Две любовницы грешного святого ( «грекиня» Эйрена и Рогнеда – князь Владимир Креститель) - Арсеньева Елена - Страница 3

Почти без добычи. Но – с пленницей. Подарком князеву сыну Ярополку.

Вернее сказать, подарком князю киевскому.

Было у Святослава три сына. Два – от княгини, а один от ключницы Малуши. Собираясь в дальний боевой поход в Болгарию, из которого он вполне готов был не вернуться (словно чуял!), князь раздал сыновьям уделы: Ярополку – Киев, Олегу – Древлянскую землю (некогда она стоила жизни его деду, Игорю Рюриковичу).

Сыну ключницы Владимиру досталось княжение в Новгороде – другим братьям ехать в северную глушь не хотелось. Но под покровительством своего дяди – храбреца Добрыни – Владимир ничего не боялся.

Он стал князем девяти лет от роду, а когда ему исполнилось пятнадцать, до Новгорода дошла пугающая весть: Ярополк и Олег повздорили, стали между собой воевать – и в бою Олег был убит…

Весть потрясла молодого князя. Нет, он не горевал о младшем брате: Святославичи друг друга с детства терпеть не могли. Владимир встревожился! Такой прыти от тихого Ярополка он не ожидал. Убил Олега, вотчину его под себя подгреб. А не захочет ли он простереть загребущую длань до Новгорода? Была бы дружина – можно было бы не только вотчину отстоять от посягательств брата, за которыми, Владимир не сомневался, дело не станет. Можно было бы и самому на Киев пойти!

Когда эта мысль лишь зародилась, Владимир испугался ее дерзости. Но страх прошел уже через мгновение, сменившись раздумьем: а как бы это половчее да понадежней все устроить? Силы мало в Новгороде, вот беда. И для обороны-то мало, а для нападения – тем паче. Вот кабы у Владимира было войско, подобное войску отца Святослава или деда Игоря, у которого в дружинниках имелись даже природные варяги, известные своей воинственностью…

И тогда Владимир отправился в Свейскую землю, то есть в Швецию, чтобы собрать дружину варягов, которой не было бы равных, которой не смог бы противостоять киевский князь.

Вернувшись с войском, послал сказать Ярополку: «Владимир идет на тебя, готовься с ним биться».

Да, теперь ему было мало прежней власти и прежней доли. «В Киев, в Киев!» – эта мысль не давала покоя. Но когда еще он доберется до Киева! А поражение брату хотелось нанести уже сегодня, уже сейчас хотелось испытать в бою силу своей дружины.

И тут до Владимира дошла весть, что Ярополк заслал сватов к Рогнеде, дочери полоцкого князя Рогволода. И вроде бы сваты эти даже получили согласие полочан.

Владимиру загорелось отбить у брата желанную княжну. Не много ли с него будет, с Ярополка?! Уже владеет прекрасной грекинею, добытой для него отцом в далекой болгарской земле. Ее Владимир не видел, но от людей слышал, что прекраснее ее может быть только сама Лада. Между прочим, и о красоте Рогнеды знатоки отзывались именно так: прекраснее ее, дескать, только сама богиня любви…

А не много ли с Ярополка богинь?! Почему бы одной из них не обладать Владимиру? А еще лучше – обеими?

Но грекиня подождет. Сначала – полоцкая княжна!

И Добрыня отправился сватать Рогнеду за Владимира.

Рогволод Полоцкий славился как человек умный и осторожный, прекрасно осведомленный о том, какое опасное завелось соседство у него в Новгороде. О дружине Владимира, набранной в Свейской земле, он тоже был наслышан. Рогволод, варяг по происхождению, знал, что такое бойцовское мужество викингов. Говорят, у Владимира отборные воины, все сплошь берсерки, которых в битве охватывает божественное безумие, а потому им невозможно противостоять. Да и сами новгородцы, и чудь, и кривичи – отважные, испытанные бойцы. С Владимиром надлежало договориться миром. Однако… однако Рогволод был киевским данником. Мыслимо ли поссориться с князем Ярополком?!

Пометавшись меж двух огней, Рогволод решил передать решение на волю дочери. Он-де не хочет неволить Рогнеду и предоставляет ей право выбора. Как она пожелает, так оно и будет.

Не иначе, боги прогневились на него – вот и лишили разума. Лишили разума – и погубили…

Шестнадцатилетняя Рогнеда, эта зеленоглазая красавица с волосами цвета бледного золота, давно истомилась от жизни в полоцкой глуши. О том, что благосклонные боги наградили ее редкостной красотой и даром смущать сердца мужчин, она знала давно. Ее руки просили многие, однако лишь один из возможных женихов казался ей достойным внимания. Ярополк, князь киевский! Богат, могуществен, молод, красив…

Правда, насчет красоты – это одни разговоры, Рогнеда Ярополка никогда не видела. Впрочем, это неважно. Зачем мужчине – тем паче князю киевскому! – красота? Довольно с него и власти, и богатства! Словом, Ярополк был именно тем человеком, женой которого своенравная Рогнеда хотела бы стать. Правда, у него в Киеве имелась какая-то грекиня, но она старуха, ей уж за двадцать, к тому же безродная полонянка. Рабыня! Ярополк не может любить ее. А хоть бы и любил! Став княгиней киевской, Рогнеда не потерпит рядом с мужем никаких других женщин.

Словом, она решила сказать «да» Ярополку, как вдруг прибыл могучий богатырь с упрямыми серыми глазами, назвавшийся Добрыней, дядей и воеводой новгородского князя Владимира. И потребовал – именно потребовал! – от Рогнеды немедля отправиться с ним, чтобы сделаться женой его господина.

Добрыня – дядя Владимира. Его сестра и мать новгородского князя, Малуша, – рабыня. Выйти замуж за рабынина сына? Пред сыном рабыни встать на колени, снять с него сапоги, прежде чем взойти с ним на брачное ложе? Покориться его плоти? Родить от рабынина сына еще одного раба?!

Кровь бросилась Рогнеде в голову. Она не могла понять, отчего отец не выгнал наглеца взашей, не велел затравить его псами еще в городских воротах. Позволил говорить с дочерью! Он что, забыл, как Рогнеда умеет отвечать таким вот неотесам? Ну что ж, она им всем напомнит об этом!

И Рогнеда ударила по самому больному – по гордости жениха и свата:

– Не хочу разувать робичича, за Ярополка хочу.

Добрыня не обмолвился ни словом, только растянул в улыбке твердые губы да сверкнул на Рогнеду глазами. Долго потом преследовал ее этот мрачный взгляд, снился в страшных снах… Она и не догадывалась, что это были вещие сны!

Встревожился и Рогволод, только дочери старался тревоги своей не показывать. Да и чего бояться? Ну, отказали жениху… многим и прежде отказывала Рогнеда, и ничего страшного не происходило. Однако какое-то предчувствие заставило его поспешить со сборами дочери. Отвезти ее как можно скорей к жениху в Киев – и пусть Ярополк сам потом улаживает неприятности со своим братом, посягнувшим на то, что принадлежало другому.

В путь, в путь! Уже и обоз был собран, и припас на дорогу уложен, и кони для невесты и ее отца оседланы… Не успели на каких-то полдня: утром еще возились с последними укладками, а когда солнце поднялось, к стенам Полоцка внезапно подступило новгородское войско. И стоило только Рогволоду увидеть эти рогатые варяжские шлемы, услышать свист, с которым взрезают воздух огромные двуручные обоюдоострые мечи, стоило оглохнуть от неистовых устрашающих кликов, которые издавали викинги и новгородцы в лад, как он понял: не быть его дочери княгиней киевской.

Да что! Если он и его семья доживет до завтра, это будет истинным чудом!

И все-таки теплилась в душе надежда, что Владимиру нужна только Рогнеда, что он удовольствуется тем, что заберет строптивицу с собой. Теперь Рогволод готов был сам отвезти дочь дерзкому новгородскому князю, только бы убрались отсюда эти устрашающие воины в задубелых от крови звериных плащах!

Но Рогволод ничего не успел: ни призвать свою дружину к оружию, ни покорно выйти с дочерью за городские стены, признав поражение. Чудилось, сам Перун с его огненными стрелами и громоносной палицей помогает Владимиру. Вмиг городские ворота были разнесены в щепы мощным тараном, толпа воинов разбежалась по улицам, вздымая на копья или снося топорами головы всем, кто пытался сопротивляться. Но таких безумцев было немного. Среди них оказались два сына Рогволода и их дружинники.