Солдат удачи - - Страница 48

– Во имя Предвечного, доблестные маргары!.. Ради ваших почтенных предков!.. И ради моих детей!.. Мир, доблестные, мир! Клянусь, я…

Джеб швырнул в него блюдо, Кази пискнул и скорчился за кувшинами, а три маргара ринулись навстречу джолтам, столкнувшись с противником на пороге пещеры. Столбы, державшие навес, с грохотом рухнули, тент накрыл толпу бойцов, звучные удары и проклятия смешались с топотом, треском бьющейся посуды и раздираемых одежд, затем снаружи, на террасе, послышались вопли прохожих и отдаленный барабанный бой. Схватка перешла в положение лежа, тент осел и начал дергаться туда-сюда, словно под ним шевелилась груда огромных жуков, не поделивших лакомой добычи; его бело-синяя поверхность то опадала, то выпирала волнами вверх, обтягивая чье-то темя, зад или кулак, и на ней стали проступать бурые пятна – может, кровь, а может, жирный соус.

Взирая на эту подковерную битву, Дарт с неодобрением хмурил брови. Какая-то мысль рождалась и билась в его голове, но, так и не оформившись до конца, заснула, убаюканная винными парами. Он потер нос, поглядел, как трепыхаются под тентом драчуны, пробормотал: «Что за болваны, право!» – и поднялся, слегка покачиваясь. Причины скверной репутации маргаров стали теперь понятными.

Барабанный бой сделался ближе, и два десятка серых беретов ворвались с террасы. Палки их заработали, не разбирая правых и виноватых, под тентом взвыли, и шевеление пошло на убыль, хотя в самой середине кто-то еще дергался и хрипел – то ли Птоз добивал коренастого, то ли наоборот. Откуда-то появились веревки, и стражи принялись вытаскивать драчунов, вязать запястья к шее и нанизывать на канат, попутно пересчитывая ребра палками. Но с Птозом, отбивавшимся руками и ногами, этот номер не прошел, и стражники, насев на великана впятером, свалили его наземь и закатали в тент. Как показалось Дарту, вся операция прошла с похвальной быстротой и несомненной ловкостью.

Он попытался разбудить дремлющую мысль и чуть не ухватил ее за хвост, однако ему помешали: в пещеру шагнул сержант в оперенном берете – не тот, что провожал его утром, а другой, постарше и помрачней. Небрежно присев перед Дартом, страж, поигрывая палкой, направился к Кази.

– Из-за чего сцепились в этот раз? Не поделили женщин? Или жратвы и медов не хватило?

Не отвечая, хозяин икнул и стал подниматься, потирая грудь, куда попало брошенное Джебом блюдо. Утвердившись на ногах, он снова икнул и с чувством произнес:

– Вот бурдюки бездонные! Чтоб им второй жизни лишиться! Чтоб их сожгли и запечатали прах в погребальных орехах! И чтоб орехи те не украсили узорами, а обваляли в нечистотах и бросили в Глотающий Рот! – Кази перевел дыхание, поднял вверх руки и завыл: – О, мой навес! Мои столбы! Моя посуда! Мой…

Сержант ухватил его за плечо и встряхнул.

– Что скулишь, Кази? Все убытки – за счет города! А я спрашиваю: из-за чего сцепились с джолтами?

– Дело чести, страж, – Дарт покачнулся, но с важным видом выступил вперед, отодвинув хозяина. – Джолты не выпили за Криба и оскорбили достойных маргаров словом и жестом.

– Дело чести, говоришь? Ну, маргар за маргара всегда заступник… – Ноздри сержанта затрепетали, раздулись, он принюхался и спросил: – А пили что? И кто такой этот Криб?

– Криб – почтенный предок Птоза, – пояснил Дарт, все еще покачиваясь и стараясь словить ускользнувшую мысль. – А пили тьо. Хороший напиток, клянусь Христовыми ранами! Только слабоват.

– Слабоват? – Рот сержанта приоткрылся. – Значит, слабоват, чтоб мне подавиться жабьим яйцом! А до жилища Нараты дойдешь? Или лучше тебя отнести?

– Нести не надо. Надо проводить. С почетом и барабанным боем. – Ухватив сержанта за локоть, Дарт направился к выходу из пещеры. – Что-то земля колышется, – сообщил он по дороге. – Второе балата началось, а?

– Еще первое не кончилось, – откликнулся страж. – Ну, ладно, ты его и закончишь. Полезешь в дыру, а дружки твои посидят в одном уютном месте… – Он тяжко вздохнул. – Клянусь Предвечным! Пользы от них, как от гнилых плодов, и вони ровно столько же… Отправить бы к жабам в озеро, было б спокойней!

В голове у Дарта что-то щелкнуло, и ускользавшая мысль попалась наконец в капкан. Он замер, опираясь на руку стражника, и, с усилием шевеля губами, произнес:

– Не надо к жабам… я… я их с собой возьму… в предгорья, к дыре… Разве они не маргары? Там их место, не здесь! Под ядовитым дождем и огненными бичами! Бьен?

Страж тоже остановился и с удивлением поглядел на Дарта.

– Огненные бичи и ядовитый дождь… Это хорошо! Это мне нравится, клянусь второй жизнью! Думаю, никто возражать не будет, ни доблестный Айд, ни почтенный Оити. – Он отступил назад и присел, почтительно склонившись. – А ты, мой господин, не только есть да пить горазд! И в голове твоей – не древесная труха!

Коснувшись эфеса шпаги, Дарт приосанился и сделал шаг на тяжелых негнущихся ногах. Губы его зашевелились.

– Я – маргар, солдат удачи… Настоящий маргар должен быть удачлив… Но не только… Фортуна слепа… Удачлив и хитроумен – так будет верней…

Он говорил, мешая земные и анхабские слова, но стражник, придерживая его за локоть, кивал и уважительно хмыкал.

Глава 14

Миновали два цикла.

Дарт провел их в беседах с Наратой и долгих неспешных прогулках по городу. Беседы были полезным дополнением к рассказанному троицей маргаров; из них он узнавал о местных обычаях и верованиях, о жизни Лиловых Долин и других поселений, о том, как здесь воевали и торговали, как охраняли границы и добывали пищу, как путешествовали, правили и поклонялись богам. Все это могло пригодиться – пусть не в сей момент, не для того, чтоб отыскать ферал и завершить с успехом миссию, но в будущем, в период ожидания спасательного корабля. Ждать придется несколько месяцев, что Дарта не слишком беспокоило; он уже решил провести это время в Лиловых Долинах. Если, конечно, не сгинет в дыре, не превратится в фарш в какой-нибудь вертушке и не сгорит под огненной сетью.

Старый шир-до был с ним разговорчивей Нерис и ничего не скрывал; всякий вопрос являлся поводом к подробным точным объяснениям, и казалось, Нарату совсем не удивляет наивность гостя в тех или иных делах, от ремесла маргара до способов, какими сбраживали мед. Он, несомненно, обладал истинной мудростью и добродушным лукавством, и нрав его определялся соединением этих черт. Они вели к прагматизму, приправленному иронией, и к четким выводам относительно Дарта: неважно, откуда явился странный гость, а важно, что он умеет, достоин ли доверия и сможет ли исполнить заключенный уговор.

Это была совсем иная позиция, чем у Нерис, откровенная и без недомолвок. Шира не верила ему до конца и, вероятно, считала истории о солнцах, пылающих в холодной тьме, о людях, живущих в небесных замках, и удивительных тварях, что служат им, фантазией или попыткой обмана. Для нее он стал маргаром, посланцем неведомого племени, обитающего в далеких краях – может быть, в недрах или на другой половине планетоида, столь же недосягаемой для населявших голубой круг, как самые дальние звезды. Его скафандр, его оружие, его боевое искусство значили больше слов и больше подаренной ей нежности; они говорили о том, что он – могущественный маргар, много удачливей погибшего Сайана и, значит, его надо использовать, перетянув на свою сторону, сделать союзником, а не соперником. Что же касается вопроса, как перетянуть, то он являлся праздным, ибо во всех мирах и во все времена женщины тянули канат одним-единственным и самым эффективным способом.

Этого Дарт простить не мог и постарался не встречаться с широй, что было совсем нетрудно в лабиринте тоннелей и камер, служивших Нарате и храмом, и домом, и хранилищем всяких редкостей. А в городе и того легче, так как Лиловые Долины тянулись на тридцать лье в любую сторону, и здесь, в покрытых почвой и засаженных деревьями холмах, жили тысяч двести – множество людей, но все же намного меньше, чем могли прокормить изобильные сады и полное рыбы озеро. Эта местность, так же как другие поселения, о коих говорил шир-до, напоминала Эдем; его обитатели не строили, не сеяли, не жали, но всем хватало изысканных яств, одежды и жилищ, а труд был легок и служил скорее развлечением. Понятия о твердой власти тут не имелось, и старейшие лишь разрешали споры, взимали торговый налог, а также следили за порядком и городским имуществом – сотней лодок и кораблей, мостами и запасами разного добра, включая оружие и общественных бхо, копателей да носильщиков. Бхо были ветхими, немногочисленными, износившимися за тысячи минувших циклов; носильщики – во всем подобны пауку, тащившему израненного Дарта, копатели походили на толстых змей или плоские длинные лепешки с пастью-щелью, способной перемолоть любые преграды, от дерева до гранитной скалы.