Дамочка с фантазией - Арсеньева Елена - Страница 37

Он поднялся, Валентина покорно пересела, оказавшись на один стул ближе к Ирине Петровне. Теперь смотреть в ту сторону было вовсе неудобно. Пришлось заняться едой.

Долохов и Максим, усевшись рядом, немедля сдвинули головы, будто две подружки-сплетницы, и принялись оживленно шептаться. Девушки, сидевшие с другого боку Валентины, тоже вовсю чесали языками. Причем создалось впечатление, что они уже совершенно забыли о печальном событии, по поводу которого собрались в столовой. Их куда больше волновало, почему одна из них, по имени Люда, не пришла вчера на какую-то тусовку в ночном клубе «Гудок», куда должен был прибыть некий Гоша. Судя по трепетности и почти священной дрожи в голосе, с какими называлось его имя, это был сущий идол не только нижегородских красоток, но и всех девиц в мировом масштабе. Люда, как выяснилось, была накоротке с идолом (занималась с ним в одной студии бального танца) и обещала познакомить с ним Таню – чернявенькую, чуточку вульгарную девушку, влюбленную в Гошу на расстоянии. Но Люда подвела подружку – не пришла в «Гудок», и Таня напрасно слонялась вокруг кумира, напрасно терлась о него грудью и бедром, когда тот играл в боулинг, и столь же напрасно извивалась перед ним, едва начались танцы. В первом случае Гоша вежливо попросил Таню подвинуться и не пыхтеть ему в шею. Во втором… во втором просто не заметил ее.

– Конечно, там вокруг столько девок тусовалось, и все к нему липли, будто он шоколадом намазан. Если бы ты меня к нему подвела и познакомила, он бы на меня точно внимание обратил, и потанцевать пригласил бы, и домой проводил, – обиженно тянула Таня.

– Ты, Танька, наверное, сметаны объелась, которую тебе мама из Лыскова привезла, – усмехнулась та, которую называли Людкой. – Гоша никогда никого не приглашает танцевать. Зачем напрягаться? Девки сами к нему в очередь становятся. И, между прочим, напрасно. Он практически всем отказывает. А еще домой провожать… Да небось такая девушка бы в историю Нижнего вошла, которую бы он домой проводил. Дас ист фантастиш!

– Он что, «голубой»? – фыркнула Таня. – Вот невезуха, а! Как парень красивый, так сразу «голубой»!

– Сама ты «голубая», – возмутилась Люда. – У нас в студии одна девчонка была, которая к нему как-то раз полезла по пьянке, начала прижиматься, так у Гоши такие муравьи в штанах зашевелились, что она даже обрадовалась: вдруг он ее сейчас изнасилует. Но ни фига не дождалась. Хватит, говорит он ей, хорошего помаленьку. И все, дело у них так и кончилось ничем.

Валентина принялась доедать борщ, чтобы отвлечься от совершенно неуместного здесь веселья. «Обрадовалась, что ее сейчас изнасилуют», – такого она в жизни еще не слыхала! Хотя нет, вспомнила, как Залесский рассказывал: была у него немолодая и незамужняя тетушка, старая, короче говоря, дева, и вот она как-то раз пришла к ним в гости и засиделась допоздна. Племянник говорит: сейчас провожу, как ты одна домой пойдешь? А она со смешком и отвечает: не провожай, дескать, Валечка, не надо, вдруг повезет: кто-нибудь по пути пристанет да изнасилует?!

Забавное воспоминание несколько отвлекло Валентину. За это время разлили по рюмкам остатки водки, перешли кто ко второму, кто уже к блинам с киселем. Долохов оторвался от перешептываний с Максимом, чтобы наполнить рюмку Валентины, рассеянно спросить: «Все нормально?» – и тут же отвернуться от нее, даже не дожидаясь ответа. Валентина подумала, что все-таки не понимает, зачем Долохов потащился на поминки. Может, настолько измучился в своих ночных мотаниях по маршруту Нижний – Москва и обратно, что даже перекусить не успел – ну и решил поесть. Помнится, Залесский говорил, что в долоховском холодильнике одна морская капуста да кальмары. Тоска тоскучая. Здесь меню гораздо разнообразней!

Ага, ну до такой степени захотел подхарчиться на халяву, что даже забыл о поисках той загадочной особы, которая обчистила его компьютер. Нет, мужики все же невероятные люди! Среди ночи вырвал из дому соседей, заставил мотануть их чуть не до Вязников – близенький свет!!! – потом вынудил стеречь «добычу», а теперь как ни в чем не бывало сидит – пьет, ест, лясы точит… Уму непостижимо.

Может, и вправду забыл обо всем? Может, пихнуть его в бок, чтобы перестал трепаться?

– Ой, да перестань ты трепаться! – послышался резкий девичий голос сбоку, словно по заказу выразивший чаяния Валентины. Ага, это Таня.

– Да я не вру, честное слово! – приглушенно воскликнула Люда. – Ну, русским языком говорю тебе: потому в «Гудок» не пришла, что у меня были уважительные причины. Если хочешь знать, мы с мамой ездили в морг.

– Да ты что?! У вас кто-то умер? Ну тогда я понимаю, конечно… Тогда молчу. Из-за такого даже Гошу можно отставить. Что, из родственников кто-то?.. То есть у вас тоже скоро поминки-девятины начнутся? Ой, мрак какой! – сочувственно лепетала Таня.

– Нет, не у нас. Мы… меня вызывали… – Людка замялась было, опасливо оглядываясь, но, очевидно, очень уж хотелось рассказать о случившемся, и она выпалила таинственным шепотом, отлично слышным Валентине: – Меня вызывали в милицию! А потом мы поехали в морг, потому что надо было опознать одну убитую!

– Да ты что-о?! – потрясенно протянула Таня. – Ты была свидетелем убийства?!

– Ой, слава богу, нет. Я б, наверно, сама умерла, если б на моих глазах кого-то убили! Нет, просто у одной убитой девки нашли мой паспорт. Представляешь?! Я еще в августе заявление подала, что его у меня украли, но эту девку так и не нашли. Я уже и новый получила. А тут звонят и говорят, что старый паспорт на имя Людмилы Головиной найден у убитой девушки.

Валентина замерла, держа у губ стакан с недопитым киселем.

Людмила Головина! Ей слишком хорошо известно это имя! Не далее как вчера поздно вечером оперативник по фамилии Комзаев сообщил, что ее убитая пациентка на самом деле никакая не Люда Головина, что у нее в сумке обнаружен чужой паспорт. Ай да Комзаев! Видимо, не только Валентина, но и он тоже ночь не спал! И с гораздо большей пользой, как выяснилось. Отыскал настоящую Люду Головину, привез ее на опознание трупа – видимо, просто на всякий случай. Вдруг она знает девушку, которая украла у нее паспорт… как там называл ее Комзаев? Людмила Ручкина? Рукавичкина? Из какого-то города в Чувашии.

– На самом деле она какая-то там Рукавишникова, – словно отвечая на ее вопрос, проговорила Людка. – Причем я только на нее посмотрела, так сразу и узнала! Хоть я ее ночью видела, в темноте, а все равно – сразу узнала. Следователь говорил, ее убили пулей калибра пять и шесть миллиметров, предположительно из пистолета «вальтер». Жаль, что не больше калибр, честное слово! Жаль, что ее не из пушки грохнули!

– Людка, да ты что?! – возмущенно прошептала Таня, и Валентина мысленно к ней присоединилась. – Она же тебе ничего не сделала, только твой паспорт украла, вот и все! Ну, это, конечно, пакость, но она ведь…

– Только паспорт украла? – яростно обернулась к ней Люда, которая была мало что возмущена – выпитое изрядно развязало ей язык и заставило забыть о сдержанности. – А ты не знаешь, как она его украла, а? Я никому об этом не рассказывала, потому что просто противно было. Стыдно! Интересно, как бы ты говорила про девку, которая тебя ночью остановила, ножом угрожала, заставила раздеться, все вещи отняла и потом принуждала этим парням… с этими парнями… Говорит, сделаешь им это, тогда вещи отдадим, а нет, иди голая. Я и пошла. Ночью, одна… Ты не понимаешь, что это такое!

– Что, голая пошла по улице?! – вытаращила глаза Таня. – Да брось! Не может быть! С ума сошла, что ли?!

– А как ты поступила бы на моем месте, а? – со слезами воскликнула Люда. – Неужели стала бы трем мужикам это самое делать?

– Ну, я не знаю… – замялась Таня. – Наверное, смотря какие мужики. Ну уж голая я бы точно не пошла!

– Практичная барышня, – послышался насмешливый мужской голос.

Валентина не поверила своим ушам. Повернула голову – и даже вздрогнула, увидев рядом Долохова.

Видимо, он подошел некоторое время назад (увлекшиеся разговором Люда с Таней и упоенно подслушивающая Валентина даже не заметили, что поминальный обед закончился, студенты расходятся, а официантки спешно убирают со столов) и услышал окончание пылкой Людмилиной речи.