Охота на красавиц - Арсеньева Елена - Страница 33

– Алло… кто там? – встревоженно переспросила женщина.

– Да это я, я! – надрывалась Кира, а Галина Семеновна все с той же интонацией насмерть перепуганного человека продолжала причитать:

– Кто? Кто это звонит?

«Не слышит она, что ли?» – рассердилась Кира, готовясь нажать на сброс, как вдруг до ее ушей долетел раздраженный мужской голос:

– Да говорите же, ну!

– Кто… кто это? – послушно пролепетала Галина Семеновна, но изумленная Кира уже нажала клавишу, и в трубке раздался протяжный гудок.

– Мистика какая-то! – пробормотала Кира, беспомощно поднимая глаза и привычно встречая в зеркальце взгляд Максима. – Вообще ничего не понимаю. Представляешь, звоню родителям Игоря, а там его матушка почему-то двух слов связать не может. А рядом кто-то сердито так велит: говорите, мол, говорите!

– О-го! – тихо сказал Максим, блеснув на Киру острым взглядом. – Интересно! А эти, кому ты звонила, они вообще кто?

– Отец Игоря – генерал, большая шишка в нижегородской милиции. Не дай бог, если с ним что-то случилось. Ведь и мама моя вчера успела сказать, что у Игоря какие-то неприятности. Ой, не заболел ли Глыбин? Ну-ка, позвоню еще!

– Секундочку, – скомандовал Максим, протягивая к ней ладонь. – Дай-ка я попробую. Что-то мне все это не нравится.

Кира покорно подала ему трубку и продиктовала номер, а потом чуть ли не прижалась головой к голове Максима, пытаясь хоть что-нибудь услышать. И услышала довольно громкий щелчок после первого гудка. В ту же минуту Максим резко оборвал связь – и с Нижним, и с Кириной головой – и поглядел на нее озадаченно:

– Интересные дела! Конечно, есть вероятность, что номер твоего генерала прослушивается, только почему так явно и грубо?

– Как это – прослушивается? – возмутилась Кира. – Да Глыбин сам кого хочешь прослушает!

– Не сомневаюсь, – сухо кивнул Максим. – И тем не менее это так. Я в некотором роде связист, в таких вещах знаю толк! А если еще учесть, что какой-то мужик подсказывал этой Галине – как-ее-там: говорите, мол, говорите! – значит, они пытаются засечь всех звонивших Глыбину.

– Они? – повторила Кира. – Да кто это – они?!

– Милиция, кто еще, – хладнокровно отозвался Максим. – Фээсбэшники так топорно не работают, а эти ребята – сколько угодно.

– Вот те раз! Мили-и-ция! – с издевкой протянула Кира. – Да ведь Глыбин – сам генерал милиции, ты это понимаешь?

Максим обернулся к ней, азартно блестя глазами:

– Кира, там что-то не то происходит. Ты же сама видишь. Но мы можем только бобы разводить, что именно. А хочешь узнать поточнее?

– Так хто дасть? – отозвалась Кира насмешливо.

– Ну… я же сказал, что в некотором роде связист, – отозвался Максим. – В том смысле, что связи у меня самые обширные. Даже в ведомстве твоего Глыбина есть один, как говорится, приятель. Он мне кое-чем обязан, вдобавок надеется на будущее сотрудничество, поэтому можно рассчитывать на максимальную откровенность. Хочешь, попытаюсь узнать у него, что там с твоим генералом?

Кира растерянно моргнула:

– А ты… Ты не?..

– Не беспокойся, – сухо перебил ее Максим, – я же сказал, что тебя не выдам, – значит, не выдам. И то, что твоя «крыша» – генерал, тоже останется между нами. Только ты, Кира, пока выйди, разомнись, – он нажал на тормоз. – Мой информатор будет настаивать на полнейшей конфиденсе.

Кира неловко выбралась из автомобиля и, не чуя ног, пошла прямо по шоссе. От пролетавших мимо автомобилей шибало жаром, горячий ветер взвивал юбку, но она ничего не замечала и шла куда глаза глядят, пока какая-то светло-серая «Волга» не оказалась особенно нахальной и едва не ткнула ее своим тупым рылом в бок. Тогда Кира опомнилась и вернулась на обочину.

Ее все еще трясло от злости. Она-то всего-навсего хотела посмотреть, не откажется ли Максим из-за нее беспокоить своего важного знакомца – из элементарного любопытства хотела это проверить, а вместо этого заработала такую плюху! Интересно, как он вообще отважился ночевать с ней в такой опасной близости? Ведь она могла ночью наброситься на него и прикончить! Не иначе Леонидово винцо притупило бдительность. Но не заглушило брезгливости к расчленительнице и некрофилке…

Ну да, еще не хватало заплакать теперь! Кира зло тиранула по глазам ребром ладони и едва успела шарахнуться от очередной светло-серой «Волги». Ишь, разъездились! Чего, спрашивается, туда-сюда шныряют?

Максим замахал ей, высунувшись из окошка, и Кира нехотя побрела к нему. Сердце тревожно застучало, когда разглядела его вытянувшееся лицо.

– Не больно-то хороши дела, Кира, – осторожно начал Максим, когда она уселась. Он вывел «Москвич» на дорогу и влился в поток транспорта.

– «Крыша» твоя, похоже, всерьез поехала… Глыбин-то арестован.

Кира вскинула на него недоверчивый взгляд:

– Ты что, издеваешься? Нашел время!

– Кира, Кира! – нетерпеливо замотал головой Максим. – Я серьезен, как бюст Феликса Дзержинского перед зданием Нижегородского УВД, уверяю тебя. Такими вещами не шутят. Глыбин арестован – и не один…

Он замялся, осторожно поглядывая на Киру, и ей показалось, что она поняла дальнейшее еще прежде, чем прозвучали эти невозможные, невероятные слова:

– Вместе с сыном. Еще неделю назад.

Кира откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя так, словно рухнула откуда-то с огромной высоты – и лежит, понимая, что жива, но руки, ноги, все тело у нее переломано.

Вот это, называется, отдохнула от своего любовника… Они с Игорем решили не перезваниваться, чтобы посильнее соскучиться, – и вот теперь… Он за решеткой – а Кира об этом узнает совершенно случайно.

За решеткой…

Эти слова вызвали в памяти совершенно естественную аналогию: решетку коктебельского «обезьянника», которую запирают волосатые ручищи Мыколы. Забавно: они с Игорем одновременно побывали за решеткой!

А может быть, это вовсе не забавно?

Кира схватилась ладонями за щеки и едва не вскрикнула от ледяного прикосновения.

Так вот в чем дело-то! Вот, оказывается, что означают эти милицейские игры вокруг нее! Ее ищут в связи с делом Глыбиных! Правильно: никто, помнится, не знал, куда они с Алкой собирались поехать. В Крым да и в Крым, а он ведь большой. И вот по всем отделениям милиции прошла ориентировка на Москвину К.К., 1968 г р. А этот перечень нелепостей, которые ей пришивают, либо попал сюда ошибочно: «приклеился» из какой-нибудь другой розыскной информации, – либо был выдуман совершенно сознательно, чтобы активизировать милицейскую бдительность. И активизировал-таки!

Итак, в Нижнем ее скорее всего задержат… Странно, эта мысль не вызвала у Киры особого потрясения. Во-первых, она уже несколько пообвыклась со своим положением «бегства от правосудия», а во-вторых, совесть ее по-прежнему абсолютно чиста. С того самого дня, как Алка познакомила ее с Игорем, и до отъезда в Коктебель она знала о своем, как теперь принято выражаться, бой-френде только одно: это преуспевающий адвокат и приятный человек, который не больно-то кичится родством с милицейским генералом, но отнюдь не скрывает этого родства. Отец, ведая или не ведая того, делал Игорю отличную рекламу, поэтому под преуспевание адвокатской конторы Глыбина-младшего был заложен весьма прочный фундамент. Кира, впрочем, в эти тонкости не вникала. Игорь тоже мало интересовался ее делами. Они общались не чаще раза в неделю, чтобы «приятно провести время». Да уж, воистину: встретились два одиночества, развели у дороги костер, а костру разгораться не хочется – вот и весь разговор.

Вот и весь разговор? Вот и все, что она может сказать об Игоре после года знакомства, плавно перетекшего в интим?! А где слезы? Где дрожь телесная, где трепет сердечный, где прижимания рук к груди, где метания, терзания, беспокойство?!

Кира вяло потрогала себя руками, как бы пытаясь найти нечто, чего, она заранее знала, найти невозможно.

Поразительно! Да есть ли у нее вообще сердце? Игорь арестован, Игорь в тюрьме, а она не испытывает за него элементарного беспокойства! Даже не очень-то интересно узнать, что он такого натворил вместе со своим батюшкой!