Компромат на кардинала - Арсеньева Елена - Страница 6

От непрерывного буса19, от бессонницы, ей-ей, чуть не болен. Еще терпеть пять ночей, пока доберемся до Берлина. Ой, путешествие! Весьма дорого покупаются познания сего рода. Сальваторе Андреевич беспрестанно жалуется на местную пищу, а мне она и вовсе в рот нейдет.

Глава 3

КОРТЕ ВПЕРЕД

Россия, Нижний Новгород, октябрь 2000 года

Майя не ходит, а летает. Иногда – как стрела. Иногда – как пуля. Иногда – летит и аж вибрирует, будто граната, которая вот-вот разорвется. Здесь и сейчас!

– Де, здра, сег зан пров СерНик, еще ув!

Интересно, кто-нибудь понял, что имелось в виду? «Дети, здравствуйте, сегодня занятия проведет Сергей Николаевич, еще увидимся!» Но переводить Майе некогда, она уже усвистела в кабинет директора – значит, граната взорвется именно там.

– Дети, здравствуйте!

Шаг вправо, шаг влево – поклон. Что-то маловато сегодня народу. Ларисы нет, Егора. И Кати нет. Почему? Опаздывает? Или заболела? Ах да, Антонина ведь, наверное, уже уехала. Катя, значит, не придет. А впрочем, что-то могло и отмениться у Антонины. Ведь не померещилась же она Сергею позавчера в «Рэмбо». Танцевала с каким-то вальяжным дядечкой в таку-ую обнимку… А дядечка, между прочим, по возрасту ей в отцы годится. Ну да, вокруг женщин вроде Тони вечно увиваются всякие старые блядуны!

– Разомнемся. Начнем с головы. Раз-два-три-четыре!

Когда они крутят головенками, то похожи на птенцов, впервые высунувшихся из гнезда. А Майя завелась, наверное, потому, что снова какие-то проблемы с залами. Что-то такое Сергей слышал в раздевалке, когда брал ключи и магнитофон: опять выставка, и даже не «мехов России» или каких-нибудь там рептилий (к этому уже привыкли, терпеливо теснились в маленьких залах, привычно ломали расписание), а якобы выставка картин. Вернее, одной картины.

– Теперь упражнение на ножки. Носок-пятка, носок-пятка. Выше, выше ножки поднимаем! Так, хорошо. Ковырялочка вправо. Носок-пятка!

Что ж там за картина должна быть такая, если ради нее отдают весь большой зал Дома культуры?! Имеется же выставочный зал, музеи, ну и вообще, наверное, полно мест в городе, чтобы показать какую-то картину!

О, Егор примчался.

– Здравствуй, здравствуй, Егорушка. Становись на свое место, начинай. Делаем ковырялочку влево!

Пацаны будто в футбол играют, а не выставляют ноги. Хотя у Алика, к примеру, получается уже лучше, чем сначала. Ну, если посмотреть на них сейчас и сравнить с тем, что было два месяца назад, налицо колоссальный прогресс! Вот только отсев большой. Сначала такая теснота была в зале, встать некуда, а сейчас вполне свободно. И почти на каждое занятие кто-нибудь да не придет. Вот как сейчас.

– Перестроились на латиноамериканскую программу. Да, Алик, не пришла Катя, ты сегодня без пары. Но ничего, иди сюда, будешь со мной танцевать. Ребята, какая должна быть стоечка? Пяточки вместе, носки в стороны, животы подтянули, попели подобрали, хвостики свои!

Сергей с трудом подавил усмешку. Всегда, когда говоришь про хвостики, мальцы оборачиваются и смотрят себе на попки, как бы проверяют, а не выросли ли там на самом деле хвостики, если Сергей Николаевич и Майя Андреевна так упорно твердят про них на каждом занятии?

Посмотрел поверх их голов на свое отражение. Классная это штука – зеркальный зал. Жаль, что нельзя все время заниматься только здесь.

– Сначала без музыки. Колени мягкие, мальчики с правой ноги вперед, девочки с левой назад. И р-раз!.. Теперь девочки вперед. Назад! По-во-рот! Егор, ты куда так носишься? Партнерша не должна за тобой по всему залу бегать. Подтянулись, теперь под музыку в полритма! И р-раз!

«Забавные шпанцы все-таки, не устают веселить. Егор швыряет свою пару таким толчком, что она еле удерживается на ногах. Алик мотается за мной, будто консервная банка за кошкой. А Ваня опять не танцует, а играет в футбол. Причем в нападении. Вот у кого прогресса – ноль. Это только кажется, что дети легче поддаются дрессировке, чем взрослые!»

– Ножку выворачиваем, с силой отталкиваемся! Какой у нас носочек должен быть? Вытянутый носочек, красивый! Зачем мы косолапим, как медвежата? Виск влево! Ира, очень хорошо, как на пружинке, молодец. Виск вправо! Еще раз! Так, хорошо. Все сначала, но теперь слушаем музыку и стараемся успевать за ритмом. И – начали!

– Ну что, все нормально? Занимаемся? Егор, ты путаешься! Оля, ты путаешься!

Это влетела Майя – глазищи сверкают так, что смотреть страшно. Улыбка еще резиновая, но пытается не напугать детей остатками ярости. Сразу с места в карьер взялась за работу:

– Танцуем, танцуем! Слушаем музыку!

– Ну что там? – Сергей попытался прорваться сквозь ожесточение, которым Майя так и брызгала.

Обожаемая наставница раздула точеные ноздри:

– Опять придется расписание кроить. С детьми как-нибудь уместимся в сто второй, а взрослых – на две группы. Сможешь в воскресенье два часа позаниматься? Индивидуалки вроде бы у тебя не намечается, Антонина уехала, а больше никто не изъявлял…

– Интересно, удастся ей там танго потанцевать? Хорошо бы, да? Зря я ее учил, что ли?

– Приедет – расскажет. Теперь вспомним ча-ча-ча. Давайте сначала без музыки: ча-ча раз-два-три! Господи, как бы не забыть Олиной маме сказать, чтобы полегче одевала ребенка? И эти негнущиеся туфли, она что, не соображает ничего? Ча-ча раз-два-три!

– А правду говорят, что ради какой-то картины зал забирают?

– Слышал уже этот бред? – Майя резко повернула рыжекудрую голову, профиль камеи аж заострился от злости: – Якобы событие культурной жизни! Двести лет валялась по подвалам, потом в запасниках пылилась в музее, и вдруг все как с печки упали: событие! Ну и выставили бы ее в музее, нет, надо нам жизнь портить. Но, как назло, в музее переэкспозиция или еще что-то там непонятное, выставочный зал набит под завязку, а тут как бы уже сговорились с Глазуновым, что приедет почтить своим присутствием историческое полотно, краеведы наши активизировались: с этой картиной, говорят, что-то связано, мистика какая-то.

– Мистика? Она заряженная, что ли, картина эта? Дает установку? Или персонажи по ночам сходят с полотна и шляются по залу, разминку делают?

– Да нет, якобы все ее владельцы плохо кончали.

– Это как?

– Не в том смысле, в каком ты подумал.

– Да вы что, Майя Андреевна?!

Майя, уже меняя гнев на милость, усмехнулась, повела соболиной бровью:

– Дети, почему сбились в такую кучу? Не надо делать слишком большие шаги, вы не успеваете за ритмом. Сережа, поведи ты немного, я так кричала на директора, что у меня, кажется, опять ларингит начинается.

– Ладно. Ча-ча раз-два-три… Теперь раскрытие! Основной шаг! По-во-рот! А головы? Про головы почему забываем? Резко фиксируем точку – раз, два, три! Смотрите, как надо делать, на меня посмотрите все.

– Извините, пожалуйста, можно Кате войти?

Сергей так резко «зафиксировал точку», повернувшись к двери, что сбился с ноги.

Девочка лет шести бежала по залу, кивая русоволосой кудрявой головой направо и налево:

– Здрасьте! Здрасьте, дядя Сережа, тетя Майя! Алик, я вот она! Я пришла!

Большой синий бант съехал куда-то за ухо, рожица развеселая, светлые ресницы так и порхают над большими серыми глазами.

– Катерина, здравствуй. – Майя мгновенно забыла, что велела называть себя и Сергея только по имени-отчеству: растаяла перед щербатенькой улыбкой, сама разулыбалась безудержно: – Я уж думала, ты не придешь. Кто тебя привел?

– Это наш папа Виталя. Пока мама уехала, я у него поживу!

Майя с интересом взглянула на высокого парня с вальяжной рыжеватой бородой, в которой уже поблескивали серебряные нити. Да ему лет тридцать пять всего, а уже с проседью. И на висках… Ничего, это ему к лицу. Каштановые волосы лежат надо лбом красивой мягкой волной. Не слабый мужчина, очень даже неслабый. Дурочка эта Антонина Ладейникова, что бросила такого. Она, конечно, ничего конкретно не рассказывала Майе, но поскольку ей вечно не с кем оставить ребенка, ясно, что мужа как бы нет. С другой стороны, видимо, еще не все рухнуло, если, отправившись в свою сказочную командировку, она оставила дочку с бывшим супругом. Нет, такой мужик недолго в «бывших» проходит, небось дамочки в очереди стоят, чтобы прибрать его к рукам.