Демон Жалын - Басов Николай Владленович - Страница 55

Он так и стоял, в ярде от прозрачнейшей скалы, на ровной поверхности которой солнце играло всеми своими лучами, а палец его всего на четверть дюйма погрузился в гибельную массу. И не мог отойти, потому что не было силы, которая разорвала бы этот захват.

– Так, – недовольно буркнул Сухмет. – Теперь и ты тоже.

– Что я тоже? – спросил Рубос.

Мирамец поднял ногу, приготовившись упереться подошвой сапога или коленом в скалу и все-таки вырвать палец.

– Не делай этого, – спокойно и грустно предупредил его Санс.

– Почему? – оказывается, Рубос еще не все понимал.

– А как, ты думаешь, в этой прелести увязло бедро Санса? – вопросом на вопрос ответил Сухмет.

– Все так и было, – сказал Санс. – Мне казалось, не может быть ничего страшного, но когда я уперся ногой…

– Тебе нужно было подождать, мы бы обошли и помогли. А теперь…

Сухмет вздохнул и вытащил саблю.

– Ты думаешь, это необходимо? – спросил Рубос. Он стал очень рассудительным. Так и не дождавшись ответа, он вдруг сказал: – А эта штука, из которой состоит скала, здорово жжет.

– Сейчас будет еще больнее, – предупредил его Лотар.

Сухмет потрогал лезвие подушечкой большого пальца, как мясник или хирург.

– Хорошо хоть не руку, Рубос. А палец, если будешь терпеливым, мы тебе с помощью посоха Гурама отрастим новый.

– Жаль, я не знал этого, – снова сказал Санс. – И теперь вот…

– Может, я сам? – спросил Рубос.

– В этом нет необходимости, – ответил Сухмет и взмахнул Утгелой.

Лотар резко отдернул освободившегося Рубоса от янтарной скалы, чтобы он от боли не выкинул что-нибудь неожиданное.

Пока Сухмет перевязывал мирамцу рану, Лотар стоял около Санса. Лейтенант медленно, дюйм за дюймом тонул в ровной, совершенно невозмутимой поверхности и беззвучно молился, шевеля губами. Лотар мог бы, конечно, услышать, что он говорил, но не стал этого делать. Предсмертная молитва вдруг прервалась. Санс снова заговорил, и в голосе его зазвучало отчаяние:

– А Господь примет меня на небо? После всего того, что они сделали со мной?

Лотар посмотрел прямо в глаза юноше:

– Ты очистился. После того как Сухмет вылечил тебя, ты загрязнен не больше, чем новорожденный ребенок. Я знаю, я был там.

– Где – там?

– В твоем сознании.

К ним подошел Сухмет. Он спросил:

– Санс, если хочешь, я могу послать блаженный морок, и ты умрешь, даже не заметив этого. Хочешь?

– Нет, – быстро ответил юноша. Но потом он вгляделся в янтарную поверхность, которая приблизилась уже к самому его подбородку. – А впрочем, не знаю.

– Будем считать это согласием?

– Да. Только… – Он чуть не заплакал, но справился с собой и все-таки договорил: – Не уходите от меня, даже если я ничего не буду соображать, пока я… Пока я…

– Хорошо, – пообещал Лотар.

– И не волнуйся, мальчик, – вдруг быстро произнес Сухмет. В его голосе уже звучала магическая, внушающая сила. – Ты недолго будешь там находиться. Души, подобные твоей, быстро возвращаются назад, иногда даже слишком быстро, потому что здесь им нравится больше… И они приходят в этот мир для новых испытаний.

Он сделал странный жест, словно ударил Санса на расстоянии обеими ладонями сверху вниз, и голова мальчика бессильно повисла. Лоб его коснулся янтарной поверхности, но он этого уже не заметил. На его губах появилась блаженная улыбка. Он был далеко отсюда и видел что-то, доступное только ему.

– Он уйдет быстро, – произнес Сухмет и, больше не добавив ни слова, отошел.

Лотар остался стоять. Он должен был стоять, потому что это был пятый юноша, за которого он взял на себя ответственность и который теперь умирал. Он остался еще и потому, что ловушка ответвления была поставлена на него, на Лотара. Он должен был ее заметить, он должен был пойти первым, и он должен был вот так, как Санс, врезаться прямо в скалу, которая не отпускала от себя никого – ни живого, ни мертвого.

Да, он должен был погибнуть, так было рассчитано. Выход из того искривленного коридора кончался, вероятно, всего в нескольких дюймах от скалы. Ведь что-то толкало Лотара вперед, заставляя бежать. Он неминуемо погиб бы… Если бы не Санс.

Он спас Лотара. И Желтоголовый приготовился ждать, пока юноша исчезнет на его глазах.

Прошло не очень много времени, как Санс стал погружаться в скалу уже и лицом. Разглядывая, как это происходит, Лотар обнаружил одну очень интересную особенность.

Сама скала была настолько прозрачной, что Лотар, почти не напрягая зрения, видел холмы сквозь всю ее толщину. Но тонувший в ней Санс не оставлял никаких следов, словно его руку до плеча и ногу до бедра ровно отсекли и каким-то образом растворили.

Или длина рук и ног тонущего лейтенанта была неизмеримо мала по сравнению с глубиной, заключенной в таинственном материале, словно небольшая с виду янтарная скала хранила в своей утробе необъятный и неведомый океан. Вероятно, эта мысль была правильной, потому что Сухмет, неожиданно появившийся сзади, одобрительно хмыкнул:

– Так и есть, господин, мы видим тут столько этой смолы, что кажется, можно обхватить руками, а на самом деле тут могут утонуть миры и народы. Пойдем, все уже кончено, ты выполнил свой последний долг перед этим мальчиком.

Они отошли к Рубосу, который сидел на коряге и баюкал свою руку.

– Ну а ты как? – спросил его Лотар.

– Вот он, – Рубос кивнул на Сухмета, – обещает новый палец. Но все хирурги что-нибудь обещают, а потом выясняется, что костыли, которые они дают, гораздо хуже ног.

– Ну, с ногами у тебя пока все в порядке.

– Если с тобой поведусь, то за ногами придется и во сне приглядывать.

Так, значит, дело становится действительно худо. Без особой надобности Рубос шутить не станет.

– Ты бы обезболил ему руку, – сказал Лотар.

– Предлагал, он отказывается.

Рубос вздохнул и посмотрел на то, что еще недавно было Сансом. Теперь из скалы торчал лишь клочок одежды и заломленная в волнообразном, странном движении левая кисть.

– Мне жаль, что этот мальчишка погиб.

– А как с остальными нашими мальчишками?

Рубос только вздохнул и ничего не ответил. Тогда подал голос Сухмет:

– Это война. За свою жизнь я насмотрелся на многие войны. И видел много таких смертей. В них нет ничего хорошего, но Вседержитель в непостижимой справедливости так установил свой миропорядок, что это еще не конец. Для многих из них это только начало радости и добра.

– Аминь, – буркнул Рубос.

Сухмет насмешливо посмотрел на него, а потом отвернулся.

И тут случилось удивительное. Может быть, это происходило и раньше, но они просто не замечали, погруженные в трагедию Санса.

На посохе Гурама, брошенном на песок, образовался чуть мутноватый шар величиной с большое яблоко. Как он появился из ничего, не мог сказать ни один из них. Он просто вышел из тех складок посоха, которые Сухмет называл – по аналогии с трубой – клапанами. А потом эта капля, похожая на пузырь воздуха под водой, поползла вверх, распластываясь, как медуза, и ушла в сторону янтарной скалы.

Присмотревшись, Лотар с удивлением обнаружил, что над скалой уже собралось некоторое количество таких пузырьков и они прикрывали янтарную глыбу, как ровный аккуратный зонтик.

Рубос повернулся к Сухмету:

– Что это было?

Лотар подумал:

– Такая же штука появилась, когда я похищал этот посох у Атольфа. Помнишь, Сухмет, это было в замке Ожерелье?

– Я все помню.

– Тогда над замком висел Колокол Всевидения.

– А что тут у нас висит? – снова спросил Рубос.

Сухмет повернулся к Лотару и очень отчетливо проговорил:

– Ты можешь выгнать меня за невежество со службы, господин мой, но я даже не могу предположить, что это такое. – Подумав, он сказал еще более решительно: – Никогда и нигде мне не попадалось упоминание о том, что посох Гурама способен автоматически включаться в ответ на какую-либо угрозу. А если его не включил кто-то посторонний, то я…

И всезнающий Сухмет беспомощно развел руками.