Час игривых бесов - Арсеньева Елена - Страница 4

– О, смотри, 185-я идет! Вот повезло!

Да, повезло, конечно: ведь эта маршрутка шла буквально до Раечкиного подъезда. От всех других приходилось топать чуть ли не квартал, а пройти глухим вечером даже один квартал по автозаводским дремучим чащобам – это иногда то же самое, что по минному полю ползти или под обстрелом побывать. Чревато... Обычно эту маршрутку приходилось ждать невесть сколько. Но какой черт ее принесло именно сейчас? Они ведь даже не успели ни поговорить толком, ни проститься!

Димка запрыгал, замахал руками, привлекая внимание водителя. И привлек-таки: маршрутка остановилась, дверца открылась.

Раечка потянулась было к Димке – поцеловаться на прощание, но он только мазнул губами по ее щеке и подпихнул на подножку. Тотчас дверцы сомкнулись за ее спиной, «пазик» рванул с места, и когда Раечка развернулась, приткнулась к ледяному стеклу, вгляделась: фигуры в короткой куртке с капюшоном, Димкиной фигуры, коротко остриженной светловолосой головы, Димкиной головы! – на остановке уже не было.

– Платить думаем? – послышался усталый голос кондукторши, и Раечка нашарила в кармане мелочь. Однако там у нее оказалось только шесть рублей, а не нужные семь, пришлось искать в сумке кошелек, который, как назло, куда-то запропастился, а когда Раечка его нашла наконец (он почему-то забился в пакет со спортивной формой), она была уже просто-таки вся в дырках от пронзительных, подозрительных взглядов кондукторши. Вдобавок в кошельке тоже не оказалось мелочи, а только одна сотня. Надо было видеть, какое лицо состроила кондукторша! Можно подумать, Раечка явилась с этой бумажкой в шесть утра, когда и в самом деле ни у кого еще нет сдачи, а не в одиннадцать вечера, когда смена заканчивается и мелких купюр, конечно, полно! Однако эта противная баба набрала аж семьдесят рублей пятаками – из чистой вредности, конечно.

И чем ее так достала Раечка, интересно знать? Как это все одно к одному: если у тебя на душе хреново, то и люди вокруг непременно норовят туда еще и соли с перцем подсыпать, еще и уксусу подлить.

А Димка... Почему он так быстро сбежал? Как будто дождаться не мог, когда Раечка уедет, исчезнет. Да неужели, неужели он так обиделся на «мудака»?! Ну разве это возможно на такую ерунду обижаться? Или... или вдруг права та зануда, та вешалка Алена?

Что же делать, что же теперь делать? Извиниться, что ли? Ой, нет, Раечка никогда ни перед кем не извинялась, вот еще не хватало! Только себя зря унижать...

Она расстегнула сумку и достала мобильник. Как было бы классно, если бы сейчас раздался перезвон и на дисплее высветилось: «Димка звонит...» Но нет – телефон молчит, дисплей темный.

Раечка вздохнула и нажала кнопку быстрого вызова, под которой был зашифрован Димкин телефон.

Нет, она не станет извиняться. Она просто скажет, что...

– Аппарат абонента выключен или временно недоступен.

Почудилось или в самом деле электронный голос прозвучал довольно-таки злорадно? Голос, кстати, женский, как и все электронные голоса. А почему? Это уже дискриминация по половому признаку!

Может, Раечка ошиблась номером? Или не на ту кнопочку нажала?

Снова позвонила.

– Аппарат абонента выключен или временно недоступен.

И телефон уже отключил! Ну и ну!..

Что-то совсем плохи дела.

Раечка с трудом удержалась, чтобы не грохнуть мобильником о металлическую спинку сиденья, хотя бедняга сотовый был, конечно, совершенно ни при чем.

Ни при чем. Ни при чем...

А если теперь так всегда будет: абонент недоступен? Этот абонент, до которого, кажется, до одного-единственного на свете ей нужно, ей просто необходимо дозвониться?!

Она тупо посмотрела на дисплей, потом нажала еще одну кнопку быстрого вызова. Под ней был зашифрован номер телефона отца.

Алена соскочила с подножки трамвая и торопливо обежала вагон. Нет вопроса, она примчалась вовремя, но само ощущение, что может опоздать, было невыносимым. Занудная Дева по гороскопу, Алена была пунктуальна до тошноты, и если бы ей кто-то предложил назвать слоган, определяющий ее собственную жизнь, она, конечно, первым делом выпалила бы: «Точность – вежливость королей». Потом, немножко подумав, добавила бы еще: «Нет предела совершенству». Но совершенство – некая всеобъемлющая величина, в которую входит и точность. Поэтому свою и чужую непунктуальность она всегда воспринимала болезненно. Но медлительный, осторожный трамвай... и невероятный затор на спуске от кремля... и «Газель», которая забуксовала именно поперек путей... Стихия, явление природы, форсмажорные обстоятельства! Слава богу, что Алена все же успела на эту встречу вовремя. Впрочем, ничего не сделалось бы с Саблиным, если бы ему пришлось немного подождать. Тем паче, что, по большому счету, она ему нужнее, чем он ей...

Ну да, убеждай себя, что тебе не нужен человек, готовый выложить за сущую синекуру пять тысяч евро!

Иваном Антоновичем Саблиным, как выяснилось в конце телефонного разговора, звали того самого Шона Бина, который заказал нашей писательнице роман и потребовал с нею встретиться, чтобы немедленно начать «давать интервью». Невозможно же собрать материал для будущего романа по телефону. Надо повидаться – всенепременно!

Итак, она спешила повидаться с заказчиком.

Алена перебежала дорогу и споткнулась, вспомнив, что забыла диктофон. Нет, ну надо же! Отчетливо помнила, как приготовила его, зарядила кассетой и пошла искать запасную, а диктофон положила на подлокотник дивана. Но в эту минуту позвонили из издательства с просьбой снять вопросы корректоров, и разговор затянулся так, что Алена потом про все на свете забыла и думала только об одном – не опоздать на встречу с Саблиным. Ну вот придется по старинке черкать перышком в блокноте, а она-то хотела этак небрежно, по-деловому... Ну что ж, растяпа – она и в Африке растяпа!

Алена сердито потопала ногами на тротуаре, сбивая налипший на сапоги снег.

Огляделась. Что-то здесь было не так, на этом хорошо знакомом ей пятачке перед рестораном «Барбарис», где они уговорились встретиться с Саблиным...

Рестораном «Барбарис» владела супружеская пара Журавлевых: Валерий Андреевич и Жанна. При том, что Журавлев был гораздо младше Алены, называть его можно было только по имени-отчеству с этой его великосветской сдержанностью и затаенной надменностью (очень симпатичной Алене, у которой высокомерие было, по большому счету, стержнем натуры) и внешностью то ли испанского гранда, то ли итальянского мафиози, еще не решившего: завязать с преступным прошлым или нет. Жанна Журавлева, известная в городе шоувумен, была приятельница, можно сказать, подруга Алены. По этой причине (и еще по одной, о которой, возможно, будет упомянуто ниже, а возможно, и не будет!) Алена бывала в «Барбарисе» и около него довольно часто и привыкла, что на пятачке стоянки всегда толклось немалое число иномарок, да каких!.. Нынче же здесь имели место быть только две машины: черный «мерс» и черный же «бумер» (может быть, тот самый, знаменитый, из песни), казавшийся еще чернее с этими его тонированными стеклами.

Над рулевым колесом «Мерседеса» качалась забавная темно-серая киска. Алена усмехнулась. Ясно – это автомобиль Жанны. Киска – уменьшенная копия ее серого, толстенного, вальяжного кота Шульца. А у «бумера» ничего такого веселенького не качается над рулем, зато номер у него с тремя восьмерками. Бывает же такое! Причем совсем не столь уж редко. Однажды Алена вечером проходила мимо миленького кафе «Хамелеон», что на улице Алексеевской, и случайно обратила внимание на скопище необычных машин. Их было не меньше десятка. У всех – от дороженных до самых непрезентабельных – номера непременно состояли из трех восьмерок. Естественно, буквы вокруг этих цифр были разные, но все равно создавалось впечатление, что здесь проходил нижегородский съезд трехвосьмерочников. Конечно, Алена не помнила, был ли среди них вот этот черный «бумер», однако он имел на это полное право. Не на нем ли приехал господин Саблин Иван Антонович на встречу с писательницей Аленой Дмитриевой?