Зима в раю - Арсеньева Елена - Страница 64

Да никак.

И вообще неизвестно, стоит ли еще…

Когда первый шок прошел, Лидия вдруг осознала, что произошло именно то, о чем она мечтала целых тринадцать лет – с тех пор, как приехала в Париж. Дочь выйдет замуж за богатого (ну, скажем так: зажиточного) человека, крепко стоящего на ногах. Да, Алекс, который влюблен в Татьяну по уши, который все тринадцать лет мечтал о ней и даже не женился, погрязнув в своих мечтах, теперь наизнанку вывернется, чтобы обеспечить ей приличное существование. И, конечно, Таня – хорошая девочка, послушная дочь, просто сокровище! – не бросит мать. А значит, Лидии можно избавиться от унизительного страха перед каждым наступающим днем.

Потом ей вспомнились разноцветные глаза Эвелины. Лидия представила, с каким изумлением вытаращит их сестрица… Как бы ее удар не хватил, Эвочку-то! И при мысли об этом настроение у Лидии окончательно исправилось. Все-таки правы французы, когда говорят: «Rira bien qui rira le derniеr»[21]. Тогда, в Доримедонтове, Эвочка втихомолку хихикала над бессильными попытками сестры обратить на себя внимание обворожительного Кости Русанова. Теперь время Лидии хихикать. И даже хохотать!

А семейная сцена тем временем продолжалась. Дмитрий пытался начать драку, однако Алекс проявил спокойствие и твердость, которых Лидия даже не ожидала. Он пригрозил вызвать полицию. Он-то, Ле Буа, французский гражданин, и представители власти, конечно, встанут на его сторону. А вот Дмитрий очень просто может угодить в тюрьму – к русским эмигрантам-хулиганам у полицейских самое свирепое отношение.

Дмитрий, к изумлению Лидии, несколько попритих и перестал орать. Наконец-то! И так, наверное, уже все соседи были осведомлены о том, что произошло у «этих русских». Хотя нет, скандалили-то именно по-русски, соседям не было понятно, о чем речь… Хотя да, Алекс-то не знал по-русски, и продолжение скандала с его появлением стало уже общедоступным, поскольку его участники перешли на государственный язык Republique Francaise.

А впрочем, плевать на соседей!

Итак, дождавшись тишины, Алекс сказал, что немедленно увезет Татьяну и Риту из этого дома и, как только получит разрешение в мэрии, женится на Татьяне.

– При живом муже?! – снова заорал возмущенный Дмитрий.

– О ля-ля! – насмешливо воскликнул Алекс. – По французским законам гражданский брак, заключенный консулом несуществующего государства, без соблюдения каких бы то ни было формальностей, считается недействительным. (Ведь даже свидетельства о заключении брака вам не выдали, а только жалкую бумажку, которая, к слову, куда-то затерялась, а раз нет бумажки, то и брака нет!) Татьяна – свободная женщина. Она давно изъявляла желание принять католическое причастие, и, как только будут соблюдены все церковные формальности, мы обвенчаемся и зарегистрируем брак в мэрии. Что касается Риты, я удочерю ее немедленно!

Итак, Рита была все же его дочерью… Алекс это фактически признал!

Теперь Эвка никуда не денется!

Окрыленная близкой победой над сестрой, Лидия почти спокойно простилась с Таней и Ритой (девочка спросонок никак не могла понять, куда и почему они с мамой должны ехать среди ночи и почему с ними не едет папа) и величаво удалилась в свою комнату, оставив зятя стоять столбом посреди разоренной комнаты (Татьяна впопыхах собрала кое-какие вещи). Впрочем, вскоре хлопнула дверь: Дмитрий ушел неизвестно куда. Лидия, часа два проворочавшись без сна, все же смогла уснуть и в салон попала только к полудню. Не успела войти, как ворвался посетитель… увы, то не был щедрый француз, жаждавший узнать свое будущее, а все тот же мсье Гаврилов (Андрей Туманский!), при виде которого у нее всегда портилось настроение.

Совершенно непонятно было, откуда, каким образом он умудрился узнать о случившемся в семье Лидии. Еще более странным показалось Лидии, что оно так озаботило Туманского. Казалось бы, его-то какое дело? Ах да, он ведь имел какие-то виды на ее никчемного зятя… Пардон, на бывшего зятя!

– Вот уж не знаю, удастся ли вам использовать Дмитрия для ваших дел, – проговорила Лидия с лицемерным сочувствием. – Теперь-то я никак на него подействовать не могу. Да и он как ушел под утро, так я его и не видела, даже не знаю, где он находится.

Гаврилов-Юрский (он же Туманский) передернул плечами. Пожалуй, здесь все чисто, с этим Хромым… Скандал в семействе Аксаковых как раз относится к разряду тех форс-мажорных обстоятельств, которые невозможно предусмотреть. А впрочем, они никак не отразятся на запланированной операции «Расплата». Вернеру придет конец, приговор будет приведен в исполнение через неделю, как и планировал Юрский. Причем с участием Хромого, который сейчас отсыпается на квартире у Доктора. А может быть, он уже проснулся и сбежал? Доктору, конечно, дано разрешение стрелять, если Хромой начнет слишком буйствовать или вдруг решит отказаться от участия в деле – лишние свидетели ни к чему!

– Где здесь можно сделать звонок? – спросил Юрский.

– Ах, в этом районе очень плохо с телефонизацией, – сказала Лидия Николаевна таким огорченным голосом, словно дурацкая телефонизация изрядно отравляла ей жизнь. – Чтобы позвонить, приходится бежать в bureau des postes[22] на углу.

Юрский с облегчением простился с хозяйкой и отправился на почту. Что-то было в этой мадам Лидии такое, что его невыносимо раздражало. Просто замечательно, если бы с ней больше не пришлось общаться.

Строго говоря, она ему больше не нужна. Зачем с ней видеться, зачем воскрешать неприятное воспоминание о прошлой неудаче?

Юрский купил жетон и опустил его в прорезь телефонного автомата, висящего на стене. К сожалению, здесь, в маленьком почтовом отделении, не было кабины, которая гарантировала бы хоть какую-то конфиденциальность разговора. Набирая номер, он подумал: интересно, дойдет ли когда-нибудь прогресс до того, что телефоны сделаются совсем маленькими, меньше даже настольных аппаратов, такими, чтобы их можно было носить с собой в портфеле? Вот было бы великое подспорье для секретных агентов! А то разве возможно соблюсти конспирацию, когда звонишь – и всякий случайный человек может тебя слышать? Конечно, на такие случаи среди агентов существует особый условный язык, код, но все равно – иметь переносной, карманный, портативный аппарат было бы верхом удобства. А впрочем, навряд ли подобное возможно, сам себе ответил Юрский, вслушиваясь в гудки. Ведь телефон непременно связан с проводом, так что же, целую катушку с собой таскать? Очень конспиративно, ничего не скажешь!

– Алло… – послышался приглушенный голос Доктора, и Юрский мигом смекнул, что сразу получил главный ответ на свой вопрос: Хромой все еще там.

– Это контора мсье Левенталя? – задал он по-французски условный вопрос: вокруг туда-сюда сновали посетители почты, и совершенно ни к чему было привлекать их внимание, разговаривая на чужом языке.

– Да, да, вы не ошиблись, – взволнованно проговорил Доктор по-русски. Ответ означал, что ему ничто не мешает разговаривать. Неужели Хромой еще спит?

– Как ваши дела? – спросил Юрский.

– Все спокойно. Мы можем говорить. Он храпит так, что стекла дрожат.

– Что, с самого утра? – усмехнулся Юрский.

– Нет, проснулся ненадолго, потом снова уснул. Проснувшись, опять рыдал по своей Татьяне, проклинал ее. И говорил, что теперь ни за что не возьмет ее с собой в Россию. Ни ее, ни дочку. Кричал: «Пусть остаются в проклятом загнивающем мире, а я вернусь домой!»

– Значит, намерения его не изменились?

– Нет, нисколько! Кажется, даже еще окрепли! – оживленно доложил Доктор.

– Хорошо. Оставайтесь на месте. Во второй половине дня к вам прибудет мсье Жонкиль с новыми инструкциями.

Мсье Жонкиль – французский псевдоним Сергея Цветкова.

– Хорошо, только передайте ему, чтобы он появился ближе к вечеру. У меня такое ощущение, что Хромой проспится еще не скоро.

И Доктор тихо, дребезжаще рассмеялся.