Страшная сказка - Арсеньева Елена - Страница 78

– Да что вы, мне не верите, что ли? – осторожно спускаясь со ступеньки, услышал Егор возмущенное восклицание Константина Васильевича. – Егор, хоть вы подтвердите! Я сотый раз говорю Родиону, что Надя не появлялась в Марракеше, что мы уехали лишь тогда, когда уже отчаялись дождаться, оттого и задержались допоздна. Говорю, говорю, а он наскакивает на меня так, будто я где-то по пути приказал остановить автобус и столкнул бедную девушку в пропасть!

Егор вскинул голову и уставился на Родиона. Тот заметно вздрогнул. Словно молния просверкнула между ними при этих случайных, невероятных, пророческих словах: «Столкнул бедную девушку в пропасть…»

Егор зажмурился от боли, внезапно охватившей голову. Чудилось, из виска в висок ее пронзила стрела. Это была не простая стрела – это была стрела-догадка.

Он с трудом открыл глаза и увидел рыжего туриста, который со всех ног бежал от отеля к автобусу. Даже в свете неоновых фонарей, освещавших подъездную площадку, было заметно выражение страшного потрясения, исказившее его лицо.

– Там, там… – Он тыкал рукой в сторону отеля. – Там…

Егор медленно покачал головой. Он заранее мог бы сказать, что сейчас выпалит рыжий.

Рыжего хватило только на то, чтобы слабым голосом простонать:

– Надежда так и не вернулась в отель. Зато сейчас, получая ключи у портье, я случайно услышал в вечерних новостях: в горной реке, которая бежит мимо Ребра Шайтана, нашли разбитую машину. Именно там, где погиб Али! Тело водителя пока не обнаружили, возможно, его унесла река, но в бардачке…

– Какая марка машины?! – закричал вдруг Родион, хватая рыжего за грудки и бледнея так, словно из него в одно мгновение выкачали всю кровь. – Там сказали, какая марка машины?!

– Это «Ауди», – прошептал рыжий. – Голубая «Ауди»…

– Нет, – пробормотал Родион, покачнувшись и всей тяжестью опершись на его плечо. – Не может быть.

– Погодите, Родион, – пробормотал несчастный, ничего не понимающий Константин Васильевич. – Что-то я в толк не возьму, чего вы испугались? Вы думали – господи помилуй! – Он быстро перекрестился. – Вы думали, что-то случилось с Надеждой? Но при чем тут голубая «Ауди»? Вы же сами сказали мне, что взяли напрокат черный «мерс»!

Родион пытался что-то ответить, шевелил губами, но не мог выдать ни звука. Странно было видеть, как дрожит мускул на его лице. Он махнул рукой, отвернулся, закрыл глаза ладонью. Плечи его тряслись. Розы посыпались на землю.

– Там сообщили, – с несчастным выражением лица пробормотал рыжий, – ну, по телевизору, что в бардачке обнаружены документы русской туристки Надежды Гуляевой. Заграничный паспорт, деньги, счета из отеля, документы на прокат машины. Значит, она не поехала с вами, Родион? Значит, она взяла другую машину? Значит, это она там поги…

Невысказанное слово повисло в воздухе, и воцарилась тишина. Правда, властвовала она недолго: из отеля выбежал портье, крича, что телефоны разрываются, по одному звонят из полиции, по другому из русского консульства, и по обоим требуют руководителя группы Константина Васильевича Казаринова.

Гид тяжело всплеснул пухлыми ладонями и убежал.

– Родион, – с тоской сказал рыжий, мучаясь чужой болью и не зная, что делать и как помочь. – Родион, погодите, может быть, она еще и не… ну, не это. Может, она спаслась как-нибудь! Там сейчас идут поиски, ее найдут, вот увидите!

– Вряд ли, – проскрежетал Егор. – Вот увидите, ее не найдут.

Рыжий смотрел на него с ужасом, хватая ртом воздух от этакого кощунства, а потому просмотрел, какой взгляд бросил на Егора Родион. Однако тот перехватил этот молниеносный, дерзкий взгляд.

Всякое притворство наконец-то было ими отброшено. Негодяй понял, что Егор все угадал, связал концы с концами, расставил все точки над «i». Более того, этот проклятущий бретер давно знал, что у Егора есть опасения на его счет, – и нарочно бравировал, нарочно подкреплял его опасения своими намеками и недомолвками, своими действиями, прекрасно понимая суть сомнений противника и будучи уверен, что тот чует беду, но не видит ее, а оттого не предпримет никаких действий. Да, правда: Егор все понял, обо всем догадался, но уже поздно, поздно, поздно!

– Родион, – сочувственно сказал рыжий, – ради бога, не слушайте его, он сам не понимает, что говорит. Пойдемте, я провожу вас в номер. Вам надо прийти в себя, может быть, выпить. Пойдемте!

– Я сам его провожу, – сказал Егор таким тоном, что рыжий невольно приковался взглядом к татушке на его предплечье, к той самой татушке с орлом, буквами УК и четырьмя куполами… И, пробормотав сквозь зубы что-то жалкое, повернулся и ушел, оставив поле битвы победителю.

И Егор не стал терять времени. Он железной хваткой вцепился в локоть Родиона и потащил его в отель. Причем не по парадной лестнице, не мимо стойки портье, около которой кричал сразу в две телефонные трубки, одновременно на русском и французском языках, несчастный Константин Васильевич, а вокруг толпились растерянные, потрясенные туристы. Егор завернул за угол здания и вошел в цокольный этаж. Вызвал лифт, поднялся на второй этаж, протащил Родиона по коридору и остановился перед дверью 212-го номера, в котором раньше жили Родион Заславский и Надежда Гуляева, а теперь, значит, остался только один постоялец.

– Ключ? – прорычал Егор.

– Открыто, – отозвался Родион совершенно спокойно, даже как бы равнодушно. – Входите, чувствуйте себя как дома.

Егор потянул на себя створку, которая послушно приоткрылась, – и в этот миг Родион каким-то непостижимым образом вывернулся из его пальцев, нырнул в сторону, сделал обманный финт и вогнал Егора в свой номер таким пинком, от которого тот пролетел по всей комнате и врезался в стену. Прежде чем он смог хотя бы вздохнуть, Родион налетел сзади, свалил его на пол, заломив руки за спину и вывернув их так, что пошевелиться, не рискуя переломать кости, было совершенно невозможно. Да еще вдобавок он сел верхом на Егора, припечатав подошвой его голову к паласу, и наконец-то перевел дух.

– Извините, голубчик, – сказал Родион с покаянными, просительными интонациями. – Во имя господа бога, поверьте: то, что я сейчас делаю, я делаю исключительно ради вас самого. Понимаете? Вы ведь существо странное, импульсивное, неконтролируемое и безумно догадливое. У вас давно уже рука на меня чешется и зубы навострены. Вы б давно меня к ногтю прижали, как Порфирий Петрович – моего тезку Раскольникова, да только у вас доказательств не было. А теперь и они налицо, и как бы даже факт преступления. Вот я и хочу вас прежде всего обезопасить от совершения дурацкого поступка. Я же чую, что вы сейчас готовы завопить, подобно герою Достоевского: «Как кто убил? Вы и убили, Родион Петрович. Вы ее и убили!» Но только… только, прежде чем выставить себя в совершенно глупом свете, извольте задуматься, мой дорогой Порфирий… тьфу, то есть Егор… Извольте задуматься: ежели я кого-то убил, то где же труп?

– Перестаньте словоблудствовать! – прохрипел Егор, задыхаясь, потому что ворс паласа забивался ему в рот и нос.

Родион пощадил его и чуть ослабил нажим на затылок, так что Егор смог повернуть голову и вздохнуть, а потом и высказаться более членораздельно:

– Где Надюшка? Где она?

– Кого вы имеете в виду, позвольте спросить? – с прежним ерническим спокойствием уточнил Родион. – Мою подругу или ту женщину, которую некогда знали вы под этим именем и, как я догадываюсь, сделали ей замечательную татуировку, скопировать которую нам удалось лишь с великим трудом и то не больно-то качественно? Итак, чья участь вас интересует?

– Где подлинная Надежда Гуляева?

– Насколько мне известно, она мертва.

Родион, конечно, ожидал, как отреагирует на подобное известие его пленник, и не дал Егору даже рвануться толком. Силища в этом худощавом парне была непомерная, причем совершенно неожиданная, а что может сделать человек, у которого руки практически вывернуты из плечевых суставов? Только заливаться матом и давиться слезами.

– Да погодите, Егор, – с тоской сказал Родион, не ослабив, однако, своей чудовищной хватки. – Вы меня не поняли, а может, не захотели понять. Я же сказал, что мертва Надежда Гуляева… подлинная Надежда. Давно мертва. Она была убита еще шесть лет назад.