Помоги другим умереть - Арсеньева Елена - Страница 28

– Не такой, а такая, – сказала она тихо. – Думаю, это я – Женечка.

– Я тоже так думаю, – сказал Артур, серьезно глядя на нее. – Потому что никого больше с таким именем у нас с Глюкиадой среди знакомых не было.

– От Офелии, значит, – задумчиво повторил Грушин. – Тебе, Женька, это что-нибудь говорит?

Она нервно сглотнула. Да? Или нет? Вроде бы это имя не звучало в их с Глюкиадой разговорах, но разве забудешь то первое впечатление от фотографии, виденной у Климовых? Она тогда сразу подумала: эта девица в мокром платье могла быть Офелией, да больно уж роковой у нее вид! Пожалуй, «привет от Офелии» ей кое-что все-таки говорит… кое-что не очень приятное!

– Давайте лучше в квартиру войдем, – сказала она, и Грушин кивнул:

– Пора бы.

– Имейте в виду, – предупредил Артур, выбираясь из машины. – Я там ничего не трогал. Все как есть.

Собственно, ничего особенного их там не ожидало, в этой очаровательной квартирке. Вещи все на местах и даже в образцовом порядке – никаких следов драки или поспешного бегства. Единственным признаком беспорядка оказалась фотография, валявшаяся у порога. Это был снимок все из того же спектакля: Аделаида, с распущенными волосами, в белом платье, весело хохочет, обнимаясь со скелетом.

Со Смертью!

В «Агату Кристи» возвращались пешком. Угрюмо промаршировали по всегда многолюдной Покровке, свернули возле грандиозного замка – здания Госбанка.

– Говорят, внутри – росписи Билибина, – нарушил молчание Грушин. – Всю жизнь мечтаю туда попасть, полюбоваться, да никак. Хоть бы экскурсии какие организовывали для народа, что ли!

Женя ничего не ответила.

По тенистой Грузинской улице быстро вышли на Ошарскую, а потом переулочками к бывшему Дорпроекту.

Лифт против обыкновения работал, но к нему стояло человек двадцать.

– С ума сойти! – возмутился Грушин. – Пошли пешком.

Женя пожала плечами:

– Сейчас сколько? Первый час? Нет, я к Любавцеву пойду. Сегодня его жена из командировки возвращается, просил ей позвонить.

– Сватать будешь? – хмыкнул Грушин.

– Работа такая, – сухо ответила Женя и повернулась, чтобы уйти, как вдруг Грушин схватил ее за руку.

– Ну что дуешься, как мышь на крупу? – спросил, не скрывая раздражения. – Что я должен был сделать? Взять этого птенчика под свое крылышко? Да здесь по всем признакам налицо уголовка! Ты ведь знаешь, я стараюсь не впутываться ни в какую пакость, мы в «Агате Кристи» не боевики – мы мирные люди, психоаналитики, юристы. Наш профиль вообще – адюльтер, а не всякие эти… триллеры. Ну, что так смотришь?

Женя опустила глаза.

А может быть, Грушин прав? Может быть, Артуру ничего другого и нельзя было сказать?

«Я вам советую как можно скорее обратиться в милицию. Немедленно! Возможно, ваша трусость обернется гибелью для Аделаиды Павловны».

«Но они из меня котлету сделают!» – в отчаянии вскричал Артур.

«Не исключаю, что сделают, – неумолимо кивнул Грушин. – Если будет за что. Если Аделаида и в самом деле погибла и вас свяжут с ее смертью. Но если она еще жива и находится в руках похитителей, быстро найти и помочь способна только мощная организация. А не мы с Женькой. Мы в такой ситуации ничего не можем: ни дороги перекрыть, ни дно прочесать».

«Дно? – побелел Артур. – Почему… почему это вдруг? Какое дно?!»

Женя бросила на Грушина мгновенный взгляд. Офелия… Значит, Грушин воспринял рассказ Аделаиды гораздо серьезнее, чем счел возможным показать?

«Все, что я могу для вас сделать, – сказал тот Артуру, похлопывая себя по карману, – это предъявить в органах, при надобности, аудиокассету, из которой явствует, что сегодня в десять утра вы явились в «Агату Кристи», чтобы… ну, назовем это: передать Женечке привет от Офелии».

С тем они и ушли, оставив Артура в столбняке посреди прихожей, с фотографией в руках.

Поспешно ушли. Как будто бежали с поля боя. А что, разве не так?

– Ладно, – сказал Грушин, отводя глаза. – Я знаю все, что ты мне собираешься сказать. Я и сам себе то же самое говорю. Но в этом дельце столько всего наворочено! Вообрази, что Артурчик врет. Воспользовался тем, что Глюкиада тебе всякой мистической лапши на уши навешала, и решил использовать ситуацию в своих интересах. Полгода поизображай безутешного любовничка – и получи все, чего душа ни пожелает.

– Возможно, ты и прав, – нехотя ответила Женя. – Только ведь Артур не дурак, верно? И если у него хватило ума использовать, так сказать, глюки Ады, то мог бы догадаться и организовать себе алиби. Но он определенно сказал, что его девочка ушла, он был один, когда звонила Аделаида, и вообще весь вечер. Что же он такой глупый: идти на убийство, не позаботившись об элементарном прикрытии?

Грушин не ответил.

Они приближались к площадке четвертого этажа, где размещалась общая курилка и в воздухе реяли сизые дымные клубы. Задумано, конечно, великолепно: дойдя до четвертого этажа, человек задыхается и уже не может дышать полной грудью. «Тут-то мы вас и ждем!» – радостно ухмыляются пары никотина, врываясь в услужливо распахнутые рты и носы.

«Ну почему я не пошла к Любавцеву? – с тоской подумала Женя. – Хоть немножко положительных эмоций получила бы!»

Да, история Егора Любавцева и его жены Надежды была в своем роде потрясающей! Измучившись от бесконечной череды ссор и скандалов, но не находя в себе сил оборвать узы опостылевшего брака, Любавцев решил предоставить инициативу Надежде. Обратился в «Агату Кристи». Грушин предложил ему два варианта: опытный сотрудник приведет его жену на порог супружеской измены, или будет смоделирована ситуация его, Любавцева, собственного адюльтера. Да так, что комар носа не подточит! Любавцев выбрал второй вариант, хотя был заранее предупрежден, что все произойдет очень даже псевдо. Женя, которой предстояло играть в спектакле ключевую роль, сразу поняла, что выбор определила вовсе не ее неземная красота: просто заказчику было совершенно нестерпимо увидеть свою жену, пусть и нелюбимую, в объятиях другого мужчины.

Сцену разыграли в нужное время, в нужном месте. Надежда немедленно вышвырнула мужа из дома и сама подала на развод. Супруги официально распрощались, и счастливый Егор пустился в свободное плавание. Однако через полгода заскучал и обратился в брачную контору с просьбой подыскать ему другую партнершу. Это было самое большое бюро в городе, выбор – на все вкусы! Любавцев сообщил компьютеру все чаемые качества кандидатки в жены: внешность, характер, возраст, привычки и так далее. Компьютер принялся перебирать информацию о барышнях и дамах, грезящих о браке. Наконец Любавцев получил сведения об оптимальном варианте. Взглянув на листок, он едва не рухнул без чувств: самой подходящей кандидаткой оказалась… его прежняя жена Надежда!

Это окончательно сразило бедолагу, который и сам начал уже соображать, какого дал маху. Он позвонил Евгении с просьбой открыть Надежде тайну той роковой сцены. Она в конце концов согласилась. Судьбоносный разговор должен был состояться сегодня, и Женя почему-то не сомневалась, что ей удастся все уладить. По принципу – чужую беду руками разведу. Нет, правда: это такая редкость, когда твои действия могут хоть что-то починить, а не разрушить! Надо, надо было сразу пойти к Любавцеву, а теперь еще тащись два этажа по задымленной лестнице, потом смотри на сердитое Эммино лицо, выслушивай откровения Грушина, который поступил как подлец и, что характерно, отлично понимает это, однако все равно будет выдумывать себе философское оправдание!