя следовало признать – он и сам имел к этому отношение. Но текст… Здесь все было правильно. Он не соврал, когда говорил Сове с Быстрощелком, что пишет о реальности.

Для верности он снова оглянулся. Наоми вернулась в кровать, и лежала в бесстыдной позе, то ли вознамерившись снова заполучить его, то ли пробуя уснуть. Кальян уже не дымил, телевизор без малейшего признака проводов беззвучно показывал какой-то вестерн. Рядом с холодильником возникла раковина, прямо из стены, подпертая снизу фаянсовым фавном, словно средневековый городской фонтан. Из нее вверх несильной струей била коричневатая, не вполне чистая вода, она еще и дышала паром, была горячей.

Вот и ладно, пусть все остается, как обычно, подумал Литератор. И снова повернулся к экрану, на котором застыли слова. Пусть… Ладно… Что мне еще остается?

Хотя, подумалось ему, возможно, завтра, когда он снова проснется, он и пожалеет, что не сумел настоять на своем – писать только какую-нибудь фантастику, чтобы вернуться в Москву, о которой брякнула Сова. Но это будет завтра. А сегодня…

Вот так, решил Литератор, одновременно думая о схватке с высланной за грабителями погоней, и сочиняя разводы инея на кирасе герцога. Никакой фантастики. Разумеется, если не считать того, что происходило у него в комнате. Но это, уже в высшем значении слова, что бы не думали другие, всякие Совы или Быстрощелки, всегда оказывалось реальным. К сожалению.

5 декабря 2003