Париж.ru - Арсеньева Елена - Страница 62

– Вы что, до такой степени верите в бога? – с трудом выговорил Капитонов.

– Нет, – медленно качнул головой Веня. – Я верю в справедливость. А вы разве нет?

– Я верю в закон, – ворчливо ответил Капитонов, постепенно приходя в себя.

– Но мы оба знаем, что закон – не всегда символ справедливости, – тихо проговорил Веня.

– Ну, это софистика! – изрек Капитонов.

– Ничего себе – софистика! – всплеснул руками Веня. – Да ведь благодаря тому, что покойный Олег Евгеньевич написал свое признание, вы можете перестать разыскивать Холмского!

– А, так вы и про Холмского наслышаны, – кивнул Капитонов. – Наш пострел везде поспел, да? И откуда такая информированность на сей раз?

– Секундочку! – вскинул палец Веня. – Я же слышал ваши разговоры с товарищем Малышевым в тот вечер в квартире Сорогина.

– Вообще-то эти разговоры были служебными, не предназначенными для посторонних, – начал было сердито Капитонов, но Веня безапелляционно перебил:

– Имеющий уши да услышит! Что же, я должен был их заткнуть?

На самом деле он совершенно не помнил, шла ли тогда речь о поисках Холмского. Но ведь могла идти? Могла! Это ложь во спасение.

– Между прочим, вы напрасно беспокоились, – с немалой долей ехидства поглядел на него Капитонов. – Версию насчет Холмского мы практически не отрабатывали. Конечно, на рукояти ножа были его отпечатки, однако там были и отпечатки другого лица. Их же мы обнаружили и на лезвии. Сразу предположили, что с конкретным убийцей не так все просто. Начали проверять версию о мести: ведь у родителей тех ребят была очень большая злоба против Сорогина! К Вятскому мы пришли просто с предположением, не имея никаких конкретных доказательств. И нашли его мертвым. Рядом лежало письмо – словно ожидая нас. Так что с Холмского была снята даже малая тень подозрения. Но вся беда в том, что он сам осложнил свое положение. Исчез! Скрылся! Растворился в пространстве! Его нет ни на работе, ни по тому адресу, где он снимает квартиру, ни дома в Богородске, ни у сестры в Москве. И я не представляю, где он сейчас может находиться!

– А я представляю, – неожиданно для себя самого произнес Веня. – Он сейчас в Париже.

Валерия Лебедева. 2 августа 2002 года. Мулен-он-Тоннеруа

– Бог ты мой! – воскликнул Мирослав. – Бог ты мой! Да ведь это какая-то фантастика!

Лера медленно качала головой, не в силах поверить в услышанное.

– Жерар! – Николь даже за голову схватилась. – Я правильно поняла? Мирослав, Валери, Алекс – наследники вашего отца? Им всем причитается, согласно его завещанию, по два миллиона евро?!

Все-таки не зря француженок называют самыми практичными женщинами на свете! Николь моментально ухватила самую суть дела.

– Да, это так. И я рад им это сообщить, – сверкнул улыбкой Жерар, а Лера вдруг поняла, что он в самом деле рад. И ему совершенно не жаль этих денег, которые могли бы принадлежать ему одному.

– А, ну теперь мне очень многое понятно, – раздалось вдруг ехидное бурчание, и Лера не сразу узнала голос Алекса. Он сидел, поджав губы, и глаза у него сейчас были не янтарные, а какие-то ржавые от переполнявшего их ехидства.

Вроде бы слова его ни к кому конкретно не адресовались, однако Жерар сразу сделал стойку:

– Что вы имеете в виду, Алексис?

– Не называйте меня этим дурацким именем! – так и подскочил Алекс. – Я вам никакой не Алексис, понятно?

– Я вас буду называть так, как мне заблагорассудится, мсье Шведов, понятно? – холодно проговорил Жерар. – И коль скоро Алексис – ваше имя, я буду называть вас именно так, и попробуйте только мне запретить. А теперь соблаговолите объясниться, что именно стало вам вдруг понятно. Однако, умоляю, избавьте меня от пошлостей вроде той, что я нарочно собрал всех наследников в этом доме для того, чтобы, как пишут в криминальных романах, избавиться от них одним ударом. Для начала – я никого не собирал, вы сами сюда съехались. И уж вас-то я меньше всего желал встретить, можете мне поверить!

«Ой, какой кошмар! – чуть не схватилась за голову Лера. – Да неужели он нас все-таки видел?! Что же мне теперь делать?»

– В это я верю, – кивнул Алекс, и вид у него опять сделался чрезвычайно противный. – Насчет меня – о да, на сто процентов верно! А вот насчет мадемуазель, как вы ее назвали, Валери Лебедефф...

– Д-да? – с запинкой спросил Жерар. – И что такое?

– А то, что ваше страстное желание найти себе именно русскую невесту теперь получает несколько иное объяснение, не так ли? – ухмыльнулся Алекс. – Вот просто-таки заклинило вас на фром Раша виз лав![22] И какое убийственное совпадение, что именно ваша невеста указана в завещании вашего отца! И она обручается с вами, не ведая, что приносит супругу в приданое два миллиона евро! Ну просто-таки десять тысяч сто восьмая серия «Санта-Барбары»!

– Послушайте, вы! – взревел Жерар. – Я искал русскую невесту, представления не имея о мадемуазель Лебедефф!

– Ну, это вы так говорите, – дерзко хмыкнул Алекс.

– Это может подтвердить Николь! Это случилось год назад. Откуда мне было знать, что именно Валери...

– Николь может подтвердить только то, что опять же вы говорили ей, – вновь перебил его Алекс. – Откуда она знает: может быть, вам уже тогда было отлично известно, кто такая Валери.

Жерар беспомощно оглянулся на Леру:

– Клянусь, ма шери... Клянусь, что это не так, у меня не было никаких меркантильных интересов, когда я искал вашей руки! Неужели вы думаете, что какие-то несчастные два миллиона евро могли заставить меня...

Он задохнулся от волнения, а Лере показалось, что Жерар просто вовремя удержал на кончике языка позорное признание: «Закрыть глаза на ваши пылкие поцелуи с этим противным мальчишкой? И не только поцелуи!»

Нет. Думать так – значит считать Жерара подлецом. У Леры для этого нет никаких оснований. До сегодняшнего дня он был для нее принцем, рыцарем в сверкающих доспехах, который посадил нищую красавицу впереди себя на белого коня и увез в свой замок. Неужели то, что у нее теперь появились свои деньги, мгновенно исказило ее взгляд на мир?

«Господи! – только сейчас осознала Лера. – Да ведь я теперь богата! Богата! Безумно богата! Два миллиона евро – это то же, что два миллиона долларов. Это шестьдесят миллионов рублей, даже больше! И они мои, только мои. Мне совсем не обязательно выходить замуж, чтобы стать богатой! Мне совсем не обязательно выходить за Жерара...»

Она встретилась взглядом с Жераром, и тот печально улыбнулся. Да, поняла Лера, он прочел ее мысли. И они огорчили, безмерно огорчили его.

Но почему? Потому что он боится потерять Леру? Неужели потому, что боится потерять два миллиона евро, которые были бы нелишними даже для него, при всей его состоятельности? Ведь больше – это всегда лучше, чем меньше!

А может быть, это все еще неточно? Насчет наследства? И она по-прежнему делит шкуру того же самого неубитого медведя?

– Вы уверены, что ничего не перепутали, Жерар? – спросила она как могла ласково, чтобы хоть как-то успокоить его. – Может быть, вы покажете нам какие-то документы?

– Да, конечно! – в один голос поддержали ее Мирослав и Николь.

Алекс почему-то промолчал, причем вид у него сделался довольно угрюмый.

Жерар открыл кейс и достал толстую папку.

– Вот, – похлопал по ней рукой. – Вот доказательства вашей правомочности, господа. Вернее, копии этих доказательств, ибо подлинники все находятся в конторе мэтра Морана. Полагаю, нам стоит поехать туда буквально сегодня и припереть к стенке этого господина, быть может, передать ведение дел другому нотариусу, пока Себастьен снова не перешел в наступление и не потребовал от вас отказа от ваших прав в пользу некоего лица.

– Это лицо – вы, я полагаю? – пробурчал Алекс, с подчеркнутым интересом уставившийся в окно, так что можно было предположить, что эта фраза адресована красивой худой цыганке, которая в это время проехала на велосипеде мимо дома Брюнов, высоко подбирая цветастую юбку, чтобы та не попала в спицы, и бойко крутя педали сухощавыми загорелыми ногами.