Роза Йорков - Бенцони Жюльетта - Страница 51

Маркиза уронила вилку с таким звоном, что все взоры невольно обратились к ней. Мадам де Соммьер в крайнем недоумении смотрела на девушку.

– Почему же вы скрывали это от меня, План-Крепен? Нет, почему?

– Я не думала, что такие мелочи могут интересовать нас, – отозвалась старая дева, всегда употреблявшая по отношению к своей благодетельнице-кузине местоимение первого лица, причем во множественном числе. – И потом, это не главное мое хобби. Я бы, например, с огромным удовольствием сходила в музей...

– Чего не могу сказать о себе. Мне всегда было скучно в музеях. Там все свалено в одну кучу...

– Жаль, что вы так скоро уезжаете, Мари-Анжелина! – сказал с улыбкой Альдо. – Иначе я бы попросил вас мне помочь. Конечно, я не осмелюсь пригласить вас в секретарши...

– Довольно и того, что я загружаю ее секретарской работой, – проворчала маркиза. – Терпеть не могу всяких бумажек, она их составляет за меня. Да, в монастыре времени не теряли... Ее обучили даже английскому и итальянскому!

– Если к этому добавить, что вы еще и отважны, то можно утверждать, что вы поистине гармонически развитая личность! – со смехом воскликнул Альдо. – И я, не шутя, хотел бы предложить вам поработать со мной, – сказал он уже серьезней, подвигаясь поближе к ней. – Конечно, Массариа кого-то мне подыщет, но не раньше, чем недели через три. Вы очень торопитесь с отъездом, тетя Амелия?

– Никуда я не тороплюсь! Ты же знаешь, как я люблю Венецию, этот дом и всех его обитателей. Так что решай, на что тебе может сгодиться это чудо природы. Все-таки и наш друг Бюто сможет еще немного отдохнуть.

– Довольно отдыхать! – возразил воспитатель. – До тех пор, пока я не смогу снова передвигаться, я буду заниматься с клиентами здесь, а если мадемуазель возьмет на себя труд под руководством Альдо разобраться в нашей документации – а это китайская грамота, – дело пойдет на лад!

– Тем более что мне не придется больше никуда отлучаться, разве только на распродажу во Флоренцию. Кузине же я напишу обо всем, что случилось, и пусть она сама решает, возвращаться ей или нет.

– А в Лондон ты не собираешься? – спросила тетушка Амелия.

– Надо бы съездить туда, но, думаю, не сейчас. Пока что я там никому не нужен, – прибавил князь с затаенной грустью.

Но как раз на следующий день пришло письмо из Лондона. На конверте крупным детским почерком было написано: «Италия. Венеция. Его сиятельству князю Альдо Морозини».

Письмо состояло из нескольких строчек, написанных рукой Анельки: «Я попросила Ванду переслать вам эту записку. Альдо, приезжайте! Приезжайте и спасите меня! Мне страшно! Очень страшно! Наверное, больше всего меня пугает отец. Он, кажется, потихоньку сходит с ума. А я в отчаянии, в полном отчаянии, потому что никто не может разыскать Ладислава. Сент-Элбенс рассказал, сколько вы для меня сделали. Жаль, что ваши хлопоты пропали даром. Теперь вы один можете избавить меня от страшного выбора: смерть от руки палача или месть товарищей Ладислава... Приезжайте! Ведь когда-то вы говорили, что любите вашу несчастную Анельку...»

Альдо молча протянул записку тетушке Амелии. Прочитав, она вернула ее, передернув плечами.

– Ну вот, – вздохнула она. – Похоже, нам с План-Крепен придется перезимовать здесь, потому что я не думаю, что ты сумеешь совладать со своим порывом немедленно мчаться на помощь к погибающей красавице. Правда, ума не приложу, чем ты можешь помочь ей в ее положении.

– Пока не знаю. Но, может быть, она сама мне подскажет. Мы с ее адвокатом подозреваем, что она что-то скрывает.

– Да, такого рыцаря, как ты, поискать. Будь осмотрителен, мой мальчик. Я недолюбливала этого беднягу Фэррэлса и, знаешь ли, не испытываю теплых чувств к его молоденькой, хорошенькой вдовушке. Однако понимаю, что, если ты не испробуешь всех средств, чтобы ее спасти, и она погибнет, ты во всю жизнь не простишь себе этого и будешь несчастен. Так что поезжай! План-Крепен будет рада тебе помочь, и мы с ней справимся со всеми твоим делами. В конце концов, должно быть, любопытно заняться антиквариатом!

Вместо ответа Альдо от избытка чувств нежно обнял ее и поцеловал. Он словно бы получил материнское благословение.

По счастью, то был четверг, один из тех трех дней, когда в Венеции останавливался «Восточный экспресс», идущий в Кале через Париж. Морозини как раз хватило времени, чтобы собрать чемоданы, уладить кое-какие вопросы с Ги Бюто и отправить Дзаккарию на вокзал за билетом. С таинственными письмами Адрианы он решил разобраться попозже и спрятал их в сейф все, за исключением последнего, самого загадочного.

Его он сунул в свой бумажник.

Ровно в три часа от вокзала Санта-Лючия отправился поезд, унося Альдо из Венеции...

Глава 9

В смутном свете сумерек

Сойдя с поезда в Лондоне, на вокзале «Виктория», Морозини жестоко пожалел о том, что не может остановиться в отеле «Ритц», столь любимом им за комфортабельность и уют. Имея в своем роду столько дожей, «повелителей морей», Альдо мог бы получить в наследство иммунитет к морской болезни, но в этот раз Ла-Манш вконец истерзал его, истрепал и измучил, впервые в жизни пробудив в князе ощущение, что он недостоин своего славного рода. Когда он обрел наконец твердую почву под ногами, лицо его все еще сохраняло бледно-зеленоватый оттенок, движения были непривычно вялыми и замедленными, так что, увидев стоящего у причала Теобальда, он лишь тяжело вздохнул. Верный слуга Адальбера встречал его, чтобы немедленно отвезти в Челси, новое местопребывание хозяина. И не было никакой возможности отказаться! Упрекать в этом, правда, можно было только себя, ведь Альдо сам предупредил о своем приезде телеграммой. К тому же Видаль-Пеликорн ни в коем случае не заслуживал пренебрежения.

– Вы, ваше сиятельство, кажется, чем-то недовольны? – спросил Теобальд, берясь за чемоданы. – Наверно, море выбило вас из колеи. Вдобавок здешний чудный климат, черт его дери! Не понимаю, как его англичане терпят?

– Да уж, климат чудный, ничего не скажешь, – проворчал Морозини, подняв воротник плаща.

Лондон окутывал густой туман – таинственная достопримечательность этого города, – размывающий очертания всех зданий. Туман, сквозь который даже из самых ярких фонарей лился тусклый, бледно-желтый свет, напоминавший слабый, дрожащий огонь свечи.

– Вот приедем домой, вам сразу станет легче. Мы довольно мило отделали новый дом. Я рад, что нам удалось придать ему такой веселый вид, это особенно кстати сейчас, когда господин Адальбер пребывает в столь мрачном настроении.

– У Адальбера что-нибудь случилось? – спросил Морозини, усаживаясь в специально нанятый автомобиль и подбирая свои длинные ноги, чтобы поудобнее устроиться.

– Так, значит, ваше сиятельство не читает газет?

– С тех пор, как я выехал из Венеции, я только и делал, что спал и сражался с морской болезнью. Мне было не до газет. Так что же там пишут?

– Необычайное открытие! Необычайное открытие, сделанное господином Говардом Картером в Долине царей в Египте. Обнаружена нетронутая гробница фараона восемнадцатой династии со всеми ее сокровищами! Необычайное, потрясающее открытие, открытие века!

– Но почему это раздосадовало твоего хозяина? Как египтолог, он должен быть счастлив! Ведь, если не ошибаюсь, восемнадцатая династия – его страсть?

– Да, но господин Картер британец.

Зная, как трудно вести машину в таком тумане, Альдо больше не задавал вопросов. Они продолжили путь в молчании и без приключений добрались до старинного и в самом деле очаровательного особняка, перед которым Теобальд и остановил автомобиль. Особняк был построен из красного кирпича, прекрасным дополнением к которому служили чудесно сохранившиеся кованые узорчатые решетки.

– Если небо хоть раз ниспошлет нам сколько-нибудь сносную погоду, на что пока что надежды мало, ваше сиятельство оценит прелесть и красоту этого старого аристократического квартала, теперь отчасти ставшего лондонским Монпарнасом. Здесь в основном селятся художники, скульпторы, студенты, увлеченные изящными искусствами, повсюду царит атмосфера беспечности, богемы и...