Роза Йорков - Бенцони Жюльетта - Страница 24

Даже если китаец и рассердился, то глубокий поклон, который он отвесил английскому начальству, скрыл его гнев. Зато испуга от грубого вторжения не было и в помине. И, когда старик заговорил, Альдо показалось, что в его голосе звучит ирония.

– Чем я заслужил честь, что прославленный начальник полиции снизошел осквернить свои подошвы пылью моей жалкой лавчонки? – спросил китаец.

– Сейчас не время для цветистых восточных любезностей, Ян Чанг! Но вы не ошиблись. Должны были возникнуть серьезные причины, чтобы я здесь у вас появился. Сударь, – обратился Уоррен к Морозини, ни единым жестом не дав понять, что узнал его, – полагаю, что такси, которое стоит у двери, ждет вас. Могу ли я попросить, чтобы вы меня в нем и подождали?

– Вы хотите поговорить со мной? – осведомился Альдо с некоторым высокомерием, которое приличествовало его нынешней роли. – Но я просто покупатель... точнее, потенциальный покупатель...

– Не сомневаюсь. Но поскольку я человек крайне любопытный, то ни один из покупателей почтенного Ян Чанга не может оставить меня равнодушным. Прошу вас!

Птеродактиль уступил дорогу Морозини, и тот был вынужден двинуться к выходу, не подав вида, что просто сгорает от любопытства. На улице Альдо увидел большую черную машину и рядом с ней еще одну, поменьше. Их также окружали толпы ребятишек, которых держали на расстоянии два полицейских в штатском – в одном из них князь узнал инспектора Пойнтера. Альдо, не торопясь, уселся в свое такси.

– Куда едем? – осведомился Гарри Финч.

– Никуда, дружище. Остаемся пока здесь. Полицейский, который только что вошел в магазин, попросил меня подождать его. Очевидно, он хочет перемолвиться со мной о чем-то.

– Это не просто полицейский, это сам Уоррен, лучшая ищейка Скотленд-Ярда. Не человек – кремень!

– Этого я не знал. И что же, этот Ян Чанг тоже важная птица?

– Король китайского квартала, не больше и не меньше. Душа у него, должно быть, чернее его халата, но еще никому не удавалось поймать его с поличным. Он хитрее целой стаи обезьян.

– Может, они приехали его арестовать? Такой наплыв полицейских...

– Не преувеличивайте! Их всего с полдюжины. И потом, когда едет шеф собственной персоной, он едет, ясное дело, не один и не на мотоцикле. Вопрос престижа. В китайском квартале ценят престиж.

Ожидание продлилось добрых четверть часа, после чего наконец появился Уоррен, шепнул несколько слов на ухо своему верному помощнику, затем уселся в такси рядом с Морозини и распорядился, чтобы Финч отвез их в Скотленд-Ярд. После этого он поднял стекло и удобно устроился в углу на сиденье.

– А теперь поговорим, – сказал птеродактиль со вздохом. – Надеюсь, вы будете более откровенны, чем эта китайская крыса с лживыми глазами!

– А вы всерьез надеялись, что он заговорит? И о чем же?

– Я мог бы вам сказать, что здесь задаю вопросы я, но поскольку мне кажется, что нет ничего дурного в том, чтобы сообщить вам кое-какие сведения, то отвечу: нет, на многое я не рассчитывал. Но мне было интересно самому посмотреть, как он отреагирует на мою новость: сегодня утром на рассвете бригада Эппинга, которая разыскивает лодку продавца наркотиков, обнаружила возле Собачьего острова трупы двух желтых, связанных и задушенных. В них опознали братьев Ю, тех самых, которые наверняка прикончили ювелира Хэррисона.

Новость была ошеломляющей, и Морозини понадобилось несколько минут, чтобы как-то с ней справиться. Птеродактиль тем временем справлялся со своей трубкой: он тщательно набил ее табаком из кожаного кисета, раскурил и выпустил клуб такого едкого дыма, что Альдо невольно раскашлялся.

– Ради всех святых! Чем это вы ее набили? Коровьим навозом?

Уоррен расхохотался.

– Однако какой вы нежный! Это французский табак. Тот самый, который солдаты в окопах называли «пердунчик». Я привык к нему на Сомме. Должен сказать, что он прочищает мозги ничуть не хуже доброго виски.

– Ну ладно! Будем считать, что я преувеличил. Но если я правильно понял, то ваше расследование закончилось, раз убийц нашли мертвыми?

– Оно только начинается. Их смерть лишь подтверждает то, в чем мы, собственно, и не сомневались, – они были только исполнителями, работавшими по чужому приказу.

– И вы решили, что Ян Чанг будет...

– Я ничего не решал! – рявкнул вдруг Уоррен. – Я здесь не для того, чтобы отчитываться перед вами! Ответьте сперва на вопросы, которые хочу задать вам я! Первый: что вы делали у Ян Чанга?

– Спросите что-нибудь посложнее! Этот ростовщик занимается, кроме всего прочего, и продажей антиквариата. Мы с ним коллеги, а в нашей профессии всегда надо быть охотником... – небрежно ответил Морозини.

– Вот оно как? А вы не рассчитывали случайно узнать кое-что о пропавшем алмазе? Не пытайтесь водить меня за нос, князь! Скажите лучше, откуда вы узнали о Ян Чанге?

Морозини колебался не дольше секунды, подбирая наиболее приемлемую ложь.

– Вы сами знаете, что после смерти Хэррисона возникло множество слухов. «Ритц» просто набит людьми, приехавшими на аукцион. Кругом полно журналистов, и все толкуют об азиатах, убийцах и тому подобном. Кто-то упомянул и Ян Чанга... А я, естественно, заинтересовался.

– Хорошо. Удовлетворимся пока этим ответом, хотя он меня совсем не устраивает. Но позвольте сказать вам следующее: я понятия не имею, какую вы ведете игру, но нюхом чую, что вы не прочь наложить руку на «Розу Йорков». Именно поэтому прошу вас запомнить крепко-накрепко: ни под каким видом не вмешивайтесь в расследование, которое мы ведем! Это наша работа! Понятно?

– Я и в мыслях не имел вмешиваться, – ответил Морозини, чувствуя крайнее раздражение.

Он, словно между молотом и наковальней, оказался между Ароновым, который хотел помешать ему заниматься Анелькой, и этим суровым полицейским, который запрещал ему разыскивать алмаз. Затруднительная ситуация, ничего не скажешь! Приходилось вести тонкую игру.

– Будьте снисходительны к моему теперешнему положению – я приехал в Лондон с поручением от одного очень крупного клиента купить «Розу Йорков». Имя этого высокопоставленного человека я, к сожалению, не могу вам назвать.

– Я и не прошу.

– Я вам благодарен за то, что вы уважаете мои профессиональные тайны. Но согласитесь, что я не могу сидеть здесь сложа руки и не понимаю, почему бы и мне не приложить усилия и не попробовать отыскать этот легендарный, исторический алмаз?!

– Если вы будете упрямиться, то ваш труп в один прекрасный день выловят в Темзе со шнуром на шее, как братьев Ю, или с ножом между лопаток. Если вам это нравится, то... Но переменим тему. Я ждал вас вчера вечером после вашего посещения Брикстона. Разве вам нечего мне рассказать?

– Есть, и я собирался сообщить вам все новости сегодня.

– После прогулки по китайскому кварталу? – насмешливо уточнил Уоррен. – Ну так что же говорит прекрасная вдова?

Морозини в общих чертах передал полицейскому рассказ Анельки. И не без удовлетворения отметил, как округлились и без того круглые желтые глаза птеродактиля. Присвистнув, он сказал:

– Выходит, что она рассматривает тюрьму как убежище? Заключение для нее – возможность укрыться от террористов, которые готовы на все, лишь бы спасти своего? Это что-то новенькое и не совсем лишено смысла. Если только это правда, а не вранье.

Сам князь-антиквар в правдивости рассказа Анельки был уже не так уверен. И это очень мучило его. Но поскольку Альдо ни за что не хотел упоминать о том, что говорил не только с Анелькой, но еще и с Вандой, и с Джоном Сэттоном, то он замолчал и сидел, не открывая рта. Молчание затягивалось. Уоррен яростно сосал свою трубку и, казалось, целиком погрузился в размышления, затем наконец вынырнул на поверхность и мрачно проговорил:

– Если хотите знать мое мнение, у меня есть серьезные подозрения, что эта история в духе Рокамболя была придумана специально для ваших ушей, дорогой князь. Правда, возможно, куда проще и куда больше соответствует женской натуре: леди Фэррэлс встретила своего бывшего возлюбленного, и потухший было огонь вспыхнул вновь. Я не знаю, что там между ними произошло на Гросвенор-сквер, но склоняюсь к любовной версии. Теперь же прекрасная Анелька пытается спасти и себя, и своего любовника.