Жажда возмездия - Бенцони Жюльетта - Страница 14

Фьора сразу же заявила, чтобы незнакомку отнесли в ее комнату, но Деметриос любезно решил разделить свою постель с «секретарем». В конце концов спасенную поместили в комнату Эстебана, где Леонарда уже суетилась вокруг нее. Она отправила кастильца на кухню разогреть воды и с помощью Фьоры освободила несчастную от ее грязных лохмотьев. Ее тело было худым, со следами побоев.

– Ей около двадцати лет, – предположила Леонарда и добавила, осмотрев слегка вздутый живот: – Уж не беременна ли она?

– В этом не будет ничего удивительного, учитывая то, что я услышала в прошлый раз, – сказала Фьора. – Один из этих скотов развлекался с ней, а может быть, и оба.

Деметриос, который выходил к себе взять все, что ему понадобится, появился в этот момент и опроверг диагноз Леонарды:

– Я не думаю. Но я задаюсь вопросом, кто она и почему эти мерзавцы лишили ее свободы?

Незнакомка продолжала молчать. Она закрыла глаза и позволяла ухаживать за собой, словно у нее не было сил сделать хоть одно движение. В руках осматривающего ее Деметриоса она была вялой, словно тряпичная кукла.

– Ее, видимо, часто били, потому что некоторые следы побоев были уже старые, и, без сомнения, ей почти не давали пищи, но у нее от природы было хорошее здоровье.

– Она вроде бы немая? – спросила Фьора. – Может быть, ей отрезали язык?

Деметриос тотчас же убедился, что это было не так, затем сказал, что люди могут лишиться дара речи от страха и от зверского обращения, временно или навсегда.

– Когда ей будет получше, мы попробуем это выяснить, – добавил он. – А пока еще слишком рано.

Леонарда и Фьора тщательно вымыли молодую женщину, затем надели на нее одну из рубашек Фьоры. Они смазали мазью ее запястья, кровоточащие от наручников, и забинтовали их тонкой тканью. Потом они занялись ее лицом. Смыли с него всю грязь и следы крови.

– Какие прекрасные волосы! – воскликнула Фьора, проведя рукой по спутавшимся прядям. – Как жаль, что они такие грязные! Надо бы их вымыть!

– Будьте уверены, что мы не преминем это сделать, когда у нее для этого будет достаточно сил. О! Смотрите, она открывает глаза!

Обе женщины и грек склонились над незнакомкой. Она посмотрела на три склонившиеся над ней фигуры и безуспешно попыталась улыбнуться.

– Здесь вы в безопасности, – тихо сказала Фьора. – Больше никто вам не посмеет сделать ничего плохого, а мы позаботимся о вас.

– Начнем с того, что дадим вам поесть, – сказала Леонарда, – и выпить немного молока.

– В эту грозу ваше молоко, наверное, скисло, – сказал Деметриос. – Сделайте ей лучше липовый настой и добавьте щепоточку вот этого, – продолжил он, протянув ей маленькую деревянную коробочку из окрашенного дерева.

Деметриос вернулся к кровати и посмотрел на лицо несчастной женщины, такое же бледное, как и подушка. Вдруг он нагнулся, взял подсвечник, стоявший у изголовья, и поднес его к лицу незнакомки.

– Ты знаешь, эта несчастная похожа на тебя!

– На меня?

– Да, правда, не очень сильно. Скорее всего она похожа на того молодого человека, которого мы отправили на войну.

– На Кристофа? Ты думаешь, что она родом из нашей семьи?

Леонарда вернулась, неся настой. Пока он остывал, Фьора рассказала ей о предположениях Деметриоса, добавив, что она не может себе представить, кем была эта молодая женщина.

Зато Леонарда представляла. Рассмотрев более внимательно лицо с закрытыми глазами, она напомнила Фьоре рассказ, что-то вроде исповеди, которую одним весенним вечером Франческо Бельтрами сделал своей дочери:

– Вспомни! Он упомянул, что у твоей матери была дочь от Рено дю Амеля. Я могла бы поклясться, что это она. В таком случае, ей должно быть двадцать лет, как я и предполагала.

– Его дочь? И он смог так жестоко обращаться со своей собственной дочерью? Да еще в течение многих лет? Это невозможно: она бы давно умерла в таких условиях...

– Ты ошибаешься, – сказал Деметриос. – Известны заключенные, и среди них женщины, которые выживали в диких условиях. Человеческая выносливость может быть просто поразительной, в особенности когда речь идет о молодых. И теперь я уверен, что прав: эта молодая женщина – твоя сестра, Фьора!

– Моя... сестра?

Слово и еще больше сама эта мысль никак не укладывались в голове Фьоры. До сих пор она не задумывалась над рассказом своего отца и никогда не думала, как о своей сестре, о ребенке, рожденном Мари де Бревай в своем замужестве. Она не могла вообразить себе, что отец, даже такой гнусный человек, как дю Амель, мог стать палачом собственного ребенка. Фьора полагала, что дочь советника могла быть отдана в монастырь после бегства матери, или же ее взяла бабушка, что было бы вполне естественным.

Но теперь она увидела, что этот мерзкий человек перенес на своего ребенка ненависть, которую он испытывал к Мари. Он превратил свою дочь в жертву, приговорив его к долгим мучениям, которые, наверное, с удовольствием наблюдал. Убить ее было бы слишком простым делом. Но чтобы дойти до такой низости, как отдать ее в руки своих слуг, это переходило все границы возможного!

Дрожа от гнева, Фьора пожалела о том, что смерть дю Амеля наступила слишком быстро. Всего-то несколько секунд безумного страха, тогда как он заслуживал медленной агонии с самыми жестокими пытками.

Фьора снова подошла к постели, где Леонарда давала питье этой сестре, даже имени которой она еще не знала, и почувствовала, что ее охватила безграничная жалость к ней. Она ласково взяла ее за руку, такую тонкую и слабую, с длинными бледными пальцами.

Леонарда посмотрела на нее:

– Вы думаете, что этот злодей недостаточно дорого заплатил за свои преступления, не так ли? На этой земле, конечно. Но я благодарю бога за то, что он не дал вам обагрить руки этой черной кровью! Я не думаю, что ад – это приятное место, и вы можете быть уверены, что в этот момент мессир дю Амель уже переступил его раскаленный порог.

Фьора порывисто обняла за шею свою старую гувернантку и поцеловала ее:

– Вы всегда находите для меня нужные слова, моя дорогая Леонарда. Напоминайте мне, чтобы я вам почаще говорила, как сильно я люблю вас!

– Это очень приятно слышать. Раз вы находите, что в моих словах есть какое-то зерно, тогда послушайте вот что: уже очень поздно, и вы падаете с ног. Идите спать! Утро вечера мудренее, а завтра мы наведем порядок в своих мыслях. Во всяком случае, мои мысли очень нуждаются в этом.

Утром следующего дня весь квартал бурлил, и его шум доходил до благородных домов и до цехов оружейников на улице Форш. Увидев, что дверь дома дю Амеля широко распахнута, одна соседка, давно сгорающая от любопытства, осмелилась войти туда, спросив сначала несколько раз, есть ли кто дома, но ответа не получила.

Через несколько минут она вылетела оттуда как ошпаренная, издавая дикие вопли, которые сразу же разбудили всех, кто еще спал, и привлекли огромную возбужденную толпу, в первых рядах которой можно было увидеть Шретьенноту. Она громко что-то говорила, размахивая руками, и рассказывала каждому встречному о ночном приключении ее покойного Жане, прибавляя кое-что от себя.

– Так скоро она и нас впутает в свои истории, – проворчал Деметриос, увидя, что болтушка уже три раза указала на их окна.

Он отправил Эстебана за Шретьеннотой, чтобы та не забывала своих обязанностей по дому. Она без слов позволила увести себя, но хозяйством все же заниматься не стала. Высунувшись по пояс из окна комнаты Фьоры, она наблюдала за происходящим с жадным интересом. Ей ни в коем случае не хотелось пропустить прибытие судьи и других официальных лиц. Видя это, Леонарда пожала плечами, взяла корзину и пошла на рынок, не забыв, однако, предварительно закрыть на два оборота комнату, в которой отдыхала несчастная, вырванная Фьорой из ада.

Великодушной от природы Леонарде, однако, не очень нравились частые напоминания Фьоре о прошлом, потому что она желала, чтобы та забыла о нем. Слава богу, Кристоф де Бревай пошел своей дорогой, а прошедшей ночью Фьоре не пришлось пролить чужую кровь, отчего Леонарда испытывала большое облегчение. Дю Амель умер от страха, убитый тяжестью собственных грехов, но теперь появилась эта девушка, немая и, может быть, слабоумная, которую придется прятать, что будет нелегко, и которая ляжет тяжелой обузой на плечи восемнадцатилетней женщины.