Твой враг во тьме - Арсеньева Елена - Страница 49

– Насчет никудышненького объекта – позвольте с вами не согласиться, – сказал тогда Дмитрий, нажатием кнопочки на пульте изгнав Фордика из комнаты и опрокидывая Лёлю на подушки. – А что до браслетика – будет тебе браслетик!

Сказал – и забыл, и не вспоминал до той минуты, пока не увидел эту хорошенькую штучку в Янтарном.

Но как, как могло случиться, что этот браслет, уникальный, опытный, единственный экземпляр, очутился на руке у дочери убитого человека? Нет, это совпадение. Может быть, та барышня Гретхен соврала в целях повышения покупательского спроса и браслетиков таких на территории бывшего Союза – завались? Конечно, именно так и есть, иначе какая может быть связь между убитым, браслетом на руке его дочери и пропавшей Лёлей?

Никакой нет связи. Кроме одного пункта: у Лёлиных родителей дом в той же деревне, где жил убитый Владимир Мордюков.

Все-таки совпадение, на которое не стоит обращать внимание? Конечно! Натяжка еще похлеще, чем в том фильме с Фордиком? Разумеется!

Дмитрий кивнул и быстро шагнул к крыльцу, на которое уже вышли трое мужчин, только что занесших в дом потерявшую сознание Жанночку. Среди них был и местный Анискин.

«Савельев, Кузнецов или Липко?» Кто из них?

– Товарищ капитан, – негромко окликнул Дмитрий. – Разрешите на два слова?

Мужики с неудовольствием уставились на него.

– А нельзя ли погодить, товарищ? – по-старинному сказал Анискин. – Тут такое дело… Соседа хороним, как-никак, однокашника.

Дмитрий молчал, неуступчиво глядя в зеленовато-прозрачные, будто крыжовник, глаза участкового.

– Ну ладно, Кузя, давай по-быстрому, – недовольно буркнул один из мужиков. – А то без тебя Мордаху закопают – куда это дело годится?

«Кузя – значит, он Кузнецов, – догадался Дмитрий. – А Мордаха – это убитый Мордюков. Они тут что, все в одной школе учились? Да конечно, как же иначе, в деревне-то!»

– Ну, слушаю, – вздохнул капитан Кузнецов, спускаясь с крыльца. – Что там у вас, товарищ? Надеюсь, дело важное, потому что…

– Речь идет об убийстве, – негромко сказал Дмитрий.

Любочка Дьякова. Июль, 1999

До завтра и в самом деле ничего не произошло – зря Любочка так уж колотилась. Когда Асан пришел – как всегда, в девять вечера, – она с торжеством предъявила диск, а сама начала накрывать ужин. Асан тем временем включил свой маленький компьютерчик, в сотый раз напомнив Любочке, что он называется ноутбук.

«Ноутбук, ноутбук, ноутбук», – зубрила она про себя, как таблицу умножения, но больше думала о том, разрешит ли ей Асан глядеть, как мужики с мужиками это самое делают.

За спиной вдруг забухало – тяжело, роково. Любочка оглянулась. Косматый – волосы даже из ушей торчали, ей-богу! – молодой мужик с огромными, дико вытаращенными черными глазами, качественно выкликал на мотив старой, всенародно любимой песенки «Мамми блю»:

«Ом мани! Ом мани пад ме хум, о падме хум!»

Глуховато, задушевно вторил хор полуголых девчат:

«Ом мани, мани, мани…»

И снова взревывал белотелый, с жирком, певец:

«Ом мани! Ом мани пад ме хум, о пад ме хум!»

– Зайка, что ли? – пригляделась Любочка. – Он самый. Это по-каковски же он шпарит? Опять по-еврейски, что ли? А, по-английски: мани-мани… Деньжат ему, что ли, баба его не дает, что он тоже про мани-мани блажит?

И вдруг музыка стихла, всероссийского попугая словно корова языком слизнула с экрана, а вместо него побежали по тусклому фону ровные строчки букв и цифр.

– Камасутра, что ли? – склонилась Любочка к экрану. – Тьфу ты!

Ни Камасутрой, которая, как известно, любезна бабам с утра, ни другой какой официально разрешенной порнушкой и не пахло. Слова на экране чередовались понятные и непонятные: анализ, кровь, количество, эритроциты, тромбоциты, лейкоциты, хреноциты какие-то… вакцина… бес разберет!

Любочка разочарованно махнула рукой, смиряясь, что с сидиромом вышла осечка.

– Да ну, чепуха какая-то. Выключай, картошечка перестоит.

– Погоди, дорогая, погоди, Любочка…

Асан так и вперился в экран. Неужели понимает что-то в этой неразберихе букв и цифр?

Любочка на всякий случай еще раз поглядела.

«13.07. Количество обычное. Состояние О. – N. Температура – N».

Потом опять про эти лейкоциты-бормоциты в длинный столбик, а после каждого слова – цифры, цифры… Ну вот, наконец-то написано по-человечески:

«17.07. Хозяин приезжает 20-го. Успокоить невесту».

– Ой, Асанчик, смотри, что тут написано! – радостно вскрикнула Любочка, но Асан как бы и не слышал: нажимая своим смуглым, с обломанным ногтем пальцем на кругленькую желтую кнопочку, неуклюже подвел стрелку на экране к выпавшим откуда ни возьмись словам: «Сохранить как…» Потом появлялись еще какие-то надписи, а Асан знай давил и давил на кнопочку.

«Как он все понимает? – восхитилась Любочка. – Может, и мне тоже компьютеру выучиться? Мы хоть и деревенские, да, чай, не глупее этих абхазов!»

– Все, – сказал наконец Асан с облегчением. – Закопировал! Теперь вся эта информация у меня есть. Может, ничего особенного, но тогда зачем бы доктору диск в тайнике прятать? Ладно, Хозяин приедет – разберется.

Он включил ноутбук. Сели за стол, однако Асан ел нехотя и все больше молчал.

Что же он там такое вычитал, что осталось Любочке непонятным? Ее так и распирало – до того хотелось спросить. Она сдерживалась изо всех сил: знала, как не любит Асан болтать попусту про Хозяина, которому служил, будто верный пес, за которого любому глотку готов был перервать, а при надобности – и голову свою сложить. Конечно, платил Хозяин по-царски, но тут еще что-то было, не только деньги…

Наконец она не выдержала – спросила осторожненько:

– Асан, Асанчик! Я что-то не поняла… Никак Хозяин жениться надумал?

Тот дико блеснул оком:

– С чего ты взяла?

– Ну как же? – всплеснула руками Любочка. – Там же русским языком было написано: «Успокоить невесту». Хозяин приезжает завтра, надо его невесте сказать, чтоб не волновалась.

Асан резко отодвинул тарелку:

– У Хозяина нет никакой невесты. Я бы знал. Ну ладно, пошли лучше спать.

«Лучше», однако, не получилось. Любочка ластилась и так, и этак, но Асан, хоть и делал исправно свое постельное дело (его горячая восточная кровь не могла не вскипеть рядом с беленьким, пышненьким Любочкиным телом), мыслями был далеко от нее. Полюбились торопливо, скучно, будто муж с женой, которые не знают, как избыть срок надоевшего супружества. Любочка вскоре уснула, а Асан лежал на спине, курил, и огонечек сигареты тлел в темноте. Любочка спала тревожно, сколько раз за ночь вскидывалась, и такое было впечатление, что огонечек так и не гас. К утру в комнате было – хоть топор вешай.

Любочка проснулась с больной головой, но Асан не дал ни минуточки лишней покемарить.

– Вставай, – сказал, опять присасываясь к сигарете. – Прямо сейчас беги в усадьбу – и немедленно в докторов кабинет, положи сидиром туда, где он лежал. Первым делом, поняла?

Любочка жалостливо поглядела на него. Он что, испугался доктора? Но почему? Ведь всегда говорил, доктор ни с чего слишком много власти забрал. И теперь испугался его?

Спорить, однако, Любочка не стала. Отчего-то ей сделалось ужасно не по себе. Кое-как прибравшись, побежала со двора.

Батенька выглянул с сеновала – хмурый, невыспавшийся:

– Твой черножопый там, что ли?

– Ну, – буркнула Любочка, неприязненно зыркнув на родителя.

– Не нукай, не запрягла! – неожиданно взъярился тот. – Уж пускай он лучше на тебе женится, чем просто так кувыркаться! Доиграешься, что ворота дегтем вымажут, тогда что делать будешь? Пойдешь в Завитую топиться?

Любочка уперла руки в боки и захохотала. Чтоб кто-то даже не ворота мазал – улыбнулся бы ей криво… Кто посмеет задираться с Асаном? Небось таких дураков, как Грачев, в Лесной не водится, чтоб на Кавказ лезть! Это ж самоубийство!