Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Кураж (Елена Кузьмина) - Арсеньева Елена - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

И наконец, после пары лет жизни с этим человеком, она всерьез стала проникаться чувством собственного не-достоинства так же, как приснопамятная лошадь прониклась необходимостью зевания…

И вот в один из дней этой печальной семейной истории (на исходе 1932 года) в гости к Лёле вдруг пришел Андрей Москвин.

Лёля едва на шею ему не бросилась от радости! Она так давно не видела своих ленинградских друзей: жила-то теперь с Барнетом в Москве!

Сели за стол. Как всегда, Москвин заваривал себе чай сам: в небольшой заварник всыпал целую пачку и пил этот деготь, от одного вида которого у Лёли челюсти сводило. А Москвин наслаждался, жмурил маленькие глазки за толстыми стеклами очков… Однако и прижмуренными глазками он очень хорошо разглядел, что у Лёли-то глаза на мокром месте…

– Что случилось?

И так он это спросил, что она не выдержала – расплакалась окончательно и выложила ему всё о своих неприятностях с Барнетом. Москвин посидел, посопел, пооглядывался по сторонам… Лёля думала, что ему неприятно смотреть на нее, плачущую. А он вдруг промолвил, указывая на шаманский бубен – тот самый, привезенный с Алтая, со съемок «Одной»:

– Сожжем его?

– Вы что, верите, что он приносит несчастье? – всхлипнула Лёля.

– Надо, чтобы вы верили, – ласково сказал Андрей Николаевич.

Повсхлипывав еще немного, Лёля растопила колонку в ванной, и они вдвоем с Москвиным разломали и сожгли бубен. Глядя, как корчится и трещит в огне лошадиная кожа, натянутая на обод, Москвин с силой сказал:

– Ну, теперь все будет хорошо!

А спустя несколько дней после его ухода Лёля узнала, что Барнет очень хочет встречать Новый год в одиночестве… Да ради бога, конечно. Но она не была бы женщиной, если бы не попыталась извлечь из ситуации пользу.

Ей тоже было где встречать Новый год – весело, но вполне благопристойно: в Доме кино, под присмотром своих друзей, супругов Сливкиных.

– Послушай, – сказала однажды Лёля. – Дай мне денег на новое платье, и я буду встречать Новый год без тебя.

Подозрительно посмотрев на нее, Барнет сказал:

– Хорошо. Завтра достану. Твое желание для меня – закон.

Деньги были вручены, и Лёля купила сверкающий, как снег, белый материал. Восхищенная такой красотищей портниха придумала умопомрачительный фасон, и чуть ли не за полчаса до праздника наряд был готов.

Маруся, няня маленькой Наташки, сказала:

– Платье-то подвенечное…

– Не подвенечное, а новогоднее! – засмеялась Лёля.

– Всё-то вы, городские, путаете, – покачала головой Маруся.

Праздник удался, и Лёля чувствовала себя великолепно. Засияли давно погасшие глаза, она была прелестна, весела и остроумна. Мужчины не отходили от нее… но вдруг ей всё надоело. Вообще от вина ей всегда становилось не весело, как положено нормальному человеку, а грустно. И знаменитый кураж не помогал! С тоской Лёля размышляла, что любовь ее обманула, что она связана навсегда с чужим, чуждым ей человеком… Как они будут жить с Барнетом дальше? Неужели придется терпеть ради Наташки – чтоб не разбивать семью?

Какое мещанство! Какое беспросветное мещанство! И будущее тоже беспросветно…

С горя она ушла одиноко бродить по пустым комнатам Дома кино. Кругом висели рекламные плакаты. Лёля увидела себя в роли Луизы из «Нового Вавилона»: знаменитый «недомерок» в дрипочку, на голове «воронье гнездо»… Не зря говорила бабушка: бацагавс, сущий бацагавс! Барнет и здесь прав: она редкостная уродина.

От злости Лёля показала себе язык.

– Почему у вас такой красный язык? – раздался суровый мужской голос.

Лёля так и подскочила. За стендом сидел какой-то долговязый мужчина в парадном костюме. У него был унылый вид, хотя вообще-то он отнюдь не был унылым и скучным. Лёля его знала: это был молодой режиссер Михаил Ромм. Он прославился первым же фильмом, который поставил: «Пышка» по рассказу Мопассана. И он славился как блистательный рассказчик, просто-таки феерический: некоторые киношники зазывали его на вечеринки, а остальные гости приглашались «на Ромма». Смех стоял до упаду! Но сейчас…

– Это я жевала красный шарик, поэтому красный язык, – серьезно сообщила Лёля. – А вы что здесь сидите? Вам грустно?

Ромм кивнул.

– Вам грустно, и мне грустно, – сказала Лёля. – Давайте целоваться, что ли?

– Вы все перепутали, – усмехнулся Ромм. – Это на Пасху целуются. Пошли в зал.

Он повел Лёлю мимо стеклянных витрин с плакатами. Она бездумно вела рукой по стеклу и вдруг ощутила острую боль. Кажется, одна из витрин оказалась разбита. Лёля машинально прижала руку к груди.

Они с Роммом вошли в зал – и вдруг раздался дружный вопль:

– Доктора! Лёля, что с вами?!

Она взглянула на себя в зеркало: все платье на груди было залито кровью. Подбежал доктор, перевязал руку…

Вечеринка была испорчена, платье тоже. И все из-за этого Ромма!

Дома Маруся разахалась:

– Платье-то подвенечное как окровавила!

– Говорю тебе, – рассердилась Лёля, – оно праздничное, а не подвенечное!

– Вы, городские, вечно всё путаете! – повторила Маруся. – С кем была, когда руку резала?

– Да так, с чудаком одним.

– Ну, быть тебе за ним замужем!

Лёля только хмыкнула. Ох уж эти деревенские предрассудки…

– Мать честная! – в ужасе сказал Барнет, когда вернулся, очень довольный встречей Нового года, домой и увидел жену с перевязанной рукой. – Да тебя вообще нельзя на люди выпускать! Бестолковая же ты, Лёлька, это что-то поразительное. Сиди дома и воспитывай ребенка. Никаких гулянок, никаких съемок, поняла?

Итак, Москвин зря жег бубен, уныло подумала Лёля.

Прошло несколько дней, недель, месяцев, во время которых Барнет неумолчно проповедовал, что основой Лёлиного существования должно стать что-то вроде немецких «трех К»[3]. Нет, о Kirche в эпоху победы атеизма речи не шло: на месте второй «К» Лёлин муж ставил отнюдь не Kino, а букву «B» – Barnet.

И вдруг Лёле пришло приглашение с «Мосфильма» – сниматься в фильме «Тринадцать». Отряд пограничников на маленькой заставе, затерянной в каракумских песках, отбивается от басмачей. Пограничников всего двенадцать, но с ними вместе жена командира, она тринадцатая. Роль этой простой и милой женщины, которая тоже становится бойцом, предлагали играть Лёле. Режиссером был Михаил Ромм.

– Ты в своем уме? – уничтожающим тоном изрек Барнет. – А как ты бросишь маленького ребенка?!

Два года назад, когда они вместе уезжали на Каспий снимать «У самого синего моря», Наташка была вообще младенцем, но Барнет очень спокойно «бросил» ее на верную Марусю…

– Пески, жара, нечеловеческие условия, – продолжал Барнет. – Ты не выдержишь. Кроме того, еще и играть надо. Ты не сможешь. Ромм еще молодой человек. Ему нужны, хорошие, опытные актеры для звукового кино. А ты что из себя представляешь? Позвони и откажись!

Под словесным напором Барнета знаменитый кураж сдох, как моль под нафталином. Лёля, словно загипнотизированная, позвонила Ромму и отказалась сниматься в «Тринадцати».

Странно – Ромм будто не слышал…

Тогда ему позвонил Барнет:

– Михаил Ильич! Я не могу сказать, что Кузьмина глупа, но она неопытна. Вам нужна другая актриса!

Ромм опять будто не слышал… Более того: вторым режиссером фильма «Тринадцать» он назначил Марию Сливкину – подругу Лёли. И та чуть ли не силком привезла Кузьмину на студию, где Ромм буквально заставил ее подписать договор.

Барнету пришлось смириться.

Лёля уехала в Каракумы, и тут демоны ревности начали рвать на части душу ее самолюбивого мужа. Он даже вообразить не мог, что Ромм ценил Кузьмину как классную актрису. Никакого класса в ней Барнет в упор не видел. Зато Кузьмина была интересная женщина… Вдобавок до него дошли «предсказания» Маруси. И он решил сам поехать в экспедицию – чтобы убедиться собственными глазами, что у его бездарной жены пошлый роман с безнравственным режиссером.

вернуться

3

Три «К» – Kuche, Kirche, Kinder – кухня, церковь, дети – девиз, которому должна следовать идеальная женщина (нем.).