Час игривых бесов - Арсеньева Елена - Страница 62

Ого! А как это Алена уже очутилась на Варварке, причем на остановке маршруток? А это что такое? Никак «четверка»? Она самая! «Четверка» идет в Щербинки, а путь в Щербинки пролегает именно по проспекту Гагарина.

Ой, «четверка» остановилась рядом с Аленой, дверца распахнулась... Волшебство какое-то...

Нет, это не волшебство, конечно, просто водитель заметил ее нерешительно вскинутую руку... Ну, раз он уже остановился, неудобно будет не войти. Верно?

Алена вошла в «пазик».

Или вернуться? Она нерешительно покосилась через плечо...

Нет – следом вскочил высокий молодой человек в серой куртке с меховым воротником, запечатал выход своим плечистым телом.

В следующее мгновение дверца захлопнулась.

Поздняк метаться, как выражается поколение next. Вперед и с песней!

Маршрутка рванулась вперед... и Судьба, эта великая мастерица закручивать всевозможные сюжеты и запутывать всяческие интриги, только хихикнула, тщательно заметая поземкой ее след на наскольженной дороге.

Время пробок еще не наступило, и до Медицинской домчались минут за пятнадцать, не более того. Оказывается, сия достопримечательная улица одним концом упирается в проспект Гагарина, за которым простирается парк «Швейцария», а другим уходит чуть ли не к Щелковскому хутору. И вот недалеко от этого самого другого конца, пересеченного трамвайной линией, и возвышался красный кирпичный девятиэтажный дом номер тринадцать.

Алене удалось вычислить подъезд, в котором находилась заветная квартира, однако подходить ближе ей вдруг расхотелось. Нет, ни к чему, чтобы Игорь, вздумай он приблизиться к окну, увидел бы внизу, под своими окнами, обезумевшую от любви писательницу, распевающую беззвучные серенады.

Алена перебежала на другую сторону, забилась в сугроб под прикрытием какой-то замурзанной «Газели» и, достав мобильник, написала Игорю SMS-ку следующего содержания: «Радость моя, счастье мое, свет моей жизни, помни, что я люблю тебя!» Отправила сей сакраментальный набор слов номеру, который занимал почетное место в ее телефонном справочнике. Разумеется, она знала, что мобильник Игоря украден, но он ведь, по словам Жанны, заблокировал SIM-карту, то есть номер у него останется прежний, так что когда-нибудь эта маленькая серенада все-таки будет им услышана...

Сердце влюбленной женщины – это штука позагадочнее Бермудского треугольника. Отчего-то здесь, около дома, куда ей не было ходу (и не будет никогда, давайте трезво оценивать ситуацию!), отправив на деревню дедушке (по сути, в никуда!) очередное признание в негаснущих чувствах, Алена почувствовала себя почти счастливой. Во всяком случае, она немножко успокоилась и ощутила, что теперь вполне сможет вернуться домой. Нет, сначала на Мытный за ананасом!

Она уже начала выбираться из своего обжитого сугроба, как вдруг увидела синюю машину марки «Ауди», которая двигалась по улице Медицинской от проспекта Гагарина так медленно, словно человек, сидевший за рулем, присматривался к номерам домов.

В Нижнем Новгороде полным-полно «Ауди», в том числе и темно-синих, и даже по улице Медицинской в то время, пока Алена исполняла свою SMS-серенаду, они проезжали не единожды, однако почему-то при виде именно этой машины с номером, неопрятно залепленным снеговой нашлепкой, у писательницы неровно стукнуло сердце.

«Сейчас проедет – и я пойду домой», – пообещала она себе, еще глубже отступая в сугроб.

Впрочем, водитель, силуэт которого мелькнул за ветровым стеклом, похоже, интересовался только нечетной стороной улицы и на «Газель», притулившуюся на противоположной стороне, даже не глянул. А кстати, почему Алена все время употребляет глаголы в форме мужского рода? Ведь за рулем сидела женщина...

Алена зачем-то стащила перчатку и нервным движением сжала ее в кулаке.

«Ауди» чуть притормозила около красной кирпичной девятиэтажки с номером шестьдесят один и свернула во двор, остановившись именно около того подъезда, в котором находилась квартира Игоря.

Почти не дыша наблюдала Алена, как из машины вышла невысокая худенькая женщина в нутриевом полушубочке, узкой юбке и в полусапожках с острым носиком и на высоком каблуке. Ее темные, сильно мелированные волосы были непокрыты. Запирая машину, она повернулась, и Алена ясно увидела ее лицо с тяжелыми, обвисшими щеками – лицо, в котором было что-то бульдожье.

Бульдожье – и очень знакомое...

Ну конечно! Конечно, знакомое. Ведь именно эту женщину Алена видела в «Хамелеоне», когда разговаривала с Гнатюком.

Маленькая фигурка торопливой, семенящей походкой прошла к подъезду и скрылась в нем.

Алена стиснула руки, которые вдруг так задрожали, что перчатка упала на снег. Подняла ее, отряхнула, ударив о колено, снова натянула на руку – все это совершенно машинально, не соображая, что делает, не отводя взгляда от двери подъезда, словно ожидая, что вот она распахнется – и маленькая женщина, чье появление так взбудоражило Алену, выйдет на улицу, сядет в свою зловещую «Ауди» и уедет прочь, не причинив никакого вреда Игорю.

Да почему, с чего Алена взяла, что этот вред непременно должен быть причинен?! Мало ли «Ауди» на свете? Мало ли женщин с маленькой узкой ножкой? Мало ли сотрудников в «Хамелеоне»? Мало ли жильцов в доме номер тринадцать по улице Медицинской? Может быть, эта некрасивая дама с собачьей мордочкой тут вообще живет?!

С собачьей мордочкой...

Из глубин памяти выплыло бледное, искаженное страхом лицо с курносым носом, напряженными светлыми глазами и стиснутым в ниточку ртом – лицо ночного грабителя, который стоял нагнувшись над Игорем и снимал с его бессильной руки часы. Парень поднял голову, но Алена успела отпрянуть за угол за полсекунды до того мига, как он ее заметил. Тоненькая сумочка с ананасом, висевшая на ее руке, закачалась, зашуршала, и парень окликнул напряженным, ломким от страха голосом: «Кто тут? Моська, ты?»

Моська! Вот именно что на какую-то моську, на собачонку похожа эта неизвестная женщина, которая приехала на синей «Ауди»!

Не слишком ли много пугающих совпадений? А что, если это вовсе не совпадения? Если это она, та самая Моська, которая неведомым образом оказалась в тот вечер в «Барбарисе»? Что, если именно она стреляла в грабителя, не дав ему стать убийцей?

Но тогда получается, что это она спасла жизнь и Игорю, и Алене? Выходит, сейчас нет никакого повода нервно трястись и терзать ни в чем не повинную перчатку – на правую руку надела перчатку с левой руки, тоже мне, лирическая героиня Анны Ахматовой! Вообще, значит, не о чем беспокоиться?

Да и кто тебе сказал, что эта самая Моська пошла именно в квартиру Игоря?!

Никто не сказал. И правильно – вроде бы не о чем тревожиться. Но почему, почему, почему так болит, мечется сердце? Почему тяжко бьет кровь в висках, почему губы похолодели от страха?

Она достала телефон (чертова перчатка мешалась, мешалась, в конце концов Алена сняла и вторую, яростно скомкала обе и отшвырнула куда-то в сугроб... да провались они все вместе и по отдельности!), снова вызвала домашний номер Игоря. Какое-то время не подходили, потом раздался голос мамы:

– Алло? Алло? Да вы проходите, проходите! Алло?

Трубку бросили.

Милостивый боже... Кому она говорит – проходите, эта бедная, добродушная, легковерная женщина, которую Игорь обожает до такой степени, что Алена порою ревнует его к родной матери? Кому она говорит – проходите?!

Известно, кому!

Позвонить? Позвать Игоря к телефону? Сказать...

Нет, он ведь лежит, ему запрещено вставать из-за сотрясения мозга, а слушать какую-то безумную женщину его мама вряд ли станет. Спросит: «Кто вы?» И что Алена ответит? Писательница Дмитриева, страстная обожательница танцевального таланта вашего сына? Или просто так брякнет открытым текстом: его любовница?..

Она даже взвизгнула от ярости, но тут же взяла себя в руки, заметив, что какой-то мужчина в серой куртке прошел мимо, косясь на нее, мягко говоря, с недоумением.