Париж.ru - Арсеньева Елена - Страница 35

– Узнал, – резко повернулся к нему Мирослав.

В то же мгновение он остановился и втолкнул Шведова в какую-то узкую нишу в каменной ограде, так что тот стоял теперь как бы в футлярчике. Мирослав уперся вытянутыми руками справа и слева в бока ниши, не давая Шведову вывернуться, а когда тот попытался рвануться вперед, так угрожающе выставил согнутое колено, что Шведову пришлось поумерить пыл, если не хотел нарваться на пинок в самое уязвимое место.

– Ты спятил? – не то зло, не то ошеломленно спросил Шведов. – Что творишь?!

– Сейчас объясню, – мрачно улыбнулся Мирослав. – Да, я узнал этого негра. Да, похоже, именно он ехал с нами из аэропорта Шарль де Голль, во всяком случае, это разноцветное воронье гнездо на его голове мне кажется очень знакомым. Ну а больше ты никого не узнал в той компании?

– Нет, я только на ниггера смотрел, – пожал плечами Шведов. – А кто там еще был?

– Я их всех рассмотрел очень неплохо, – опять улыбнулся этой своей недоброй улыбкой Мирослав. – Кроме того толстого, который первым в лифт втиснулся. А остальные... Негритос этот, потом девчонка – разве ты ее не узнал? Красотка Флоранс, которую ты так классно расколол! – сказал он до того ядовито, что Шведов даже побледнел.

– Что ты имеешь в виду? – обиженно возопил он.

– Что имею, то и введу! – огрызнулся Мирослав с такой злостью, что Шведов недоуменно воззрился на своего приятеля: пошлость и грубость были не в его прежнем стиле, сейчас он не просто вышел, но как бы вывалился из своего былого образа. – Знаешь, кто в этой компашке был четвертым? Такой долговязый гасконец! С усиками и бородкой! Твой знакомый!

– Слушай, ты не спятил, а? – с искренней тревогой спросил Шведов. – Гасконец?! Это кто такой? Фамилия такая? Или что?

– Д'Артаньян был гасконец, – счел нужным пояснить Мирослав.

– Д'Артаньян был мушкетер! – возмущенно возразил Шведов. – Я кино видел, его Боярский играет.

– Ладно, черт с ними, с мушкетерами и с гасконцами, – уступил Мирослав, вглядываясь в чистые янтарные глаза собеседника. – Объясняю проще. У него такой залихватский вид, усики смешные и бородка. Очень приметная внешность. Я его один раз увидел – и сразу запомнил. Ну а теперь спроси, где я его видел в первый раз? Спрашивай, спрашивай!

– Ну, где? – угрюмо спросил Шведов.

– В аэропорту! В аэропорту Шарль де Голль, понял? Как раз там, у выхода, где он тебя встречал. Он держал перед собой листочек с надписью «ALEXEJ CHVEDOV», а ты хоть и видел его, но мимо проскакал как ни в чем не бывало.

– Погоди, но как ты мог мою фамилию узнать, если мы только в автобусе познакомились, когда из аэропорта ехали? – изумился Шведов.

– Каюсь – заглянул тебе через плечо, когда проходили первый этап пограничного контроля, но это вышло случайно, поверь, – признался Мирослав. – А потом смотрю – знакомая фамилия на листочке, парень так и шарит глазами, а ты мимо чешешь, будто его и знать не знаешь! Потом этот негр в автобусе... эта якобы кража твоих документов... потом разоблачение Флоранс... Все у вас шло как по маслу, но ты одно не рассчитал: что я твоего гасконца узнаю. Но теперь мне все ясно. Все!

Неуловимым движением Шведов вдруг скользнул резко вниз и вперед и вывернулся из-под рук Мирослава так проворно, что тот еще мгновение обалдело пялился на внезапно опустевшую нишу, прежде чем сообразил обернуться.

Против его ожиданий Шведов никуда не бежал. Стоял на тротуаре, не то устало, не то грустно глядя на Мирослава.

– Ну? – спросил тихо. – И что же тебе стало ясно? Расскажи.

– Ты меня вел от самой Москвы, вот что мне стало ясно, – выпалил Мирослав с горечью. – А здесь должен был передать своему приятелю – этому самому гасконцу. Но он тебя не знал, поэтому и стоял с листком, где было написано твое имя. Однако ты не мог засветиться передо мной, поэтому не подошел к нему. И гасконец решил держаться в стороне. А вместо себя в поддержку тебе выслал черномазого, с разноцветной башкой. Весь этот детектив с украденными документами был нарочно в автобусе подстроен – чтобы ты меня на жалость взял и втерся в доверие. Видимо, вы, ребята, меня еще в России хорошо изучили. Знаете мою дурацкую натуру! А для укрепления моего к тебе доверия вы еще подстроили это якобы разоблачение Флоранс. А я-то восхищался твоей проницательностью!

– А я-то удивлялся твоей доверчивости, – с той же интонацией передразнил его Шведов. – Ее вранье было шито белыми нитками, они просто-таки торчали со всех сторон. Надо быть круглым идиотом, чтобы этого не увидеть. Где-то ты приметливый – там, где не надо, а где надо – очевидных вещей не видишь.

– Теперь вижу, – запальчиво возразил Мирослав. – И поэтому знаешь что?

– Что?

– Разойдемся, как в море корабли, понял? Топай к своим подельникам, доложись, что рыба сорвалась с крючка. И больше мне не попадайся! Все, арриведерчи, Рома! Гуд бай!

Мгновение Шведов таращился на него, растерянно моргая и бледнея на глазах, потом пробормотал:

– Да ты что, с ума сошел? Как же я теперь... у меня же документов нет и денег... Они были в паспорте. И еще я...

И тут он, видимо, опомнился от первого потрясения, понял, что жалок, что клянчит о милости. Судорога внезапно проснувшейся гордости исказила его лицо, глаза сузились, губы вытянулись в нитку. И он презрительно выдавил сквозь эти стиснутые губы:

– Странно, что ты меня так отпускаешь. Я ведь могу сейчас пойти к своим подельникам и сказать им, куда ты поехал. Рассказать, что ты отправился в Бургундию! Не боишься?

Мирослав так и вцепился в него взглядом. Но Шведов на него больше не смотрел. Махнул рукой и медленно побрел прочь. Свернул за угол и исчез.

Мирослав постоял, сунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, потом плюнул и поспешил в сторону бульваров, куда и держал путь с самого начала. Но через пять шагов остановился, фыркнул и повернул назад. Пробежал ту нишу в каменной ограде, около которой они только что ругались со Шведовым, добежал до поворота на рю Прованс – и замер, увидев того, с кем только что простился навеки. Шведов сидел на кромке тротуара, обхватив руками колени и положив на них голову. Под зеленоватой рубашкой с марочкой «Burton» торчали острые лопатки. Шведов, казалось, дремал. Ветерок чуть пошевеливал его темно-русые с рыжинкой волосы.

На эту неподвижную, скорчившуюся фигуру с любопытством поглядывал малорослый тощий араб, торговавший в лавочке напротив багетами-сандвичами.

Мирослав постоял, сунув по своему обыкновению руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, потом перешел дорогу и принялся разглядывать товар в витрине. Одни сандвичи были с сыром, другие с мясом, а третьи с креветками. Все это было щедро переложено зелеными салатными листьями. Мирослав подумал-подумал, потом купил по штучке каждого сандвича, пакетик соуса карри, а также две бутылки диетической колы. Прижимая все это добро к груди, снова перешел улицу, встал над Шведовым.

Тот не шелохнулся, словно ничего не замечал.

– Эй! – тихонько окликнул Мирослав. Потом, не дождавшись отклика, рявкнул погромче: – Эй!

Шведов вскинул голову и какое-то мгновение неприступно смотрел на него. Его глаза были студены.

– Чего еще? – буркнул он каменным голосом, глядя на Мирослава с неудовольствием, будто ему помешали посреди важного дела.

– Ты багеты с чем больше любишь: с сыром, мясом или креветками?

– А что такое багеты? – спросил Шведов, и голос его чуть дрогнул.

– Да вот эти длинные булки, – показал Мирослав. – Типа, сандвичи.

– С креветками, – быстро сказал Шведов. – И с мясом. И с сыром.

– Соус нужен? – тихо, чтобы не расхохотаться от внезапно навалившегося облегчения, спросил Мирослав.

– Ага.

– Карри сойдет?

– Сойдет.

Мирослав отдал ему все три багета, щедро сдобрив каждый соусом, поставил тут же, на тротуар, бутылки с колой и вернулся к прилавку. Араб широко ухмылялся, но от комментариев благоразумно воздерживался. Мирослав попросил сделать багет с мясом и сыром вместе, взял еще соус и бутылку колы, перешел дорогу и сел рядом со Шведовым, который уже откусывал от всех трех сандвичей поочередно и запивал то из одной, то из другой бутылки.