Крутой мэн и железная леди - Арсеньева Елена - Страница 49

Алёна подняла голову, вслушиваясь.

– А вот они сейчас как помчатся по лестнице и как встретят нас внизу! – протянула она опасливо. – Или дадут сигнал в свою машину – они ведь явно не вдвоем приехали.

– Давайте поспорим, что мы спокойно уедем? – с улыбкой сказал Юрий. – Зачем ребятам возиться с явным висяком? Они просто счастливы, что мы сбежали: баба с возу, однозначно кобыле легче… Уверяю вас, наш вызов будет представлен как ложный. Спорим, а?

Алёна глянула на него исподлобья и отвернулась.

И правильно сделала, что не стала спорить: из милицейской хорошенькой «волжанки», стоявшей во дворе, на них даже не глянул никто.

Прежде всего потому, что глядеть было некому: «Волга» оказалась пуста.

– Алёна, вы с нами? – спросил Юрий, поворачивая к «Скорой».

Проворный Пак уже сидел на рулем.

– Нет. Я пешком. Мне тут рядом.

Помахала рукой, повернулась и пошла прочь.

– Алёна! – крикнул Юрий вслед, но она уже повернула за угол дома и бросилась бежать.

– Алло! Да, слушаю!

– Привет, это я.

– О Гос-споди, что, не мог раньше позвонить? Я только заснул. Взял моду, главное…

– Ничего, проснись. Новости.

– Опять гениальное открытие? Ну, давай.

– Мы тут кое-что нашли.

– Что?!

– Тихо, тихо. Нашли фото Константина с какой-то бабой. Думаю, это она и есть.

– Почему вы так решили?

– Потому что фотка очень плохая, смазанная, снята из-за угла. Украдкой снята. Мы ее раньше не замечали. Она под другую какую-то фотографию была засунута, похоже, спрятана, а тут альбом упал – все и вывалилось. – Что-то я плохо понимаю. Почему изображение некачественное, это ее фотография?

– Потому что Нинка на фото посмотрела и вспомнила, как ее мать все хотела на ту бабу, на любовницу Константина, взглянуть. А он же шифровался словно… ты же сам знаешь, какой он шифровальщик, сволочь!

– Знаю, знаю, из-за этого у нас и все проблемы. Ну, давай дальше. Я уже проснулся.

– Поздравляю. Короче, Нинка посмотрела на фотографию и вспомнила, значит, что мать следила за отцом, когда он куда-то уезжал. Это было еще до того, как он совсем семью бросил и к той бабе переехал. Один раз она, ну, Валентина, значит, взяла такси и поехала за мужем. Нинка про это забыла, а теперь вспомнила. Мать рассказывала, он сначала заехал на базар, купил цветов, фруктов, еды какой-то, а потом поехал к ней.

– Куда? Адрес? Или хотя бы улица?

– Нинка клянется, что мать ничего такого ей не сказала. То ли просто к слову не пришлось, то ли Нинка забыла.

– Ну хоть приблизительно? Хоть в каком районе?!

– Нет, она даже приблизительно не знает. Но это неважно.

– Как неважно?! Что значит неважно?!

– Молча. Не дергайся! Я знаю, где это!

– Откуда?!

– Тише, не ори. Я посмотрел на фотографию, и что-то мне показалось знакомым… Потом вспомнил. Я был в этом доме, в этом дворе. Если там Константин именно с той женщиной, значит, я знаю, где она живет.

– Какая улица?

– Да ты там тоже был.

– Не понял…

– Ладно, подробности при встрече. И еще я понял, почему он называл в письмах именно нашу барышню.

– Почему?

– А вот посмотришь на ту фотку и сразу все поймешь.

– Слушай, ты! Садист! Разбудить человека среди ночи и ничего ему не сказать!

– Не, я не садист. Я садомазохист. Потому что мне тоже жутко хочется сложившуюся ситуацию с тобой обкашлять, но это не телефонный разговор. Поэтому встретимся завтра и толком поговорим.

– Давай я сейчас приеду!

– Брось. Не тот случай. Фотография – всего только одна из наводок, не больше. Вот если бы мы разобрались с кодом – дело другое. А пока… не из-за чего пока срываться с места. Так что спокойной ночи.

– Был бы ты поближе, я б тебя убил, это точно.

– Буль-буль… руки коротки. Да и не надо об меня руки пачкать, я ж тебе еще пригожусь! А между прочим, баба эта Костина – просто смотреть не на что. Было бы из-за кого жизнь ломать, жену в гроб вгонять! Ни кожи, ни рожи, ни фигуры.

– Ну, во-первых, на вкус и цвет… а во-вторых, любовь, говорят, зла.

– Так оно, конечно.

– Кстати, о женах и любовницах. Ты вообще дома когда-нибудь бываешь или так все и сидишь у Нинки? Дождешься, что и за тобой тоже начнут с фотоаппаратом бегать, только это будут детективы из частного агентства, которые компромат для развода собирают.

– Ой, не смеши! Моя смирная и умная.

– Смирная и умная… Неужели есть такие женщины?

– Ну да, вернее, они такими становятся после многолетнего сурового перевоспитания. Слушай, ты завтра когда сможешь к нам подъехать?

– Только в семь утра. До работы. Или тогда уж послезавтра.

– С ума сошел, в семь утра! Давай так, я тебя вызвоню завтра и где-нибудь сам перехвачу. Ладненько? Все, пока. Отбой.

– Отбой, хрен с тобой…

С набережной Федоровского ведет множество троп и лестниц, в которых с непривычки довольно трудно разобраться. Правда, в них есть одно общее: все они ведут на Рождественскую улицу и на Нижневолжскую набережную, откуда можно сесть на маршрутку и уехать к Оперному театру. Домой.

Алёна, то и дело оступаясь, ринулась вниз по неудобным, стоптанным ступенькам – строители этих лестниц понятия не имели о «золотом сечении»! – и старалась ни о чем не думать. И все же одна мысль ее не оставляла.

«Он сошел с ума. Он сошел с ума!»

Олег, Нарцисс… Он сошел с ума! Сначала он пытался убить Влада, а сегодня напал на нее. И спасло ее только чудо.

Ну, с ней всё понятно – Олег ненавидел ее, может быть, винил в своих бедах. Господи, ну просто-таки современная версия старинных душещипательных романов – только версия модерновая, вывернутая наизнанку, поставленная с ног на голову! Традиционный вариант: немолодой развратник (друг дома, сосед, родственник, опекун) соблазняет юную девицу, которая после этого ступает на путь разврата. Однако не может простить своего падения растлившему ее дяденьке, лелеет планы мести и наконец воплощает их. Нынче все наоборот! Нынче дама… этаких-то лет… и со следами былой красоты на лице (жуткое выражение, конечно! Очень напоминает о полуразложившемся трупе!) соблазняет красивенького мальчонку, и это производит на него, бедняжку, столь тяжкое впечатление, что он кидается во все тяжкие, идет по рукам… но втихомолку скорбит по безвозвратно потерянной невинности и мечтает расквитаться с растлительницей. И…

И – что? Воплощает свои планы в жизнь? Неужели Алёна и впрямь верит: встреча с Нарциссом была им сегодня подстроена?

В принципе, это возможно при одном условии: в психологической бригаде у него должен быть сообщник, который дал бы ему сигнал, что птичка готова прилететь в сеть. И кто этот сообщник?

Пак? Подходящий вариант. В прошлом году, как уже было сказано, он нечаянно привез Алёну в западню. Какие у него резоны работать в паре с Нарциссом, совершенно непонятно, но ладно, допустим, что они есть. Именно Пак сообщил, что с набережной Федоровского (из Нижегородского района, заметьте себе, который обслуживается этой бригадой только в исключительных случаях!) поступил вызов. Пак назвал адрес, Пак торопил бригаду…

Может быть, сей вызов был выдумкой Пака?

Рискованно. Это ведь можно проверить.

Алёна достала телефон и набрала номер подстанции «Скорой помощи».

– Катя, еще раз здравствуйте, это Алёна Дмитриева. Там от Светы Львовой ничего не слышно?

– Ой, у них сегодня такая запарка, – жизнерадостно воскликнула Катя, – они даже до подстанции не доезжают, их сразу заворачивают на вызовы.

– Ну, если она все же появится, скажите, что я поехала домой. Мы тут как раз в Нижегородском районе…

– А, на Федоровского? Но Юрий Алексеевич вроде говорил, что уже уехали на Поющего?

– Они уехали, а я домой пошла.

– Новенький романчик писать? – возбужденно спросила Катя.

– Совершенно верно. До свиданья!

– До свиданья! Приходите к нам еще!