Прекрасна и очень опасна - Арсеньева Елена - Страница 5

С первых же выпусков «Деревенька» обрела поразительную популярность. Она успешно конкурировала не только с самыми забойными передачами местных, нижегородских, телеканалов вроде «Воскресной гостиной», «Автостопа», «Чудаков на букву М», «Действующих лиц», но порою затмевала по популярности даже общероссийский «Городок». А в области, согласно опросам, вообще ничего не смотрели в то время, когда по «ОВ» шла «Деревенька». Ее героям – вышеперечисленным «вторым» – приходили пачки писем! Зрители от мала до велика почему-то принимали их всерьез. Совершенно как популярных певцов или телевизионных ведущих. Им объяснялись в любви, у них спрашивали житейских советов, их звали в гости куда-нибудь в Сеченово, Васильсурск или в Курмыш. И Лида начала надеяться, что с ее помощью, а также с помощью неугомонного Саныча, конечно, и всех этих психов из театрального училища «вторые» начнут возрождаться из небытия и потихоньку заселять родимую землю.

Живут же в Западной Европе добрые духи природы – эльфы, феи и злые карлики, стерегущие сокровища, гномы и кобольды! А на Олимпе, говорят, до сих пор иногда слышна поступь бессмертных богов. Так почему бы не ожить тем, кто веками подкреплял знаменитое русское двоеверие?!

– Лида, ты что, спишь? – заорал экспансивный Саныч. – Я тебя второй раз спрашиваю: может, лучше Марютка еще раз уронит спицу – чтобы удостовериться в том, что видела?

Ответить Лида не успела – в студии внезапно погас свет, и со второго этажа, с пульта, донесся голос ассистента режиссера, который размечал расстановку камер и монтаж кадров, пока Саныч прогонял сцены с актерами:

– Ребята, давайте прервемся на минуту! Посмотрите, что гонят по шестому каналу!

На студийных мониторах, на которых только что мелькала учиненная Санычем разноцветная фольклорная суета, появилось худое черноусое лицо с возбужденно, как бы даже не в лад мигающими глазами. Это был лучший репортер канала «Дубль В», а может, и всего Нижнего Новгорода, ведущий передачи «Трудный итог». Звали парня Владимир, чаще – Вовочка, за пристрастие к анекдотам про этого всенародно любимого аморального дебила, ну а фамилия его (репортера, конечно, а не дебила!), словно по заказу, была Мигало. С другой стороны, если есть на свете фехтовальщик Кровопусков, почему не существовать человеку с лицевым нервным тиком по фамилии Мигало?

При виде туго обтянутого кожей лица Вовочки, имеющего на плохо настроенном мониторе несколько лиловатый, словно бы трупный оттенок, Лиду замутило. Почудилось: вокруг снова расползся запах нашатыря, которым ее приводила в чувство Клавдия Васильевна. Именно она вызвала милицию и «Скорую» к соседям, почуяв неладное. Но, конечно, не ее вина была, что кто-то из этих двух служб находился на прикорме у телевизионной программы «Трудный итог», а потому немедленно звякнул Мигало о трагическом случае на улице Полтавской. И поэтому ноздря в ноздрю с врачами и милицией (обе бригады появились в семнадцатой квартире практически одновременно) возник здесь и вертлявый усач с микрофоном в зубах, а при нем – толстый крепкий парниша с глазами истинного телеоператора-репортера: они, чудилось, видели все происходящее и спереди, и слева, и справа, а порою даже и сзади, такими швыдкими были, и вообще, создавалось впечатление, что глаза эти обладали способностью вращаться в орбитах и поворачиваться радужкой внутрь. Что и говорить, в «Трудном итоге» работали крутые, безочарованные профессионалы, видевшие-перевидевшие все на свете. И первым проявлением этого профессионализма у них было то, что Мигало к моменту прибытия на место съемки совершенно непостижимым образом успевал вызнать всю подноготную о жертвах того или иного преступления, о VIP-персонах, влипших в скандал, – словом, обо всем происшедшем. Рассказывали, что он не раз и не два вычислял преступников даже раньше компетентных органов, в процессе ведения репортажа! Но отнюдь не получал за это благодарность в приказе по компании «Дубль В» вместе с именными часами от начальника нижегородского УВД, потому что у Мигало что было в уме, то и на языке, и эти самые преступники успевали сделать очень длинные ноги, загодя во всеуслышанье предупрежденные болтуном-профессионалом. Однако это ничему не научило Мигало и его осведомителей, а потому он продолжал являться в самых неожиданных местах с внезапностью стихийного бедствия и, возбужденно дергаясь всем лицом, мгновенно начинал репортаж. Пожалуй, Лида очнулась именно от звука его голоса, а не от запаха нашатыря. Очнуться-то она очнулась, но головы с толстых, уютных колен Клавдии Васильевны поднять пока не могла. Лежала, изредка смахивая набегающие слезы, собираясь с силами, чтобы встать, и волей-неволей слушала напористый голос Вовочки Мигало:

– Съемочная группа «Трудных итогов» находится в квартире семнадцать дома номер семь «а» по улице Полтавской. Здесь произошло преступление, которое поражает своей наглостью. Тяжело ранены – среди белого дня, можно сказать, ранним утром, в одиннадцатом часу! – хозяин квартиры, актер театра драмы Иван Швец, и его друг, студент театрального училища Валентин Скориков. Сейчас вы видите работников милиции, осматривающих место преступления, и врачей, которые оказывают первую помощь раненым. Да, и любимец публики Швец, и его друг остались живы: убийца оказался не профессионалом. К их общему и нашему, конечно, счастью! Ведь и Швец, и его приятель – по-настоящему хорошие актеры. Впрочем, правильнее было бы назвать Скорикова не просто приятелем, но и сожителем хозяина квартиры, ибо эти двое известны своими нетрадиционными пристрастиями. И не сомневаюсь, что одной из первых версий, выдвинутых милицией, будет именно тема ревности – суровой мужской ревности, так сказать.

Лида покачала головой…

– Сволочь ты! – раздался истошный крик Саныча, и Лида очнулась, сообразив, что она уже не в пахнущей кровью квартире Ваньки и Вальки, а в студии и видит дергающееся лицо Мигало не наяву, а на мониторе. К монитору-то и вызвал их Саныч. – Сволочь ты, Мигало! Трупоед поганый! Антропофаг! Ни стыда у тебя, ни совести! Твое какое дело, на хрен, кто с кем спал, спит и будет спать? Нет, клянусь, если он только брякнет, что ребята снимались в «Деревеньке», я ему вчиню тако-ой иск… нет, я его просто убью! Найму киллера и убью, вот вам святой истинный крест! – И Саныч размашисто перекрестился распечаткой сценария сегодняшней сцены.

– Он ничего не скажет, не волнуйся, – пробормотала Лида. – Когда он меня узнал, то сразу придержал язык.

Саныч посмотрел вприщур на Лиду и медленно кивнул. Он понял, почему заткнулся Мигало… Дело, конечно, было не в том, что в душе Вовочки вдруг проснулись честь и совесть: эти чувства профессионалы-репортеры выжигают в своих душах каленым железом. Или ты порядочный человек – но неудачник, или тварь бесстыжая, продажная, безжалостная – но истинный журналист. Мигало принадлежал к числу «истинных мастеров», а значит, вместо души у него было портмоне, вместо головы – компьютер, а вместо сердца… нет, даже не пламенный мотор, а калькулятор. Он прекрасно знал, что представитель президента в Нижегородском округе, Владлен Сергач, тот самый, при официальной поддержке которого и процветает канал «Дубль В», в то же время является тайным держателем акций компании «Око Волги», то есть именно на этих деньгах держится «Деревенька». Разумеется, «деревенщики», как и все порядочные люди, терпеть не могли Сергача, с подачи которого вся страна не столь давно рухнула в дефолт (за что, надо полагать, он и был награжден этой «шубой с царского плеча» – своей хлебной и не пыльной должностью), однако твердо придерживались мнения, что с паршивой овцы – хоть шерсти клок, и охотно брали Сергачевы деньги на новые и новые выпуски «Деревеньки». Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя; свобода буржуазного писателя, художника или актрисы напрямую зависит от денежного мешка… и далее по тексту. Таким образом, не один Мигало был крутым профессионалом. Но, повторимся, Вовочка, имея вместо сердца счетную машинку, отлично знал: одно некорректное словечко в адрес «Деревеньки» немедленно вызовет у Сергача жуткую реакцию отторжения, и тогда «Дублю В» может здорово не поздоровиться.