Дамочка с фантазией - Арсеньева Елена - Страница 59

– Понял, что ж тут не понять… Вот только я не вполне понимаю, чем вам-то могу быть полезен.

– Давайте углубимся в прошлое, хорошо? Химическая формула состава, который был создан вашим бывшим товарищем по институту, мне известна. Меня интересует не столько изобретение, сколько изобретатель. Что это был за человек?

– Гений.

– Вот так прямо гений?

– Ну… вы в химии что-нибудь понимаете?

– Условно говоря. В пределах необходимого.

– Ну так вот что я вам скажу. Георгий создал вещество, которое могло бы избавить человечество от очень многих проблем. Но только в том случае, если строго соблюдать весь технологический процесс. Малейший сбой влечет за собой изменение структуры D. А также изменение его качеств и воздействия на организм человека. Более того! D запрограммирован на самоуничтожение в случае неправильного своего изготовления или хотя бы хранения. Например, он не мог долго находиться на открытом воздухе, хранение непосредственно в полиэтиленовом пакете вообще было для него губительно. Ему требовалась изоляция в виде бумаги, а также ткани – причем конкретно синего или голубого цвета. И, даже попадая в организм человека, неправильно изготовленный D проявлял свои невероятные качества совершенно иначе, чем следовало. Он разлагался с гораздо большей скоростью, чем D, который был бы изготовлен с соблюдением всех технологических условий.

– И не оставлял следа в организме, да?

– Оставлял. Но, насколько я помню рассказы Георгия, он уверял, что существует очень мало реагентов, способных выявить наличие D в крови и тканях. И применять их надо быстро, очень быстро после употребления.

– Такое ощущение, что он разрабатывал идеальное средство убийства…

– В том-то и дело, что D несмертелен. Это, повторяю, идеальное наркотическое вещество, которое дает высокий обезболивающий эффект, имеет колоссальное стимулирующее воздействие, не вызывает привыкания…

– Ну и кайф, судя по всему, чрезвычайно велик, да?

– Не знаю, не пробовал.

– Допустим. А как насчет побочных эффектов?

– Вы имеете в виду способность D обострять хронические заболевания? Но видите ли, это ведь не более чем предположение Георгия. У него не было возможности проводить серьезные исследования и тем паче – испытания D. Все его выкладки – на семьдесят процентов чистое теоретизирование. А то и больше… Я не раз говорил ему, что в той стране, которой стала Россия (все это происходило пятнадцать лет назад, вы не можете не помнить, что у нас тогда творилось!), он не найдет государственной поддержки. Ему надо было обратиться либо к частным структурам (то есть криминальным), либо за границу. Это же настойчиво убеждала его сделать и жена. Вообще, думаю, если бы Георгий ее послушался, вся его жизнь сложилась бы иначе. Я не очень хорошо относился к этой взбалмошной особе, но в данной ситуации она была, безусловно, права. Думаю, он и сам рано или поздно понял бы это и согласился бы с ней. Но… не успел.

– Что же с ним произошло.

– Он умер. Прободение застарелой язвы. Гнойный перитонит.

– Да? Застарелой язвы, говорите? Вам не кажется, что своей смертью он как бы подтвердил собственные выводы о побочном действии D на организм человека?

– Вы имеете в виду, что Георгий умер от регулярного употребления D?

– А вы разве не согласны с этим? Едва ли он не пробовал свое изобретение, верно? В конце концов, на ком он еще мог его испытывать, как не на себе?

– Видимо, так. Надо сказать, я многого о нем не знал. О его работе – тоже. Когда прошла первая эйфория от самого факта изобретения этого вещества и он понял, что державе, строго говоря, плевать на его великое открытие, он очень замкнулся в себе. Ну и Лариса, конечно, его донимала, как могла. Убедившись, что не может заставить его уехать в Америку, она стала настаивать хотя бы на возвращении в Латвию, где они жили до распада СССР. Но Георгий и слышать не хотел об этом. «Я латыш только по фамилии, – говорил он, – а вообще я русский и хочу жить и умереть в России». Ну, так оно и вышло в конце концов.

Мне было невыносимо жалко уходить из издательства. На целый час я почувствовала себя нормальным, спокойным и, не побоюсь этого слова, уважаемым человеком. Мой роман понравился. Мне говорили всякие золотые слова насчет лихо закрученной интриги, мастерски выстроенного сюжета, обворожительных героев и совершенно неожиданной концовки. Мне намекали на очень приличный тираж… Под сладкую мелодию хвалебных песнопений я перестала быть потерявшейся в этом мире беглянкой, которая не понимает, что с ней происходит, забыла обо всех своих печалях и проблемах – как сиюминутных, так и давно присосавшихся ко мне, будто пиявки. Вся разница только в том, что пиявки, накушавшись кровушки, все-таки отваливаются, в чем и состоит их целительная функция. А вот проблемы мои всегда при мне: муж бросил, любимый не любит, к любовнику я практически равнодушна, годы летят, денег нет, надеть нечего, перманентно надо худеть… Короче, все совершенно как в том замечательном анекдоте о всемирном слете женщин!

Впрочем, от одной из этих проблем я пока что избавилась. Кое-какие денежки у меня теперь есть. Надолго ли их хватит – зависит только от меня. Увы, их явно маловато, чтобы, к примеру, прямо сейчас, из Москвы, свалить в какой-нибудь тур по далекой экзотической стране, где не требуется виза. Постранствовать этак месячишко, вернуться, когда все забудется, все уладится… А может быть, найти себе богатого мужа (любовника, друга – нужное подчеркнуть) там, за бугром, свалить на его широкие плечи все свои проблемы, выплакать все свои беды и горести в его жилетку (ежели он ее, к примеру, носит, а если не носит – то прямиком в рубашку) – и дальше идти по жизни, опираясь на его крепкую, надежную руку, будучи окутанной его нежной любовью и заботой, как светлым облаком. Не думая ни о каких бытовых и материальных проблемах!

Такие выигрыши иногда выпадают героиням моих романчиков. Но мне?.. И молодость (первая, а также вторая) позади, и красота не бог весть какая. Да и что я собой представляю? Взбалмошная писательница сомнительной популярности. Не очень вероятно, чтобы на меня клюнул умный и симпатичный мужик с деньгами (безденежье мне и одинокой осточертело!) – да чтоб еще и взаимная любовь при этом присутствовала. А без любви как-то печально… Плохо без любви!

Ладно, не будем об этом. Тем паче что не это есть первостепенная печаль данного конкретного этапа моей жизни.

Выйдя из издательства на холодный – не по-весеннему! – ветер, я мигом вспомнила о том, что сейчас действительно актуально. Надо возвращаться в Нижний и начинать общаться с господином Долоховым. Именно он может мне ответить на массу вопросов, разъяснить кучу непоняток, которые клубятся вокруг меня в последнее время. Именно он обеспечит мое алиби на ту безумную ночь. Надо устроить все это как можно скорей, потому что надолго меня просто не хватит. Еще одна такая нервотрепка, как вчерашняя, которую мне устроила эта мрачная мужиковатая особа… Если бы не благородство «милого бухгалтера»…

Тоже большая загадка, между прочим. Большая – и весьма подозрительная! Он ведь совершенно точно знал, что телефон этой тетки лежал именно в моем кармане. Почему прикрыл меня?

Я не перестаю думать об этой истории. Я не нахожу причин ни для безумного поведения женщины (разве что она априори сумасшедшая!), ни для самоотверженного благородства мужчины. Не нахожу! Я бреду по Ленинградскому проспекту к станции метро (заветный ноутбук, отягощенный долоховскими тайнами, оттягивает мне плечо) и думаю, думаю, думаю… И чем больше я размышляю, тем больше, как это обычно и бывает, запутываюсь. Даже в поведении «милого бухгалтера» я нахожу теперь подвохи. И чем ретивее пытаюсь разогнать клубящиеся вокруг меня страхи, тем больше их на себя нагоняю. К примеру, вспоминаю, как проводница во всеуслышание заявила, что я буду возвращаться в Нижний сегодня тем же поездом и даже в том же вагоне. А вдруг эта женщина или «бухгалтер» (повторяю, я уже никому не верю и всех боюсь!) решат меня перехватить на обратном пути?