Полуночный лихач - Арсеньева Елена - Страница 32

Это был французский детектив о грандиозной авантюре, в ходе которой две девицы боролись за богатейшее наследство. Сначала наследницей старой вздорной тетки официально считалась одна из них – по имени, вернее по прозвищу, Ми. Но ее подружка До решила сама стать наследницей и нашла союзницу в лице гувернантки Ми – Жанны. Авантюристки решили устроить пожар на уединенной вилле Ми, при этом несчастная наследница обречена была сгореть, а До следовало героически опалить свое лицо до неузнаваемости, так чтобы Жанна без опаски могла назвать ее потом Ми. И под этим именем До плавно втекла бы в права наследства, не забыв своей щедростью хитроумную и хладнокровную Жанну.

Однако вышла неожиданная накладка: Ми случайно узнала о собственном грядущем убийстве. Более того – она узнала и о том, что тетка, не менее вздорная, чем богатая, намерена сменить курс и изменить завещание в пользу До. То есть у Ми появились более чем веские основания незаметно войти в игру, переменить расстановку сил, героически обжечь лицо и выдать себя за До!

И все-таки этой храброй девчонке, которая очень понравилась Дебрскому, не повезло! Она устроила пожар, при котором До сгорела, однако сама Ми потеряла память, ударившись головой. Жанна, не знавшая о замене, уверенно назвала ее Ми, ну а потом выяснилось, что тетушка, умирая, исполнила-таки свою угрозу и наследницей оказалась До. Мало того, что Ми сама себя перехитрила: она еще и угодила за убийство До на каторгу – разумеется, вместе с Жанной.

Дебрский отложил книгу и задумался.

Увы, «Ловушка для Золушки» не развеяла, а только подтвердила подозрения! Однако книга навела его еще на одну мысль: в такие опасные игры люди играют не просто так, а лишь тогда, когда светит очень, ну очень крупный выигрыш.

Дебрский усмехнулся. Даже не видя себя в зеркало, он мог бы поклясться, что улыбка вышла кривая: обожженные щеки все еще болели. А ведь, пожалуй, напрасно он обвинял неприятного господина Красноштанова и прочих не менее неприятных господ из «Вестерна» в притворстве. Вряд ли они вошли в число участников заговора. Потому что это означало слишком многое количество участников дележа! Скорее всего, их только трое: он сам, Инна и, определенно, Сибирцев.

И тут Антон опять нервно забегал по комнате. Но если это так… если это так, если он и сам участник заговора против неведомого (и, скорее всего, покойного Дебрского), то почему сообщники до сих пор не посвятили его в тайну? Ладно, в больнице они могли притворяться со страшной силой, даже должны были это делать, ведь конечная цель – выдать его за Антона Антоновича, но уж дома-то Инна могла открыться ему!

Однако не открылась. Наговорила всякой пугающей чепухи – и исчезла, оставив его наедине с подозрениями, сомнениями, предположениями, от которых уже дрожь колотила.

А что, если заговор все-таки свершается против его воли и он не более чем кукла, которой манипулируют Инна с Сибирцевым?!

Вдруг очень захотелось есть. Опять-таки, несмотря на амнезию, Дебрский не сомневался: та пакость, которой его кормили в больнице, не может быть основой полноценного человеческого существования.

Дебрский пошел на кухню, открыл холодильник и удовлетворенно присвистнул: вот это совсем другое дело! Отличная колбаса двух видов, икра в красивенькой жестяной баночке, масло, сыр, огромные яблоки и желтый, как янтарь, виноград, маринованные грибы, зеленый горошек, хлеб в полиэтиленовом пакете…

Он быстренько выложил пакеты, выставил банки на стол и начал есть все подряд: виноград с зеленым горошком, а колбасу с икрой, находя вкус всего вместе и по отдельности просто восхитительным. Открыл баночку с грибами, но запах уксуса показался отвратительным, и есть грибы Антон не стал.

Под столом его ноги на что-то наткнулись. Ого! Да тут заставлено банками и баночками с помидорами, огурцами, салатами, опять-таки грибами, кабачками и баклажанами, компотами какими-то… Жена Дебрского была очень хозяйственная особа. Похоже, с подругой жизни ему все-таки повезло. Непонятно, зачем понадобилось избавляться от женщины, которая обеспечивала мужа таким запасом провианта?!

А что, если Нина погибла случайно? Что, если и она была участницей заговора против собственного мужа и ее смерть здорово спутала карты Инне и Сибирцеву?

О черт!

Аппетит сразу пропал. Отшвырнув вилку, которая со звоном свалилась на пол, Дебрский опять ринулся в комнату и принялся сновать туда-сюда, вороша какие-то бумажки, опять роясь в шкафу и зачем-то заглядывая под диванные подушки.

Ему попалось несколько альбомов с фотографиями. Особо ценной находкой оказался спрятанный в одном из них черный пакетик с тремя тысячами рублей. Дебрский с удовольствием пересчитал их раз и другой и перепрятал в карман куртки. Почему-то он сразу почувствовал себя увереннее и теперь перебирал фотографии более спокойно.

Антон Дебрский в компании самых разных людей. В основном с мужиками важного вида, иногда вида пьяного. Несколько раз он был снят рядом с женщиной и девочкой. Очевидно, Нина и Лапка. На эти фотографии он смотрел мельком, не вглядываясь в лица, – почему-то начинало дрожать сердце так, что просто невозможно вытерпеть.

Ладно, потом он рассмотрит свою (Дебрского!) семью, на досуге попытается понять, нравится ему эта высокая женщина с прямыми густыми бровями и напряженной улыбкой или нет. А сейчас нужно найти другое, другое…

Он и сам не знал, что ищет. Однако с каждым просмотренным альбомом тревога усиливалась. Фотографий Нины – прежних, где она была моложе, иначе одета и причесана, чем теперь, на некоторых это был совсем еще ребенок, даже с родителями и подружками детства, в числе которых чаще других оказывалась Инна, – обнаружилось довольно много. А вот снимки Дебрского (все аккуратно подписанные) были датированы только двумя последними годами. Здесь он уже был без бороды, не то что на фото в паспорте. Либо кто-то сознательно и тщательно почистил эти альбомы, убрав все его старые снимки, либо сам Дебрский прятал их от всего света и прежде всего – от жены.

Та-ак… Налицо еще один вариант заговора! Все четверо: он сам (неизвестно кто), Инна, Сибирцев и Камикадзе, упокой господи его душу грешную, объединились совсем не против настоящего Дебрского, а против Нины!

А что? Очень связно получается. Нина погибает, и наследство переходит к ее мужу – к нему, стало быть. Выходит, он и в самом деле Антон Антонович Дебрский? Очень приятно, будем знакомы. Остается опять-таки одна небольшая неувязочка: насчет наследства, которое переходит… Единственный родственник Нины – какой-то там дедуля из Карабасихи. Судя по названию, глухомань такая, что заранее тоска берет. И если дедок не отрыл в своем огороде проржавевший сундук с золотыми монетами, вряд ли покойнице Ниночке что-то светило в смысле наследства, за исключением деревенской покосившейся избенки и огорода с картошкой. Хотя уже конец сентября, картошка, очевидно, с огорода убрана и свалена в погреб.

Ну, это меняет дело! Наследство сразу приобретает особую ценность!

Отшвырнув альбомы, Дебрский подошел к потемневшему окну. Уже поздно, совсем поздно. Не лечь ли спать, уповая на старинную и опять-таки незабытую премудрость: утро вечера мудренее?

Да нет же! Он же не заснет, раздираемый этими дурацкими сомнениями!

Стоп. А что, если ключ наконец найден? И заключен сей ключ вот в этих двух словах: «дурацкие сомнения»…

Почему бы не предположить, что сомнения его и впрямь дурацкие, что он в самом деле важное лицо в дилерской фирме «Вестерн», Антон Антонович Дебрский, попавший вместе со своей женой в жуткую катастрофу – совершенно случайно попавший! И нет никакого заговора. И никто его не ненавидит. И Сибирцев вместе со своей разбойничьей фамилией может продолжать спокойно работать на «Скорой», а Камикадзе – никакой не камикадзе, а просто-напросто лихач-неудачник. А Инна…

Он словно бы увидел ее побледневшее лицо, сузившиеся глаза, услышал ее напряженный голос: «Почему мне кажется, что ты притворяешься? Если ты ехал за Ниной – за ней, – то каким же образом она оказалась в твоей машине? Я бы поняла, если бы ты мчался уже из Карабасихи, но ты ведь ехал из Нижнего! Каким образом?»