Сквозь ледяную мглу (Зоя Воскресенская-Рыбкина) - Арсеньева Елена - Страница 3

…Молодая женщина в модной плиссированной юбке, белой батистовой кофточке без рукавов, в маленькой соломенной шляпке ехала на велосипеде. Зоя остановилась и спросила у прохожего нужную ей улицу. Тот ответил и сочувственно покачал головой, глядя на забинтованную ногу. Зоя сконфуженно улыбнулась: да, велосипедисткой ей не стать… Но именно очередное «велосипедное» ранение ей сегодня и поможет.

Вот эта улица, вот этот дом. Вернее – домик, а перед ним – маленький палисадник. Зоя слезла с велосипеда, отвернувшись, сняла бинт, оторвав его от засохшей раны. Сразу выступила кровь. Щепоткой земли потерла ногу вокруг раны, спрятала бинт и, прихрамывая, направилась к калитке. Навстречу вышла женщина:

– Господи! Что с вами?

– Упала. Простите, ради бога, вы не дадите мне воды рану промыть?

– Конечно. Заходите скорей. Садитесь.

Зоя Ивановна села, улыбнулась маленькой девочке, игравшей в комнате с куклой, – и тут с ужасом заметила, что плохо сняла бинт. Если хозяйка увидит присохший кусочек марли, сразу догадается об обмане! Не чувствуя боли, рванула присохший обрывок.

Вошла хозяйка с тазиком теплой воды:

– Боже, кровь так и хлещет!

Перевязав Зое ногу, хозяйка усадила ее пить чай. Завязалась обычная женская болтовня: о детях, о жизни в Харбине, о мужьях… История этой женщины была печальна: муж ее, один из руководящих советских работников в Харбине, месяц назад, бросив семью, бежал в Шанхай, прихватив с собой большую сумму казенных денег. Недавно он прислал письмо: любовница, ради которой пошел на преступление, ему изменила, он прогнал скверную девку и хотел бы соединиться с семьей, но не знает, примет ли жена. «Будем жить припеваючи, – хвастался он. – Деньги есть, почти все в целости! Приезжай в Шанхай. Вот мой адрес…»

Зоя прочла письмо, сочувственно качая головой и ахая над мужским предательством. Уже в сумерках возвращалась она домой. Видимо, на радостях ни разу не упала с велосипеда!

На другой же день она уехала – якобы в служебную командировку – в Шанхай… Вскоре вор явился в «Союзнефть» с повинной и вернул почти все деньги.

О его дальнейшей судьбе – и о судьбе его жены – история умалчивает, но ее легко вообразить.

Вернувшись из Китая, Зоя прошла новый курс стажировки – для работы в Западной Европе. Молодая женщина редкостно похорошела, и на ее сногсшибательную внешность руководители советской разведки возлагали немалые надежды. И тут вот вам, пожалуйста: баронесса Воскресенская совершенно не желает пользоваться своим главным оружием – победительной женственностью. Застрелится она, видите ли, если переспит с тем генералом! Ну прямо героиня Чернышевского: «Умри, но не давай поцелуя без любви!»

Однако с ее неуступчивым нравом пришлось считаться. Дали новое задание: в Вене Зоя должна была фиктивно выйти замуж за агента и отправиться с мужем в Турцию. По дороге им следовало разыграть ссору, после которой незадачливый супруг бесследно исчез бы, а молодая жена продолжила бы путь на берега Босфора, чтобы открыть там салон модной одежды. Но и этот вариант отпал, поскольку сотрудник, назначенный «женихом», так и не добрался до Вены – на полдороге сошел с дистанции, сбежав из разведки.

Тут руководство задумалось: а не слишком ли засветилась баронесса в Прибалтике и еще прежде – на КВЖД, чтобы ее можно было использовать по-прежнему на нелегальной работе? Пусть занимается вполне легальной деятельностью представителя ВАО «Интурист» и едет в Хельсинки заместителем легального резидента.

Вот она и поехала работать под началом Бориса Ярцева (Рыбкина, Кина) и исполнять роль его жены. Ее шеф и фиктивный муж усиленно занимался теннисом и регби – за это чрезмерно принципиальная «жена» поначалу презирала его и называла плейбоем. А между тем на корте и на игровом поле собирались дипломаты, промышленники, связанные коммерческими отношениями с иностранными государствами. Здесь заключались торговые сделки, раздавалась политическая болтовня, в которой очень часто мелькала серьезная информация. Разведчик Кин держал ушки на макушке.

В круг Зоиных обязанностей в Хельсинки входила передача денег агентам. Как-то раз ожидала она одного такого человека в парке. Подошел мужчина, похожий по описанию, присел рядом на лавочку:

– Хорошо отдохнуть рядом с вами!

Зоя насторожилась. Пароль был несколько иной: «Вы позволите отдохнуть рядом с вами?» На него следовало ответить: «Пожалуйста, садитесь, но я предпочитаю одиночество». А что делать теперь?

Мужчина покосился на нее, чуть улыбнулся – и вдруг произнес правильный пароль. Зоя рассердилась, сказала отзыв, потом нарочно спросила и дополнительный пароль. Только теперь вздохнула с облечением: перед ней был явно тот, кого она ждала. Подала ему чемоданчик с деньгами.

Агент открыл, пересчитал пачки, покачал головой:

– Здесь не вся сумма.

Зоя чуть в обморок не упала:

– Как не вся? Не может быть!

– Здесь не хватает пятнадцати копеек, – усмехнулся странный агент.

Зоя уставилась на него – и ахнула, узнав человека, который года два назад заплатил за нее в автобусе в Москве, когда у кондуктора не нашлось сдачи с крупной купюры.

Господи, как же тесен мир! Зое хотелось обнять агента, как родного брата. Но она только проговорила:

– Что же нам делать? У меня и сейчас нет пятнадцати копеек!

Агентурная работа была чревата не только приятными неожиданностями, но и немалой нервотрепкой. Однажды пришла шифрограмма: встретиться с агентом в Стокгольме, у памятника Карлу XII. А ниже было сказано иначе – «у памятника Карлу XIII». Как же понимать эти взаимоисключающие приказы и что делать?! Встреча завтра – запрашивать Москву уже некогда.

Зоя решила действовать по принципу: «Первое слово дороже второго». Приехала в сквер, где стоял памятнику Карлу XII.

«Оглядела скамейки. Почти все мужчины читают шведские газеты, но ни у кого не торчит из кармана немецкая (как должно быть). Сделала еще несколько кругов, чтобы еще раз посмотреть на сидящих, не привлекая чужого внимания. И вдруг – о ужас! Передо мной памятник Карлу XIII, в том же сквере, метрах в трехстах от XII. Но и здесь нет никого, кто читал бы местную прессу, а из кармана торчала бы немецкая газета. Бессонная ночь, самобичевание: сорвала задание! А утром новая шифрограмма: «Агент не приедет, возвращайтесь в Гельсингфорс». Так описывала она позже тот случай.

Происходили и откровенные курьезы из цикла «нарочно не придумаешь».

Зоя очень активно вербовала себе осведомительниц среди жен иностранных послов. Как на подбор, это были женщины, жадные до случайных удовольствий. Зоя не жалела денег на подкуп горничных, швейцаров, уборщиц, парикмахеров… Именно благодаря подмастерью модного косметического салона «Comme а Paris»[2] она узнала, что жена японского посла встречается здесь со своим любовником. Удалось сделать несколько фото – и вот таким старым дедовским методом, с помощью вульгарного компромата, Зоя завербовала японочку в свои агентки. Митико-сан оказалась этакой легкомысленной философкой: быстро смирилась со своей участью и с удовольствием пользовалась случаем поболтать с мадам Ярцевой по-английски. Ну а то, что предметом беседы становились секретные встречи и переговоры ее мужа, посла Страны восходящего солнца, Митико-сан ничуть не смущало. Она искренне привязалась к Зое и считала ее своей подругой.

Как-то раз «подруги» встретились для обмена информацией в лесу. Это было на закате. А позже вечером они прибыли на дипломатический раут, и только тут обе обнаружили, что у них шеи и руки искусаны комарами. «Забавное» совпадение для внимательного глаза!

Зоя немедленно уехала, оставив мужа объясняться. А Рыбкин что-то виртуозно наврал насчет отсутствия жены. Митико-сан тут же сочинила историю о том, как она увлеклась работой на своем альпинарии, который и в самом деле был редкостно хорош, и не заметила, как ее пожирают летучие кровососы. «Кто бы мог подумать, что комары служат в контрразведке?!» – смеялись «подруги» при следующей встрече.