Узник в маске - Бенцони Жюльетта - Страница 13

– Как же повезло нашему королю, госпожа! – тихо сказала ей Сильви и удостоилась в благодарность за свои слова милой улыбки.

Удачливый король выслушивал тем временем выговор от своей матушки-королевы за то, что высказал желание вступить в супружеские права в первую же ночь. Затем пристыженный монарх, обе королевы и Месье приступили к ужину. Мария-Терезия вышла к трапезе в легком батистовом платье, обильно украшенном кружевами и лентами, и небрежно причесанной, чем вызвала у своего супруга снисходительную улыбку.

Оставив венценосное семейство спокойно насыщаться, Сильви возвратилась в спальню, чтобы совместно с госпожой де Навай привести ее в порядок. Их встретила взволнованная Молина, сообщившая о пропаже шкатулки с драгоценностями.

– Вы уверены? – спросила Сильви.

– Совершенно! При снаряжении повозки, до сих пор находящейся внизу, я сама положила туда три маленькие шкатулки. А сюда принесли всего две...

– Ничего, принесут и третью.

– Нет, я проверяла. Повозка уже полностью разгружена.

– Кто занимался разгрузкой?

– Большие сундуки носили слуги, коробки – двое солдат.

– Надо бы поставить в известность госпожу суперинтендантку, – сказала госпожа де Навай. – Впрочем, она уже отправилась на ужин к кардиналу. Придется самой заняться. Сейчас я вызову слуг. Госпожа де Фонсом, не спуститесь ли вы вниз? Любопытно узнать, что там происходит.

– Охотно.

Перед домом двое придворных королевы-матери тщательно обыскивали пустую повозку. За их трудами с безразличным видом наблюдал кучер. Толпа, собравшаяся было поглазеть на разгрузку роскошного багажа, уже разошлась, но около двери вели оживленную беседу два мушкетера.

– Если не ошибаюсь, вы – капитан Д'Артаньян? – спросила Сильви у одного из них, приблизившись.

– Всего лишь лейтенант, госпожа, – ответил он, отдавая честь.

– Не объясните ли мне, что здесь происходит? Я – герцогиня де Фонсом из свиты новой королевы.

– Кажется, дело приняло серьезный оборот, герцогиня. Желая сделать честь инфанте, король повелел, чтобы этой ночью двери дома охраняли мои мушкетеры. Повозки встречал караул из двух моих молодцов: господина де Лессака – вот он, и господина де Сен-Мара.

– Сен-Мар?

– Вы его знаете?

– Не очень хорошо. Прошу вас, продолжайте.

Д'Артаньян рассказал, что после прибытия повозок, испанское сопровождение которых осталось у ворот города, слуги принялись таскать кожаные сундуки, тогда как багаж с печатями испанского королевства был распоряжением интенданта королевы-матери доверен караульным, то есть мушкетерам. Лессак и Сен-Мар подняли наверх по одной коробке каждый, причем пока один ходил, другой дожидался его внизу. Спустившись, господин де Лессак не нашел ни последней коробки, ни Сен-Мара.

– Неужели вы полагаете, что он мог?.. Ведь он – дворянин и солдат! – возмутилась Сильви.

– Знаю, и мне тоже вовсе не доставляет удовольствия его подозревать, но...

– Зачем ему это добро? Если господин де Сен-Мар оставил свой пост, то, наверное, по какой-то очень важной причине. Вам не хуже моего известно, как сильно его влечет к дому господина Эшевери, где проживаю и я.

– Отлично известно. Но, на его беду, его видели.

– Видели, как он схватил коробку и скрылся с ней?

– Именно.

– Кто это говорит?

– Видите двоих моих людей? Они стерегут паломника из приюта. Он и видел, как Сен-Мар побежал в сторону моря.

Ошеломленная Сильви пыталась сообразить, что все это могло означать. Свидание Сен-Мара и Маитены должно было состояться только следующим вечером, поэтому у Сен-Мара не было ни малейших причин... А если?..

Она вспомнила удрученный шепот молодого мушкетера: «Я беден. Если бы не это прискорбное обстоятельство, я обошелся бы без чужой помощи, а просто нанес бы Манешу Эшевери визит и попросил руку его дочери». На душе у нее стало нехорошо. Неужели бедняга не сумел воспротивиться соблазну, каковой представляли для него драгоценности инфанты? В конце концов, она плохо знала этого человека и могла только гадать, куда его может завести необузданная страсть. И все же внутренний голос подсказывал ей, что он не мог совершить подобную низость. Слишком искренен и прям был взгляд Сен-Мара! К тому же Маитена была слишком горда, чтобы выстроить свое счастье на зыбкой почве банальной кражи, тем более совершенной таким глупым способом, на глазах у зевак! Темнота темнотой, но бежать с коробкой под мышкой и воображать, что тебя никто не заметит, – непостижимая наивность.

Оказалось, что она размышляет вслух, потому что Д'Артаньян подхватил:

– Очень хотел бы с вами согласиться. Кажется, я хорошо знаю своих подчиненных, но где уследить, что творится в голове у влюбленного юноши! Если бы не этот свидетель...

– Можно мне с ним побеседовать?

– Разумеется. Пойдемте.

Паломник, не снимавший огромную мятую шляпу из фетра, украшенную по традиции ракушками святого Иакова, сразу не понравился Сильви. Несмотря на стрижку богомольца, елейный вид и смиренную речь, он производил неприятное впечатление. Слишком ревностно он повторил свое обвинение: якобы он видел мушкетера, который слез с повозки с коробкой в руках, а потом вместо того, чтобы войти в дом, оглянулся, словно желая убедиться, что за ним никто не наблюдает, и со всех ног бросился в темноту, к берегу океана.

– Как же он не заметил вас? – удивленно осведомилась Сильви.

– Я стоял в тени вон той часовенки. Когда он побежал, я не поверил своим глазам. Но ничего не поделаешь: правда есть правда... Несмотря на свой великолепный мундир, этот человек – простой воришка.

– Вас удовлетворяет его рассказ, капитан, простите, лейтенант?

Прежде чем задать этот вопрос Д'Артаньяну, Сильви отвела его в сторонку. Он пожал плечами.

– Признаться, не совсем, госпожа графиня. Но не обращать внимания на его слова у меня нет оснований. К тому же мне трудно представить себе причину, по которой какой-то паломник станет развлекаться, водя нас за нос. Да и Сен-Мара я, по правде говоря, не успел толком изучить.

– Вы собираетесь отпустить паломника на все четыре стороны?

– Боюсь, у меня нет другого выбора. Божий человек! Инфанта придет в ужас, если мы причиним вред кому-нибудь из этой братии.

Взяв офицера за рукав, Сильви отвела его еще дальше.

– Не могли бы вы по крайней мере...

Она умолкла на полуслове. Персеваль де Рагнель и герцог де Грамон спокойно пересекали площадь, где готовились к представлению танцоры-испанцы. Оставив мушкетера, Сильви, подобрав юбки, бросилась к Рагнелю.

– Прошу меня извинить, господин маршал, но мне надо срочно переговорить с вашим спутником. Придется мне вас разлучить.

Маршал, который оживился при приближении Сильви, не скрыл огорчения.

– Я, наоборот, надеялся, что вы к нам присоединитесь... Мы шли на ужин к Мадемуазель.

– Поверьте, я удручена не меньше вас, но мое дело не терпит отлагательства.

Персеваль слишком хорошо знал Сильви, чтобы не прислушаться к ее словам. Учтиво извинившись перед маршалом, он поспешил за ней. Объяснив ему в нескольких словах, что произошло, она указала на паломника, которого как раз в этот момент отпускала восвояси стража.

– Надо за ним проследить! Кажется, он лжет.

– Можете на меня рассчитывать.

С этими словами Персеваль поспешил следом за паломником. Сильви поторопилась обратно в дом королевы-матери. Ей непременно нужно было присутствовать при отходе инфанты ко сну, и она успела увидеть, как Людовик XIV церемонно прикладывается к ручке Марии-Терезии, прежде чем удалиться к себе. За время ее отсутствия госпожа де Навай сумела при поддержке Мотвиль успокоить Молину и убедить ее, что лучше не портить инфанте первую ночь во Франции историей о краже. Лишь только инфанта коснулась головой подушки, Сильви присела в реверансе, хотя инфанта не могла ее видеть, и поспешила назад в дом Эшевери, не обращая внимания на праздник, устроенный на площади. Она должна была во что бы то ни стало увидеться с Маитеной.