Оглянись – пришельцы рядом! - - Страница 23

Воистину странные!

Продолжим наши рассуждения о странных людях, пришельцах среди земного социума. В предыдущем разделе я исключил из этой категории идиотов, а сейчас сделаю то же самое в отношении экстрасенсов всех мастей, телепатов, телекинетиков, ясновидцев, гранд-докторов в области «физики кармических взаимодействий», биоэнергоинформатики, уринотерапии и психоэнергосуггестии. Все эти личности, академики липовых наук, не столько странные, сколько жадные до чужих денег, и не представляют для нас интереса. Формально ситуация с ними точно такая же, как с НЛО и инопланетянами: может быть, среди их алчной своры есть воистину странные бессребреники, обладающие талантами, еще не объясненными наукой, но правдивая информация о таких людях, как и данные об иномирянах, тонет в шумах. Шумы – это масса ложных сведений о якобы совершенных чудесах, о предсказанных катастрофах, исцеленных диабетиках, путешествиях в астрал и тому подобное. Мы не в силах разобраться с этой кучей мусора и найти в ней жемчужные зерна истины, и мы этого делать не будем. Напомню, что наш Первый Постулат: ПРИШЕЛЬЦЫ СУЩЕСТВУЮТ – касается только инопланетян, а не земных телепатов, прекогнистов и штопальщиков ауры.

Но странные люди, чья «особость» не вызывает сомнений, все-таки есть. Выше мы рассмотрели крупномасштабных фанатиков-властолюбцев, которых в земной истории вряд ли больше нескольких десятков, а сейчас займемся более многочисленной группой – гениями. Не исключаю, что кто-то составил список гениальных людей и придумал критерии, по которым гения можно выделить из толпы больших талантов. Мне об этом не известно, но думаю, что если обозреть все времена и народы, гениев наберется около тысячи.

Гениальность чаще всего проявляется в творческих видах деятельности, в науках, музыке, литературе, изобразительном искусстве [15]. Далеко не всех при жизни считали гениями, судьба многих была трагичной, но с течением лет и столетий их творения оценивались по достоинству и приходило понимание того, сколь великими были эти люди, и как они отличались от прочих смертных. Я назову нескольких общепризнанных гениев: Микеланджело, Ньютон, Лейбниц, Эйнштейн, Пушкин, Эварист Галуа, Моцарт, Бах, Шекспир, Архимед, Леонардо да Винчи, Вольтер. Всех их отличала уникальная мощь таланта в одной или нескольких областях и способность генерировать новые идеи.

Идеи… Загадочный дар, тайна за семью печатями! Откуда они приходят к нам? Теолог скажет, что все идеи от Бога, но с этим трудно согласиться, поскольку Бог есть Любовь, а идеи бывают жуткими – геноцид, каннибализм, концлагеря, насилие; получается, что дьявол равноправный партнер в процессе потусторонней генерации идей. Диалектический материализм утверждает, что идеи, как и прочие наши мысли, суть отражение объективной реальности, данной нам в ощущениях, и, может быть, в этом истина: много лет мы отражали советскую реальность и мыслили на ее счет такое, что она не выдержала и спеклась. А вот британский физик Роджер Пенроуз [21] считает, что есть вселенский Банк Идей, откуда они летят как кванты света и проникают в наши головы. Конечно, не во все, а только в мозг таланта или гения. Почему? Тоже тайна, глубокая тайна!

Но если не касаться ее загадочных корней, а обозреть процесс хотя бы по вершкам, то мы увидим следующее:

есть внешний импульс, толчок к идее – прочитанное или увиденное, подслушанное слово, всплывшее воспоминание или переживание;

иногда идея вызревает сразу вслед за полученным импульсом, а иногда импульс ведет к долгим и временами мучительным раздумьям;

идеи приходят внезапно и являются, по-видимому, не плавным завершением логического процесса мышления, а неким стремительным скачком интуиции;

идеи приходят когда угодно и где угодно – временами во сне или в состоянии полусонного транса.

Подчеркну еще раз, что я говорю о новых идеях, не озвученных прежде кем-либо из обитателей Земли. Но гений способен и к другому фокусу – он умеет влить новое вино в старые мехи и создать великое произведение, пользуясь старой идеей. Пожалуй, принципиально новые идеи чаще появляются в научной сфере, тогда как «вливание вина», то есть новое видение старых проблем и сюжетов, скорее прерогатива искусства (трагедии Шекспира, статуи Микеланджело, полотна Леонардо).

Но что бы мы ни говорили о процессе творчества, гениальность была и остается загадочным качеством, присущим одной личности из миллиона, а скорее – из десятков или сотен миллионов. Такая редкая избирательность поразительна! Это достаточно яркий факт, чтобы считать гения особым существом, не похожим на вас и на меня. Насколько не похожим? Чтобы пояснить отличия, я приведу краткую биографию Э.Галуа [22], бесспорного математического гения, прожившего на свете двадцать с половиной лет.

Эварист Галуа родился 26 октября 1811 года в городке Бур-ля-Рен, в десяти километрах от Парижа. О его детстве почти ничего не известно, и первой серьезной вехой на его жизненном пути является 1823 год, когда он, в возрасте двенадцати лет, поступает в лицей Луи-ле-Гран. Здесь, спустя три года, Эварист и открыл для себя математику. Быстрота, с которой мальчик продвигался в этой области знаний, поразительна. Почти с самого начала он отказался от школьных учебников; он изучал основы математической науки по классическим трудам Лежандра «Решения численных уравнений» и «Теория аналитических функций». В 1827 году, будучи учащимся класса риторики Луи-ле-Гран, он был уже знаком с работами Эйлера, Гаусса и Якоби. К концу учебного года Эварист самостоятельно подготовился к экзаменам в Политехническую школу, самое престижное французское учебное заведение того времени. Экзамены он не выдержал, однако в октябре 1828 года ему удалось попасть в математический класс лицея Луи-ле-Гран, который вел профессор Ришар, молодой блестящий преподаватель.

Сохранились записи Ришара, в которых он характеризует юного Галуа как самого способного из своих студентов. Ришар помог ему опубликовать первую работу, увидевшую свет в мартовском номере «Математических Анналов», первого математического французского журнала. Состоялось и заседание Академии, на котором Пуансо и Коши должны были рассмотреть работу Галуа, однако закончилось оно безрезультатно: Коши потерял присланную рукопись.

Тем не менее, публикация работы в специальном журнале была большим успехом для юного ученого, и никто не сомневался, что он поступит в Политехническую школу. Тем неожиданней стал его провал на экзаменах в 1829 году. Одаренность Галуа казалась несомненной, и причины провала до сих пор неясны. Считается, что один из экзаменаторов посмеялся над Эваристом, когда тот излагал свои математические идеи, что вызвало у него вспышку гнева.

Галуа пришлось продолжить образование в менее престижной Нормальной школе. В октябре 1829 г. он был зачислен в Школу и в первый же год обучения познакомился с Огюстом Шевалье, который до конца жизни оставался его единственным близким другом. Под влиянием Шевалье он начал интересоваться политикой; постепенно стали складываться его республиканские убеждения.

Июльская революция 1830 г. привела к власти во Франции правительство Луи-Филиппа, ставленника крупной буржуазии, которая использовала республиканские настроения парижан для свержения предыдущего монарха, но отнюдь не собиралась поощрять их в дальнейшем. Однако молодой Эварист искренне верил революционным лозунгам. В ноябре 1830 г. он вступил в Общество друзей народа и записался в артиллерию Национальной гвардии; к этому времени у него было уже подготовлено несколько математических работ.

Эварист не скрывал своих политических пристрастий, отстаивая их со всем пылом юности. В результате он вступил в конфликт с директором Нормальной школы Гиньо, который постарался избавиться от беспокойного студента; по его навету Галуа в начале 1831 г. был исключен из Школы. Лишенный стипендии и пансиона, потерявший летом 1829 г. отца, Эварист Галуа остался без средств к существованию; он мог жить лишь за счет репетиторства. В очередной раз он направляет свои работы в Академию, сопроводив их резким письмом – его рукописи терялись в Академии с завидным постоянством. Его настойчивость остается, однако, безрезультатной.