Безумное танго - Арсеньева Елена - Страница 70

– Значит, тебя вдохновляла месть за погибшего друга?

Денис испуганно взглянул на него:

– Ну да… и это тоже.

– И денежки, которые были заплачены – кстати, кем?

– Родители Пашки – ну, убитого. Конечно, им хотелось наказать… чтоб справедливость… ну, вы понимаете. А у нас был спектакль, ужастик такой, про оживших мертвецов, они и предложили…

– Мертвецы? – Юрий глумливо изогнул бровь.

– Какие мертвецы, вы что? – Перепуганный Денис даже не сразу понял, что над ним издеваются. – Я же говорю: родители Пашкины. Когда эту… которая Пашку кокнула… оправдали, они посоветовались со своей родственницей – у них тут какая-то тетка в соседнем подъезде живет, – и сговорились, что я через ее балкон буду проникать в квартиру. В эту квартиру, в смысле.

– Соседка?! – ахнула Варвара Васильевна. – Нинель Петровна, что ли?! Ах ты шкура! Да ведь она меня и так травила каждый день, как только могла! Эти статеечки, эти газетки… чтица-декламаторша несчастная! Юрий с любопытством покосился на новую знакомую. Имела место быть какая-то неведомая ему бытовая драма. Тяжко, конечно, этой бедной Варваре… жаль, что у них с Алёной так трудно складывались отношения. Может быть, теперь что-то пойдет на лад? Сам Юрий не возражал бы почаще общаться с этой «железной леди», особенно когда они с Алёной… Тьфу ты, пропасть, да что это выделывают его мысли, а? Нашел тоже время мечтать!

Он перевел задумчивый взгляд на Дениса, который жалобно шнырял глазами по комнате, то и дело поглядывая на балконную дверь.

– Алёна, а ну, закрой-ка ее на защелку, – предусмотрительно велел Юрий и понял, что угодил в точку: последние краски жизни сползли с лица Дениса. Значит, он не переставал лелеять планы побега. Но это было вполне естественно… неестественным казалось другое.

Почему он так быстро раскололся? Почему так панически боялся вызова милиции? Ведь можно поспорить: никаких карательных мер за этим вызовом не последовало бы. Юрий наподдал ему чувствительно и мог бы вообще избить до потери пульса, но Денис готов был скорее на это, чем на встречу с органами правопорядка. Да ладно-ка! Никакого преступления ведь не произошло. Посмеялись бы вышеназванные органы, да и отпустили артиста. А его сообщница, соседка по имени Нинель Петровна, тоже небось ветеранша и пенсионерка, что с нее вообще возьмешь, кроме весьма условного порицания? Все-таки Варвара Васильевна, куда ни кинь, застрелила этого Пашку, а месть – тем более моральная, бескровная – дело святое.

То есть мелкое хулиганство – самое большее, что можно инкриминировать Дениске. И он этого не может не понимать. Однако боится… чего? Засветки в милиции – ответ только один. А с чего бы ему бояться засветки, если не… Вопрос соскочил с языка еще прежде, чем оформился в мозгу:

– Так вы были с Пашкой таким Орестом и Пиладом? Всегда? И в…

– Это из какой пьесы? – после мгновенного мыслительного ступора испуганно перебил Денис.

– Неважно. Так говорят о друзьях, которые не разлей вода.

– Не разлей – это правда, – согласился юный артист.

– И в баньке тоже?

Рука Дениса, которую стискивал Юрий, похолодела так резко, словно в вены вместо крови была впрыснута ледяная вода.

– Да, в баньке, я не оговорился. В той самой, помнишь, где проходил некий пионерский сбор. Ты тоже там был вместе с Пашкой и… и с одной пионервожатой?

Глаза Дениса смотрели, не мигая, с выражением такого ужаса, что Юрию даже как-то неловко стало за то, что он так мучает человека.

– Ты что, мужик… куда лезешь… жить надоело? – прошелестели враз обесцветившиеся губы пленника, а потом он вдруг завел глаза и тяжело задышал приоткрытым ртом: – Воды… водички дайте… мне плохо…

Невооруженным взглядом было видно, что ему и впрямь плохо! Юрий даже несколько встревожился.

– Алёна, принеси попить, пожалуйста.

Он отвернулся на какую-то секундочку, и это была ошибка, потому что в следующее мгновение что-то чувствительно врезалось ему в живот.

Юрий задохнулся, опрокидываясь навзничь, вяло повел в воздухе руками, но Дениса, который ударил его, вскочил, перемахнул через лежавшую на полу Варвару Васильевну и вылетел в дверь, поймать уже было невозможно.

Входная дверь, елки-палки! Они совершенно забыли, что входная-то дверь не заперта по причине сорванного замка!

– Юрка! – Алёна упала рядом на колени, выплеснув ему на грудь чуть ли не всю воду из чашки. – Что с тобой? Ты…

– Жив… – хрипло выдохнул Юрий, хватаясь за живот. – Ох, гадство…

– Алёна, ты что, с ума сошла? – резко окликнула Варвара Васильевна. – При ранениях в живот воды нельзя ни в коем случае!

– Ничего, – против воли улыбнулся Юрий. – Кость не задета.

Испуганные глаза Алёны стали еще испуганнее.

– Какая кость?!

– Ну, эта… – Он перевернулся и встал на четвереньки, кряхтя и охая. – Берцово-ключично-локтевая… Ох, мамочка! Ладно, не смотри на меня, как на труп… хватит с нас на сегодня мертвецов. Пустяк, царапина!

Варвара Васильевна одобрительно посмотрела на него и тоже сделала попытку подняться, но тут у нее подкосились ноги.

Со стоном навалилась на стенку. Алёна метнулась к ней, до конца выплеснув всю воду:

– Баба Варя, ты что? Пойдем, тебе лучше лечь.

– Идите, идите, – пробормотал Юрий, которому страшно хотелось содрать с лица это ухарское выражение и немножко постонать в одиночестве. – Тогда считать мы стали раны, товарищей считать… Хватит на сегодня боевых действий.

– А в милицию? – выглянула из-за Алёниного плеча неугомонная старуха.

– Ой, баба Варя… Давай лучше утром, а? – вздохнула девушка.

– Утром нас никто слушать не станет!

– Да нас и сейчас не станут слушать, это я тебе гарантирую!

Споря, бабушка и ее внучатая племянница скрылись в боковушке, отгороженной от комнаты самодельной перегородкой. Потом Алёна еще несколько раз выходила – то за лекарством, то за водой, то за грелкой: Варвара Васильевна легла наконец в постель, но никак не могла согреться. Юрий в это время, покряхтывая от боли, сооружал подобие замка, вернее, какой-то импровизированный засов на дверь.

Спать захотелось по-страшному, даже думать о том, что сейчас надо куда-то звонить, кому-то что-то объяснять, потом беседовать с такими же сонными и оттого лютыми ментами, было жутко. Все равно Денис ускользнул, значит, отнести заявление можно и утром. К тому же, если честно, Юрию не хотелось раскручивать вышеупомянутый маховик правосудия. Денис отделается легким испугом, это во-первых. А во-вторых, он еще далеко не все сказал. Но если Денис окажется под присмотром милиции, задать ему вопросы будет затруднительно, а то и вовсе невозможно. Значит, Юрию выгодно, чтобы этот мелкий пакостник пребывал пока на свободе. Завтра он еще будет дрожать, как сидорова коза… хотя нет, как сидорову козу его только что отодрали, а дрожит многострадальный осиновый лист. Итак, завтра, а может, и послезавтра Денис еще помандражирует, может быть, забьется в какую-нибудь щель, уйдет в глухую оборону, но, увидев, что на его след не встали гончие псы, приободрится и решит, что, пожалуй, вышел сухим из воды. И вот когда он уверится, что опасность миновала, тут-то Юрий и достанет его.

Как? Да легко. Через эту самую студию Тамары Шестаковой, через пособницу-соседку, наконец. Зачем?..

Юрий пошел в ванную, растер по зубам дешевую пасту, выдавленную из заскорузлого тюбика, постоял под душем и вытерся собственной рубашкой. Потом выстирал ее и раскинул на веревочках, скрестившихся под потолком. Надо думать, к утру высохнет… хотя до утра осталось всего ничего.

Узенький неудобный диванчик манил к себе, но Юрий только и мог, что взглянуть на него с вожделением. Здесь, наверное, будет спать Алёна. А его место на полу.

Ничего, зато рядом с Алёной!

Стащил в дивана потертую ряднинку, бывшую некогда пледом, постелил, накрылся пуловером. Отлично! Условия спартанские, но вполне терпимые. Еще бы что-нибудь под голову… А, вот Алёнина сумка. Шуршит, конечно, но если не шевелится… Значит, он не будет шевелиться.