Узник в маске - Бенцони Жюльетта - Страница 29

– Я был бы этим сильно удивлен! – усмехнулся король. – Смотрите, не будьте с ней чрезмерно любезны! Месье клокочет, как ястреб, стоит Мадам бросить на другого мужчину слишком благосклонный взгляд.

В тот вечер неожиданное появление герцогини де Бетюн помогло Сильви сбежать из королевских покоев с их удушливой атмосферой. Она страдала от головных болей, вызванных как сочетанием запахов ладана и шоколада, так и словесными дуэлями, разгоравшимися что ни день между суперинтенданткой королевского дома Олимпией Манчини, графиней де Суассон, и фрейлиной Сюзанной де Навай, стоило им сойтись вместе. Крики итальянки, особы тщеславной, невеликого ума, извращенной и недоброй, отскакивали, как горох от стенки, от презрительной иронии герцогини де Навай. Последняя считала свою противницу женщиной сомнительного, согласно критериям французской знати, происхождения; желая избавиться от любовницы, превратившейся в обузу, король не нашел лучшего решения, чем поручить ей управление домом своей жены.

Не стремясь домой, где ее встретила бы чрезмерная духота, Сильви решила поискать убежища в тени парка. Король в этот час ужинал, и она надеялась, что ее никто не побеспокоит. По привычке она пересекла Партер и спустилась к Каскаду и Каналу, пронзавшему густой парк из конца в конец. Шла она медленно, машинально обмахиваясь веером в драгоценном черепаховом окладе и радуясь, что звуки, доносящиеся из замка, долетают до ее ушей все меньше. Целью ее прогулки были тишина, покой водной поверхности, застывшей под темно-синим небом, усеянным звездами и озаренным луной. Не удержавшись от соблазна, она остановилась полюбоваться красотой ночи, не слыша даже шуршания подола по песку.

И тут до ее слуха донеслись шаги. При виде приближающейся пары она прижалась к балюстраде, укрывшись в тени статуи, хотя роль невольной свидетельницы чужого разговора ее тяготила. Будучи непримиримой противницей придворных сплетен и всех бездельников, кто целый день только за ними и охотится, она уже собиралась незаметно ускользнуть, как вдруг услыхала девичий смех и мужской голос:

– Черт возьми, малышка, знаете ли вы, что это смахивает на похищение?

– Как еще было добиться возможности с вами поговорить? Сначала вас не видно и не слышно несколько недель кряду, потом вы появляетесь у Мадам тогда, когда вас меньше всего ждут. Я выскользнула в тот момент, когда вы вышли, последовала за вами и попросила уделить мне немного внимания. Вы на меня сердитесь?

Сильви не составило труда распознать голоса: ведь они принадлежали ее дочери и Бофору! Пришлось ей остаться и постараться, чтобы тень, отбрасываемая статуей, полностью ее скрыла. Ночь была ясная, и она отлично видела обоих беседующих.

– Нисколько не сержусь, юная мадемуазель. Напротив, я был бы польщен, если бы не опасение, что вы хотите рассказать мне о каких-то бедах герцогини, вашей матушки.

– Матушка? При чем тут она? С чего вы взяли, что речь пойдет о ней?

– Потому что мы с ней вместе выросли. Вам наверняка известно, насколько она мне дорога.

Нежность, прозвучавшая в голосе Франсуа, вызвала у Мари возмущение.

– Былым симпатиям пришел конец. Мать терпеть вас не может, господин герцог. Или вы забыли, как убивали моего отца? У матери не осталось никаких оснований вас любить.

– Увы, мне это известно. Будьте уверены, это удручает меня так, что не выразить словами! Ваши обвинения жестоки и ранят меня прямо в сердце. Да, герцог де Фонсом пал от моей руки, но произошло это помимо моей воли. Разве это не меняет всего? Вы слишком молоды и не знаете, что такое Фронда и что означало тогда принадлежать к разным партиям. Дуэль на равных не имеет никакого отношения к убийству.

Собеседник Мари был непоколебимо серьезен, однако она встретила его слова смехом.

– Как вы стараетесь оправдаться, хотя давным-давно одержали победу! Я, во всяком случае, считаю вас победителем.

– Счастлив, что вы отпускаете мне грехи, – сказал Бофор по-прежнему серьезно. – Вы это хотели мне сообщить?

Стало тихо, словно Мари колебалась, прежде чем броситься головой в омут. Но она была достаточно отважна, чтобы медлить слишком долго. Кроме того, слова, которым предстояло сорваться с ее языка, она готовила не один день. Сильви услыхала:

– Я хотела сказать, что люблю вас и хочу стать вашей женой.

Прозвучало это очень просто, но притом с достоинством, повергнувшим Сильви в дрожь, так как она расслышала в тоне дочери настоящую решимость. Ее малышка Мари, в которой проснулась женщина, глубоко прочувствовала каждое слово, которое только что произнесла. Франсуа, видимо, уловил это, потому что не засмеялся. Помолчав, он сказал:

– Разве я заслужил, чтобы на меня пал выбор такого очаровательного создания, как вы? И такого юного!.. Даже слишком юного, чтобы рассуждать о любви.

– Умоляю, не прибегайте к затертым штампам! Возраста, которому противопоказана любовь, не существует. Мне известно, что моя мать любила вас, когда была еще маленькой девочкой.

– Да, пока не встретила вашего отца. Сердце изменчиво, Мари. Так было с герцогиней, так будет и с вами.

Сильви мысленно благодарила Франсуа, с трудом сдерживая слезы. Ведь он знал, что она не переставала его любить и что замужество ничего в этом не изменило, однако Мари лучше было этого не знать. Не хватало только, чтобы она увидела соперницу в родной матери! Мари тем временем перешла в наступление.

– А как насчет вас, сударь? – осведомилась она насмешливым тоном, испугавшим ее мать. Женщина, которой дочь вот-вот станет, демонстрировала боевой дух и умение переносить страдания. – Неужто многочисленные любовницы занимают в вашем сердце так много места, что оно уже не способно на... законную любовь?

– Чем больше любовниц, тем меньше они отягощают. Тем более что их у меня никогда не было.

– Как, вы не любите женщин, с которыми появляетесь?

– Кажется, я ни с кем не появляюсь.

– Вот как? А госпожа д'Олон?

Бофор пожал плечами.

– Если хотите приводить примеры, мадемуазель, то выбирайте их тщательнее. Госпожа д'Олон таковым служить не может, тем более для девушки. Таких, как она, не любят.

– А мадемуазель де Герши?

– Таких тоже.

– Желаете поговорить о госпоже де Монбазон? Ее-то вы по крайней мере любили?

Глаза Бофора яростно сверкнули.

– К этому я вам запрещаю прикасаться! Имейте уважение к смерти, Мари де Фонсом! Особенно к этой. Боюсь, мне придется предложить вам продолжить прогулку в одиночестве.

Он зашагал прочь, но Мари остановила его возгласом:

– Нет! Умоляю вас, останьтесь еще немного! Простите, если я причинила вам боль, просто я полюбила в первый раз – и в последний, как бы вы к этому ни отнеслись, – поэтому я так неуклюжа...

– Истинная любовь неуклюжей не бывает. А теперь, дитя мое, выслушайте меня внимательно...

– Я вам не дитя и не хочу им быть!

– Видит бог, вы несносны! Перестаньте меня перебивать. Это вам не игрушки! Я собираюсь серьезно с вами поговорить. Во-первых, знайте, что я никогда не женюсь. В детстве меня прочили в рыцари Мальтийского ордена, и эта мысль была мне так мила, что я всегда мечтал о мореплавании. Увы, я так и не принял обет и не увидел колокольни знаменитого острова святых воинов...

– Значит, перед вами нет препятствий.

– Есть... Я сам. Женщина, которую я люблю, – простите, если вас это ранит, но не сказать этого нельзя, – никогда не согласится стать моей женой.

Мари попятилась, словно в нее угодила пуля.

– Значит, вы в кого-то влюблены? – Ее голос стал совсем другим, и это причинило Сильви боль. – Кто это?

– Я еще никому в этом не признавался, только господу и ей самой. И не уверен, что она мне поверила.

– Тогда почему бы вам от нее не отказаться и не взять в жены ту, которая, быть может, поможет вам ее забыть?

– В моем возрасте не забывают. А вас это подвергло бы огромному риску. Вы этого не заслуживаете. Глядите вперед, а не назад. Я принадлежу прошлому.

– Для двора вы, возможно, в прошлом, а для славы – нет. Вы – воин, станете адмиралом после вашего отца-герцога и будете преследовать врага по всем морям! Вам суждено героическое будущее! А я мечтаю стать женой героя, а не придворного щеголя, только и способного, что следить за дрожанием королевских ресниц.