Разбитое сердце июля - Арсеньева Елена - Страница 69

«Плеоназм, – немедленно высунула голову пуристка-писательница. – Некриминальных продавцов взрывчатки в данной ситуации быть не может!» Но вслух Алена сказала:

– Ну да. И еще он говорил, что все родственники Сергея Лютова плясали под дудку Нины.

– Может, он врет, хочет перевалить ответственность на слабые женские плечи?

– Да нет, вряд ли. Нина дьявольски изобретательна. Дьявольски! Вот обратите внимание… – Алена развернула письмо Сергея Лютова. – Видите этот абзац перед словом «троюродных»? Что он означает, как вы думаете?

Нестеров пожал плечами. Ну, конечно! Вовеки бы никто не догадался! Только Нина поняла, потому что, судя по всему, это слово имело для нее какой-то смысл. И… Алена Дмитриева поняла. Потому что умная.

Высокомерно улыбнувшись, Алена посвятила Нестерова в свои выводы насчет трех Ю. Узкие глаза Нестерова стали круглыми. Похоже, он не знал, верить или не верить. Даже схватил бумажку и начал выписывать:

Юровский: Югория, Юрмала, Юрий-летопроводец.

Толиков: Юбилейный, Юматов, «Зюйд-вест-нефтепродукт».

Холстин: аналогично.

Алена нахмурилась, увидев фамилию Холстина. Что-то такое мелькнуло в голове, мысль о каком-то несоответствии, о какой-то несуразице… Нет, не поймать!

– Вообще-то, похоже, – сказал наконец Нестеров. – Но странно, что в случае с Толиковым не все Ю читаются явно. Зюйд…

– Ну, во-первых, в этом слове все равно есть буква Ю, а во-вторых, зюйд – это юг. Намек более чем прозрачный!

– Даже странно, что у нее не хватило изобретательности придумать что-нибудь новенькое для Холстина, – проговорил Нестеров.

– Хм, не так-то легко найти столько Ю, – хмуро ответила Алена. Опять в ее голове что-то мелькнуло, какая-то зацепка, и исчезла. – Буква все же редкая, согласитесь. А кстати о Толикове… Колобок, в смысле Юматов, говорил о каких-то его нетрадиционных пристрастиях, которыми его могла шантажировать Нина.

– Да, он упоминал об этом. Но я ничего не знаю, и если это и так, то мой клиент от меня очень сильно шифровался. Ко мне он, слава богу, не приставал.

– Отчего же он все-таки умер? – задумчиво спросила Алена. – Как она к нему подобралась?

– Может быть, она нам расскажет, если ее все же найдут, – задумчиво проговорил Нестеров. – Ведь дома она так и не появлялась. Уже где-то часу в третьем, когда закончился разговор с Юматовым, Муравьев позвонил в город. По тому адресу, где мы с вами побывали днем, послали наряд. Никто не открыл, а когда вскрыли квартиру, она оказалась пуста. Никаких следов поспешных сборов, ничего не разбросано, все в образцовом порядке: вещи, книги, косметические журналы какие-то… кстати, судя по всему, Нина, знаете, какой врач? Косметолог, как и Ирина Покровская. Профессия достаточно редкая. Тем легче будет ее найти.

– Вы думаете? – скептически посмотрела Алена. – А Колобок… то есть Юматов, говорил вам, что Нина именно сегодня собиралась куда-то уезжать?

– Нет, не говорил… А куда уезжать?

– Якобы он не знает. Допускаю, что правду сказал. Возможно, это известно Ирине и Вадиму.

– Ничего, найдем! – уверенно сказал Нестеров. – Теперь найдем! Дома у нее наши люди ждут, вздумает вернуться, ее там возьмут, а нет – никуда не денется без паспорта.

– Без паспорта?

– Ну да.

– Странно, – сказала Алена. – Очень странно. Как же она без паспорта уезжать собралась?

– Может быть, Юматов что-то напутал.

– Может быть…

– А что это вы вещи собрали? – обратил Нестеров внимание на чемодан.

– Да так, не хочу больше здесь оставаться.

– Здорово! – сказал он, заметно оживившись. – Я тоже вещи собрал. Больше уже не вернусь сюда. Теперь вся работа в городе… – Похоже, он уже забыл о своем намерении не возвращаться в милицию и открыть частное сыскное бюро, взяв Алену в боевые соратники. Ну и ладно, не очень-то и хотелось… – Может быть, поедем сейчас, а? Я бы хотел по пути все же завернуть к Катюше в Кстово. Может быть, удастся перехватить ее, прежде чем она на работу уйдет?

– Раньше надо было, – сказала Алена. – Девятый час!

– Ну, вдруг да повезет! А если опять перехватить не удастся, придется ее повесткой вызывать. Только давайте поедем сразу после завтрака. Тянуть не будем, да?

– Конечно! – с готовностью согласилась Алена.

Однако «не тянуть» не получилось. Сначала сходили на завтрак. Алена опять сидела одна за столом, и позавчерашняя официантка, поклонница Вадима, посматривала на нее с такой неприязнью, как будто Алена лично была виновна в том, что синеглазого красавца здесь больше нет и никогда не будет… Ну что ж, в какой-то степени девушка была не столь уж далека от истины! Потом Алена улаживала в администрации дела со своим отъездом. Дежурила не Галина Ивановна (надо думать!), не миленькая Екатерина Денисовна, а какая-то незнакомая администраторша, до которой все обстоятельства доходили туго, туже некуда… В общем, на все это ушло около часа. Прорвавшись сквозь причитания («Да почему же вы уезжаете, у нас так хорошо!») и угрозы («Ну, я даже не знаю, сможете ли вы вернуть свои деньги!»), Алена наконец-то выбежала к терпеливо ожидающему ее Нестерову, мысленно хватаясь за голову (часы показывали уже половину десятого) и приготовившись извиняться.

Однако Нестеров, против ожидания, не метался, как тигр в клетке, а стоял у входа в спорткомплекс и спокойно беседовал с какой-то девушкой в легком спортивном костюме и черной косынке. Узкие темные глаза девушки скользнули по Алене, на мгновение в них зажегся интерес, но тут же снова погас, и девушка продолжала что-то говорить Нестерову. В руках у нее был плотный конверт из крафт-бумаги, накрест оклеенный скотчем.

«Я ее где-то видела, эту девицу!» – подумала Алена.

– Привет! – оживленно сказал кто-то рядом. – Так вы, значит, в «Юбилейном» отдыхаете?

Алена повернула голову – вот те на, тот самый парень, который отвозил ее вчера в Кстово, сборщик мусора! Правда, футболка на нем теперь другая, без всяких там Эйфелевых башен, – с надписью «I love you!» и веселой улыбающейся рожицей, – но у ворот стоит та самая усталая от жизни «Хонда». А девушка – ну да, это его жена, ее узкие темные глаза Алена запомнила. А что за конверт у нее в руках? Неужели кто-то выбросил из окна автомобиля, а она привезла Нестерову, потому что знала, что он работает в милиции…

Знала? Откуда? В газете о нем прочла?

Ох и глупа же ты, Алена Дмитриева! Ох и глупа! А еще пеняла администраторше. Это не до нее – это до тебя туго доезжает? Можно было еще вчера догадаться, кто она такая, темноглазая девушка. Тебе же жаловался сборщик мусора, подвозивший до Кстова: «Жену с работы уволили, говорят, временно, да кто их знает…»

Господи, ну почему все героини ее детективов такие догадливые, с полпинка все понимают, а сама писательница… Парень же сказал, что они живут на Тихоновской, и Катюша жила на Тихоновской, и ее тоже уволили с работы – вернее, неожиданно отправили в административный отпуск…

Да, вот будет смешно, если сейчас она держит в руках тот самый конверт, который тут все искали, сбивались с ног, – конверт с бумагами Толикова! И уж совсем смешно будет, если окажется, что этот конверт они с мужем подобрали на обочине федеральной автострады!

«А что? – подумала практичная Алена. – Почему нет? Пуркуа бы и не па? Как поворот сюжета – вполне годится!»

Она подошла поближе.

– Алена, вы знаете, кто это? – повернулся к ней Нестеров. – Та самая Катюша Старикова, которую мы с вами искали вчера и собирались искать сегодня.

– Я так и поняла, – сказала Алена. – Как вы однажды сказали: мир зверски тесен! А это и есть бумаги Толикова?

Немая сцена из «Ревизора» издала завистливый, сдавленный стон…

– Они самые, – выдавил Нестеров, с большим трудом обретая дар речи. – А как вы догадались?

– Только не говорите, что вы их нашли на дороге! – игнорируя вопрос, обратилась Алена к Катюше.

– На какой дороге? – Нестеров посмотрел, как на сумасшедшую, сначала на Алену, а потом и на Катюшу, которая скупо улыбнулась: