Дамочка с фантазией - Арсеньева Елена - Страница 12

Забавно: жизнь свою я работникам правоохранительных органов доверить готова, а вот кошелек… Ну ладно, пусть эти работники будут довольны хотя бы этим, потому что ни одна из моих героинь им вообще не верит. Все эти удалые дамы решают свои проблемы сугубо самостоятельно!

Ну что ж, надо ломать устоявшиеся штампы. Решено – иду в милицию!

Я рассовываю содержимое сумки по карманам куртки, застегиваю их на «молнии», а самой сумке говорю последнее прости (кстати, я ее никогда особенно не любила, да и старенькая она уже, буду только рада купить новую – если мне, конечно, удастся это когда-нибудь сделать, но остается только уповать…), надеваю перчатки, чтобы моих отпечатков тут, в этом кошмарном местечке, осталось как можно меньше. Берусь за ручку двери и, подавив желание рвануть ее в сторону и выскочить опрометью, начинаю поворачивать ее медленно-медленно, одновременно сдвигая дверь.

Смотрите-ка! Получается. Почти как у того, кто заглядывал сюда несколько минут назад. Тихо-тихо, осторожно-осторожно – и вот уже дверь открыта ровно на столько, чтобы я могла выглянуть в коридор.

Взглядом ш-ширк туда-сюда – никого. Пусто! Однако мне видно, что купе проводницы открыто. Неведомо, там она или нет, но рисковать, проверяя, не стану: спиной вперед бегу в противоположный конец вагона. Вот я в закутке около туалета. Прежде чем взяться за ручку двери тамбура, снова озираю коридор. Пусто, по-прежнему пусто! Мне везет.

Выскакиваю в тамбур, не без ужаса смотрю на скачущие под ногами, то смыкающиеся, то размыкающиеся железяки, откуда дышит стужей и мазутом. Колеса стучат, поезд замедляет ход, но бежит еще довольно быстро. Мне, наверное, придется прыгать на ходу… если удастся самой открыть дверь в тамбуре, конечно. А если нет, то лучше бы отбежать за несколько вагонов подальше. И как только поезд остановится во Владимире, сразу дать деру по перрону, не вступая в объяснения с проводницей…

Что за черт? Я хватаюсь за ручку двери, ведущей из тамбура в следующий вагон, дергаю, рву ее – она не поддается. Такое впечатление, что заперта.

Почему? Почему она заперта? Ловушка?

Да потому, что за ней вагон-ресторан, вдруг осеняет меня. Ну конечно – у меня же восьмой вагон, дальше должен находиться девятый. А вагон-ресторан почему-то всегда располагается именно между этими двумя!

Бог ты мой… Какая жалость, что в фирменных нижегородских поездах не поощряется ночная жизнь и ресторан уже закрыт!

И что получается? Получается, мне некуда деваться, только идти вперед…

То есть назад. Возвращаться в свой вагон, ждать, когда поезд остановится, и уж тогда осуществлять рывок по перрону, надеясь на то, что проводница не сразу соберется меня хватать. А даже если и соберется – ну, я уж как-нибудь вырвусь, заору благим матом, начну звать милицию. Может, и прорвусь.

Если повезет. Если очень, безумно повезет!

Хорошая мысль. Осталось решить, где пересидеть все это время, оставшееся до прибытия во Владимир. Возвращаться в свое купе мне не хочется… нет, я просто не могу вернуться туда! Помнится, когда садилась еще в Нижнем, обратила внимание, что чуть не половина вагона пустует. Вот здесь вроде бы ехали два каких-то типа братана, здесь дама моих лет – такое ощущение, из «новых русских», с брезгливым выражением хорошенького личика, немножко похожая на американского кокер-спаниеля. Отсюда вроде бы выходил какой-то заморенный очкарик, напоминающий бухгалтера крупной, богатой, но скучной фирмы. Еще была какая-то толстая тетка в черном, но я ее не разглядела. Да вот и все! Как минимум три-четыре купе должны быть пусты. Я осторожно дергаю все ручки подряд – не поддается ни одна. То ли излишне осторожничаю, то ли проводница заперла свободные. Скорее всего… То есть прятаться мне негде. Неужели придется все-таки возвращаться к нему?

– Девушка, вы кого здесь ищете? – слышу низкий голос сзади.

Меня словно молния прошивает от неожиданности.

Медленно оборачиваюсь, проклиная себя за то, что не накинула капюшон. С другой стороны, в капюшоне, вся такая скрытная и таинственная, я выглядела бы еще более подозрительно. Воришка, которая хочет пошарить по купе…

Встречаюсь взглядом с плотным невысоким мужчиной. У него темные волосы, темные глаза, густая щетина на лице, отчего щеки кажутся какими-то грязными, и черные усы. На нем синий форменный китель железнодорожника. Неужели начальство какое-то? Ревизор, может? Ну и внешность у него! Скорее его можно принять за поездного грабителя, а не за ревизора! А впрочем, какое мне дело до его внешности? Я размышляю: не поднять ли крик прямо здесь и сейчас? Не отдаться ли на милосердие ревизора, как я собиралась отдаться на волю милиции?

Сама не знаю, что меня останавливает. Может быть, мысль о непременной цеховой солидарности? Этот железнодорожник скорее поверит проводнице вагона, чем мне – что бы она там ни наплела, эта зараза! Поэтому я удерживаю ужасные признания на кончике языка и говорю самым что ни на есть безразличным голосом:

– Свое купе ищу. Я выхожу во Владимире, вот в туалет сбегала на дорожку…

Сама не знаю, к чему я добавляю эти интимные подробности.

– И какое же купе вы ищете? – спрашивает меня ревизор, или кто он там, своим мягким, приветливым голосом.

У меня падает сердце. Еще одно выражение, которое раньше казалось только фигурой речи. Зато теперь я вполне понимаю его смысл – физический смысл!

– Какое купе?.. Третье.

– Да вот же оно, – берется он за ручку двери. – Что ж его искать, если вы рядом с ним стоите?

– А, ну да, – бормочу я, тоже хватаясь за ручку.

Происходит мгновенная необъявленная война. Он пытается открыть купе. Я пытаюсь не дать ему сделать это. При этом мы неотрывно смотрим друг на друга, и я могу наблюдать, как в его темных глазах, только что безразличных, вдруг разгорается легонькая усмешка. Да и усики топорщатся в ухмылке. Довольно ехидной, надо сказать!

– У меня почему-то создалось впечатление, что вы совершенно не желаете вернуться в свое купе, – говорит он негромко. – А у тебя, Лара, нет такого впечатления?

Лара?! На какой-то миг мне кажется, что он назвал Ларой меня, с кем-то перепутав. Вспыхивает мгновенная надежда… но тут же и гаснет, стоит ему отвести глаза и уставиться на кого-то, находящегося за моей спиной.

Оборачиваюсь, уже почти зная, кого увижу.

Точно… она, эта драная пергидролевая кошка с синяками вокруг глаз. «Страшная, страшная…» Да уж! Проводница внушает мне не просто страх, а ужас! Меня трясет от одного ее вида!

– Сойти во Владимире хотите? – спрашивает она почти ласково. – Да пожалуйста, без проблем. Хотите – сойдете. Мы поможем, да?

И тут я перестаю ее видеть. Нет, она никуда не делась, эта чертова Лара, – просто мое лицо зажала чья-то широкая рука.

Чья-то! Да это рука того ревизора, или кто он там! Небольшая, но очень сильная ладонь запечатывает мне не только глаза, но и рот. Да еще каким-то образом зажимает между средним и указательным пальцем мой нос. Теперь я ничего не вижу, не могу издать ни звука, не могу дышать.

Потом он со страшной силой, временами даже поднимая над полом, влечет меня по коридору.

– Быстро! – слышу я его напряженный голос. – Дверь!

Я ощущаю дуновение жара и краешком сознания определяю, что меня протащили мимо титана. Стук двери – и сразу холодно, запах стужи и угля. Мы в тамбуре. Что-то гремит, клацает… порыв ветра… они открыли дверь вагона!

Я догадываюсь, что сейчас произойдет, но эта догадка нисколько не помогает мне. Я просто ничего не в силах сделать для своего спасения, настолько крепок захват. Рука сползла с моего лица, теперь меня держат за плечи и вывернутые назад руки. Вижу тьму, тьму… вижу промельки света… свет несется словно бы наперегонки с поездом…

Страшный толчок в спину! Меня с силой вышвыривают из тамбура. Черная мгла летит в лицо, успеваю подумать: «Сейчас примета сбудется. Я умру!»

И все… и все кончается для меня.