Шальная графиня (Опальная красавица, Опальная графиня) - Арсеньева Елена - Страница 95

Лисонька наморщила лоб.

– Николка? А он тут при чем?

– То есть как? – опешил Алексей. – Ты что, забыла? Он же дружка мой был!

– Да, помню, вы с ним дружили, – рассеянно обронила Лисонька, уставясь в темный угол опочивальни, словно вглядывалась в прошлое, в один из тех дней, когда за столом в Елагином доме сидели князь Измайлов, Эрик фон Тауберт и Николка Бутурлин, а Лисонька под неусыпным взором Неонилы Федоровны подавала чай. – А, наконец-то я поняла! Тетушка, наверное, бросилась за мной в погоню – она ведь не знала, куда я на самом деле пошла! – и поняла, зачем вы ждете в церкви.

Алексей с жалостью смотрел на нее: «Бедная, бедная сестра! Конечно, события того вечера были столь ужасны, что у нее в памяти все спуталось. Слава богу, она так добра, что не упрекает меня за глупость, за безрассудство!»

– Даже не знаю, как я все это пережила, – чуть слышно проронила Лисонька. – Боже мой! Казалось, едем к счастью, а тут такое! И ветер, какой тогда был ветер! Так холодно...

– Волга ярилась... – эхом отозвался Алексей. – Если бы не Николка, я, наверное, погиб бы, особенно когда увидел, что тебя нигде нет.

– Ты так страдал?! – вскинула она прекрасные, влажные глаза. – Знаешь, я не могла ни о чем думать, только о своей любви. И надеялась, ты не заметишь подмены, а потом все-таки простишь меня. А ты ждал, ждал напрасно...

Алексей недоуменно нахмурился. О чем она?

– Меня одно оправдывает: это была рука судьбы! – жарким шепотом воскликнула Лисонька и испуганно покосилась на спящего отца: не разбудила ли? – Ну ты только представь, каково ужасно было бы, если б я пришла все-таки в церковь, если бы нас обвенчали, а потом все выяснилось?

– Если бы? – тупо повторил Алексей. – Как это – если бы?

– Ну, если бы я не обманула тогда тетеньку, – терпеливо, как ребенку, пояснила Лисонька. – Это все Лизонька моя придумала. Она так любила тебя... Видишь, нас она от греха спасла, а ее судьба так тяжело сложилась, так диковинно, вроде твоей. Тоже странствовала, до самой Италии добралась! А вот если бы она тогда дошла до церкви и вас обвенчали бы, все, возможно, окончилось бы счастливо!

У Алексея заломило в висках.

– Погоди, – попросил хрипло. – Одно скажи: где ты была в тот вечер?

Лисонька изумленно воззрилась на него.

– Я думала, ты знаешь! Тетенька нас с тобою сводила, но я-то любила Эрика фон Тауберта! И когда ты ждал меня на Ильинской горе, мы с ним бежали в Высоково, только...

Горло у Лисоньки перехватило от горестных воспоминаний, но тут же она забыла о них, увидав, как побледнел ее брат. Она подскочила к нему, схватила за руку.

– Что ты, ну что ты? Что с тобою?!

Алексей открыл невидящие, помутневшие глаза, губы его слабо шевельнулись – и Лисонька не поверила ушам, услышав, что прошептал брат:

– Ради бога, сестра... скажи, на ком же я тогда женился?!

Через несколько мгновений Алексею стало стыдно своей слабости, но все же казалось, что такого потрясения он в жизни не испытывал. Изумленные глаза сестры вернули его к жизни, однако ее следующие слова вновь выбили почву из-под ног:

– Значит, она меня обманула? Значит, она все же дошла до церкви?

– Кто?! – взревел Алексей, вскакивая и отшвыривая кресло. – Кто, черт подери?

– Моя племянница, – послышался слабый голос, и молодые люди, вздрогнув, словно застигнутые за кражею, увидели блестящие глаза отца, устремленные на них с лица столь же бледного, как наволочки и простыни.

– Ты его разбудил! – погрозила брату Лисонька. – Надо же было додуматься – так кричать!

– Тихо, дочка, – прошелестел старый князь. – Я и не спал. Так, подремывал – да вас слушал.

Лисонька опустила голову.

– Так вот почему ты бежал, – задумчиво проговорил отец. – А я-то не мог понять... Ты думал, что женился на своей сестре, но... что с тобой?

Последнее восклицание относилось к Алексею, ноги которого вдруг подломились, и он сел прямо на пол.

– Иисусе Христе! – воззвал он к высшим силам. – Но Неонила поклялась, что я обвенчался с моей сестрой! А если это была не ты, Лисонька, значит, ты не моя сестра!

В голосе его звучало такое отчаяние, что Лисонька залилась слезами, однако старый князь успокаивающе улыбнулся дочери и похлопал по плечу сына, сидевшего на полу.

– Ты бы не сомневался, если бы увидел портрет ее матери. Они похожи как две капли воды. Неонила была уверена, что с тобою в церкви Лисонька, потому и говорила так.

Алексей встал. Поднял кресло, поправил одеяло в ногах отца. Подошел к окну и долго глядел в темное стекло, где отражались его понурые плечи, горящая свеча, напряженно застывшая фигурка Лисоньки и белая постель, откуда на него, чуть приподнявшись, участливо смотрел отец.

– Вот почему Неонила умерла! – подумал Алексей и не сразу понял, что говорит вслух. – Она подняла фату моей... жене, поглядела на нее – и упала замертво. Теперь я понимаю. Только теперь! – Обернулся к Лисоньке: – Она ожидала увидеть тебя! А увидела... – Он запнулся.

Лисонька всхлипнула.

– Как ее зовут? – спросил Алексей, даже из вежливости не стараясь говорить с интересом: ему сейчас все было безразлично. Четыре года! Четыре года искупления несуществующего греха!..

Лисонька так плакала, что ничего не могла сказать. Ответил старый князь:

– Елизавета. Ее зовут Елизавета.

– Она жива?

– Да.

– Где она сейчас?

Ответа не последовало. Алексей поднял свечу. Из полумрака выступило помертвелое лицо с закрытыми глазами.

– Отец! Батюшка! – в один голос крикнули брат и сестра.

Поднялась суматоха... И вот так и случилось, что минуло более полугода, прежде чем Лисонька смогла приехать в Любавино.

Алексей за эти месяцы выдержал с Лисонькой немало баталий, ибо сестра желала как можно скорее объявить Елизавете о его возвращении, а он яростно этому противился. Новое дело, еще одна напасть: оказаться женатым на существе, даже лица которого он не мог вспомнить! На истинной авантюристке без стыда и совести! Ей еще повезло, что обман не вскрылся тотчас: Алексей сам утопил бы ее в Волге, чтобы избавиться от немилой жены, которую он вдобавок считал сестрою.

Лисонька, выслушивая его гневные речи, удивлялась, как брат не понимает: Елизавета спасла их обоих от страшного греха! И если Алексей страдал, то неужели Елизавета все эти четыре года страдала меньше? Она ведь тоже была уверена, что обвенчана с единокровным братом!