Убийство на дуэли - Арсаньев Александр - Страница 12

– Мария Леопольдовна, все произошло настолько быстро. Я имею в виду почти мгновенное обнаружение крестьян с пистолетом – орудием убийства. Хотя, возможно, еще до этого старший следователь успел осмотреть кабинет. Однако найти важные документы он так и не смог. Постойте, мне кажется, если бы он проявил больше терпения, то, возможно, все-таки отыскал бы тайник. Но, видимо, у него попросту не хватило на это времени, – подвела я итог своим размышлениям.

Княгиня Бушкова полностью согласилась с моими доводами.

– Верно, вы правы, душенька, – мягко проговорила она. – А теперь, пожалуй, пора ложиться спать.

Однако я не могла отпустить свою собеседницу по той простой причине, что еще два вопроса оставались для меня так и не выясненными. Я хотела узнать, в чем причина банкротства князя Волевского, ведь отец оставил ему большое состояние, которое его собственный сын сумел пустить на ветер всего за несколько лет. А второй вопрос заключался в том, почему Мария Леопольдовна ничего не знала о приезде Волевского к ее внуку всего два дня назад.

Но об этом я расскажу в следующей главе.

Глава четвертая

– Мария Леопольдовна, куда же делось все то состояние, которое оставил покойный князь Волевский своему сыну? – задала я мучавший меня вопрос.

– Как, разве вы не знаете? – удивилась княгиня. – Владимир был бы замечательным человеком во всех отношениях, если бы не один страшный порок. Карты, Катенька, карты сгубили его. Князь был страстным игроком. Как вы знаете, это, если можно так выразиться, увлечение никого до добра не доводит. Сколько раз и я, и Темочка пытались наставить его на путь истинный, но он ничего не хотел слушать. Несколько раз, проигрываясь, он приходил к нам занимать деньги в долг. Естественно, ни одного долга он так и не вернул. Ну да и бог с ними, с этими деньгами. Однако сами понимаете, что при таком образе жизни все его состояние быстро, очень быстро растаяло, словно первый снег.

– Знаете, а ведь Волевский был в вашем доме незадолго до своей смерти, – сообщила я.

– Что вы сказали? – переспросила старуха. – Не может такого быть. Вы-то откуда знаете это? – удивилась она.

– Остап – бурмистр в Синодском – рассказал нам.

– Понятно, – княгиня задумчиво потерла виски. – Но я не помню, чтобы Владимир Георгиевич заезжал к нам. Хотя, постойте. Когда, вы говорите, это было?

– Позавчера.

– Не знаю, может быть, кто-то и был у нас. Понимаете, душенька, мне в тот день сильно нездоровилось, и я пролежала в постели весь день, – объяснила Мария Леопольдовна. – Хотя, кажется, я слышала тогда чьи-то голоса. Возможно, что у Темочки в тот день действительно были гости. Но я попросила внука не беспокоить меня, что бы ни случилось.

– Понятно, – с понимающей улыбкой проговорила я.

Вот как, оказывается, обстояли дела. Наконец, любопытство мое было удовлетворено. Да, как выразилась Мария Леопольдовна, страсть к игре – это страшный порок, который влечет за собой в лучшем случае разорение, в худшем – арест и долговую яму. Но уж самой крайностью является смерть проигравшегося.

Здесь, уважаемый читатель, моя тетушка по неизвестной мне причине не пожелала на страницах своего романа объяснить смысл последней фразы. Поэтому я, как смогу, постараюсь восполнить этот пробел. К сожалению, времена меняются, но нравы в нашей стране остаются все теми же. В середине девятнадцатого века, так же, как и в современном мире карточных игр, существовала огромная практика вымогательства карточных долгов с должников. Случалось и так, что должник попросту оставался без всяких средств к существованию. А случалось, и убивали человека именно за карточные долги. Вот что приблизительно имела в виду моя родственница, упоминая о смерти проигравшегося. Однако воспитанным дамам в те далекие времена не полагалось знать таких страшных подробностей, так что тетка оказалась в своем репертуаре и снова опередила свой век не больше не меньше, чем по крайней мере на полстолетия.

Однако, хотя мне и стали известны многие важные факты из биографии князя Волевского, любопытство к убийству этого человека после разговора с Марией Леопольдовной еще более возросло. Мне только было очень жаль, что я не застала дома Артемия Бушкова. Хотя, немного подумав, я решила, что вряд ли он бы рассказал мне столько подробностей о своем друге, как любезно сделала это его словоохотливая бабушка.

Тем не менее, признаюсь, меня успокаивало то обстоятельство, что теперь я точно знала, куда направить свои стопы в поисках истины, или, проще говоря, в поисках убийцы Волевского. До этого, конечно, еще было далеко, но ведь я уже схватила один конец веревочки, которая обязательно привела бы меня к заветной цели. А посему я решила на следующее же утро не возвращаться в Синодское, как обещала моей верной подруге Сашеньке, а отправиться в Воскресенское, в имение Долинских. К тому же мне в тот момент вовсе не хотелось встречаться с Шурочкой. Подруга обязательно начала бы расспрашивать о том, что я узнала в Бухатовке. Я совершенно точно знала, если рассказать Шурочке еще об одном пороке ее бывшего жениха, то это приведет ее в полное отчаяние, а я вовсе не хотела таким образом «осчастливить» близкого мне человека. Но и обманывать я тоже не могла. Поэтому я решила пока забыть о Шурочке и продолжать мои поиски.

И вот представьте себе мое удивление оттого, что на следующее утро в тот момент, когда я уже садилась в карету, на дороге, ведущей к усадьбе Бушковых, показался экипаж.

– Господи, неужели Темочка едет? – с надеждой вглядываясь в приближающуюся карету, произнесла Мария Леопольдовна, которая вышла проводить меня в дорогу.

Через несколько минут карета подъехала к самому к дому и остановилась. Дверь кареты отворилась, и из нее показалась белокурая головка в бежевой шляпке. Это была незабвенная Сашенька. Я была очень удивлена встретить свою подругу здесь в столь ранний час, поэтому от растерянности в первые мгновения встречи только с изумлением смотрела на нее, не в силах произнести ни слова.

– Катенька, как хорошо, что я тебя успела застать, – тем временем, выбравшись из кареты, искренне радовалась подруга, распахивая мне дружеские объятия. – О, извините, я не представилась, – она с улыбкой повернулась к Марии Леопольдовне.

– Так вы и есть невеста Владимира? – бесцеремонно вмешалась в беседу княгиня, окидывая Шурочку оценивающим взглядом. – Мне очень приятно в который раз удостовериться, что, несмотря на некоторые отрицательные черты, у покойного князя все же был отменный вкус.

Шурочка во все глаза уставилась на старую даму, совершенно не понимая смысла ее слов. Я лишь только улыбнулась, так как за недолгое время знакомства с княгиней уже успела привыкнуть к ее не совсем тактичной манере общения.

– Сашенька, ведь ты должна была оставаться в Синодском и ждать меня. Позволь узнать, зачем ты здесь? – попыталась я устранить возникшую неловкость.

– Ах, Катенька, после похорон мне стало так тоскливо и страшно в том доме, что я решила уехать оттуда и разыскать тебя. Остап дал мне эту карету, и я поехала. А вместе мы можем отправиться в Саратов. Правда?

– Правда, – кивнула я. – Я как раз собиралась отправляться в путь.

Мне не хотелось в присутствии Марии Леопольдовны сообщать подруге о том, что мы едем вовсе не в Саратов, а совсем в другую сторону, в село Воскресенское. Если бы княгиня узнала о моем плане, то начались бы подробные и в то же время утомительные расспросы, отвечать на которые у меня не было никакого желания. Поэтому я решила рассказать обо всем Сашеньке уже в дороге.

Мы распрощались с Марией Леопольдовной, уселись в карету, после чего Степан незамедлительно тронул вожжи, и лошади поскакали неспешной рысью.

– Как ты думаешь, когда мы прибудем в Саратов? – спрашивала Шурочка, сидя напротив меня и то и дело выглядывая из окошка.

– Еще очень нескоро, – отвечала я. – Прости, что сразу не сказала тебе, но мы теперь не поедем в Саратов.