Знак чудовища - Афанасьев Роман Сергеевич - Страница 21

Пройдя через задний двор, они вскрыли окно первого этажа и забрались в одну из комнат. Виуд знал, что она пустует, потому что принадлежит его куму, уехавшему в другой город. Из комнаты они прокрались в огромный коридор и на цыпочках добрались до двери, ведущей на общую лестницу. Около одной из комнат Виуд задержался.

– Идите вперед, – шепнул он Сигмону. – Поднимитесь по лестнице на чердак. Я вас сейчас догоню, только прихвачу кое-что.

Тан не стал спорить – глупо было разговаривать посреди чужого дома, в который они пробрались тайком, – и потому молча пошел к двери. Виконт, шедший первым, легко открыл немудреный замок, и беглецы вышли на большую проходную лестницу с каменными перилами. Не мешкая, они поднялись на самый верх к двери, ведущей на чердак. Тут снова пригодилось умение Риго обращаться с замками.

Чердак оказался под стать дому – большая зала с высоким потолком, державшимся на деревянных столбах. Чувствовалось, что строили его основательно, с расчетом, что здесь будет жилое помещение. Но, к счастью, оно пустовало.

Хотя на улице всходило солнце, на чердаке было по-прежнему темно. В стене виднелось только одно круглое окно, закрытое деревянными ставнями. Сквозь щели пробивался утренний свет, но его было слишком мало, чтобы осветить огромный пустой чердак.

Как только они переступили порог, виконт облегченно вздохнул и канул в темноту. Сигмон задержался у входа. Он обвел взглядом новое пристанище и убедился, что им ничего не грозит, – судя по толстому слою пыли на полу, тут редко кто бывал. Вдоль стен громоздилась рухлядь: рассыпавшиеся от старости комоды, изъеденные жучком шкафы, тюки со старыми вещами, обломки вешалок и прочий хлам, что обычно копится на чердаках десятилетиями.

Скрипнула дверь, и тан шарахнулся в сторону, хватаясь за меч. Он был готов сразить любого, кто сунет любопытный нос на чердак, но это оказался всего лишь Виуд. Лавочник, опасливо косясь на меч, прикрыл дверь и подошел к тану, прижимая руки к груди.

– Где вы были? – прошипел ла Тойя. – Надеюсь, вы не разговаривали с родней?

– Нет, – помотал головой лавочник. – Они не должны ничего знать.

– Но почему вы задержались?

Лавочник ухмыльнулся и вытащил из-за пазухи большую краюху хлеба. Он ловко разломил ее на две части и протянул одну из них Сигмону.

– Возьмите, – сказал он. – Это вкусно.

Сигмон принял хлеб – подсохший, вчерашний – и только тогда понял, насколько голоден. Едва различимый запах подгоревшей корочки сводил с ума, и тан едва не впился зубами в черствую горбушку, казавшуюся сейчас самым лучшим пирогом. Лавочник, нисколько не стеснясь, с довольным урчанием принялся за свою долю. Тан сглотнул слюну и отвернулся.

– Риго, – позвал он. – Риго! У нас есть еда. Где вы?

На чердаке царила темнота, но солнце светило все ярче, и сквозь щели в кровле пробивался рассеянный свет. Оглядевшись, тан увидел виконта – тот забился в самый дальний угол и сидел на полу.

Сигмон направился к новому знакомому, собираясь поделиться с ним едой, но лавочник ухватил его за рукав.

– Постойте, – прошептал он, торопливо прожевывая последние куски. – Подождите, тан.

– Что случилось?

– Не подходите к нему.

– Что за глупости! Я не собираюсь в одиночку есть хлеб, когда мой друг голоден.

– Господин Сигмон! – Лавочник придвинулся к тану и засопел прямо в ухо. – Виконта надо убить.

– Вы что, Виуд, с ума сошли? У вас, верно, от воздуха свободы помутилось в голове.

– Господин Сигмон, неужели вы не видите – это упырь!

– Виуд!

– Это вампир! Судите сами: едва взошло солнце, он забился в самый темный угол. Он бледен, боится солнечного света и ходит бесшумно, как привидение. Смотрите, он засыпает! Давайте набросимся на него и прикончим, пока он спит.

– Виуд, вы определенно лишились рассудка. Виконт просто устал, он много времени провел в темнице. Я тоже хочу спать...

– Вспомните, как он шарахнулся от вашего меча! В нем есть эльфийское серебро, а все вампиры боятся серебра, даже простого.

Сигмон посмотрел на меч и перевел взгляд на Риго. Тот сидел в углу, под стропилами, с головой закутавшись в черный плащ стражника. Похоже, он действительно прятался от солнечных лучей. Тан облизал пересохшие губы, припоминая демона, едва не погубившего его в подвале Фаомара. Вампир? Не может быть. Но если это так, то выходит, он вытащил из темницы опасное чудовище и сам провел его в мир людей. Вампир! Но ведь не случайно виконтом должен был заниматься сам магистр коллегии магов.

– Риго! – позвал Сигмон, внезапно решившись. – Виконт!

– Тише, – зашипел лавочник. – Тише, тан, пусть он уснет!

Ла Тойя, не обращая на него внимания, повысил голос:

– Виконт, очнитесь! Нам надо поговорить!

– Господин Сигмон, умоляю вас!

Плащ с треском распахнулся, и де Сальва вскочил на ноги. Лавочник с воплем отскочил к двери, а Сигмон отшатнулся и вскинул меч: на него глядел оживший мертвец. Лицо виконта стало мертвенно-бледным, как у покойника, кожа шелушилась, словно ее терзала проказа. Под глазами Риго залегли темные круги, а бескровные губы синели, как два раздавленных дождевых червя.

– Сигмон, – позвал Риго. – Прикончите толстяка, и на том поставим точку.

– Виконт, – прошептал потрясенный тан, – вы...

– Да, прах вас возьми. Я вампир. Упырь. Что это меняет, любезный тан?

– Вы мне лгали!

– Ничуть. Вы не спрашивали меня, кто я такой. И я не спрашивал, кто вы.

– Вампир! Я выпустил на свободу вампира!

– Тан, не шумите, вас могут услышать. Успокойтесь, я не сделаю вам ничего плохого.

– Но, виконт, вы – упырь!

– Господин Сигмон, – крикнул лавочник, прятавшийся за спиной тана, – прикончите его! Убейте вампира, пока он слаб! Иначе он придет за нами ночью!

– Сигмон, не слушайте мерзавца. Это низкий род, лавочник, меняла, подлейшая душа. А я выпустил вас из темницы, вспомните об этом.

Ла Тойя опустил клинок, не зная, как поступить. Вампир был прав, он действительно помог Сигмону выбраться на свободу. Но он вампир и почти ничем не отличается от твари, что скрывалась за обликом дочери Фаомара.

– Сигмон, вас смущает мой внешний вид? Но вы должны знать, насколько обманчива внешность.

– Знаю, – согласился тан. – Это меня и пугает.

Осмелевший Виуд выбрался из-за спины Сигмона и встал рядом, стараясь, впрочем, держаться подальше от вампира.

– Тебе не уйти, тварь, – прошипел он. – Тебе конец.

В руке лавочник сжимал огромную двузубую вилку, больше напоминавшую крестьянские вилы. Теперь Сигмон понял, почему Виуд задержался по дороге на чердак, – прихватил серебро. Выходит, он все знал с самого начала.

– Вот за что всегда презирал разбогатевших лавочников, – с презрением бросил виконт, – так это за дорогую посуду и дешевую душонку.

– У тебя и такой нет, упырь! – крикнул толстяк. – Ты губишь чужие души, потому что у тебя нет своей!

Де Сальва пригнулся, зашипел и раскинул руки, словно собирался заключить лавочника в дружеские объятия. Но Сигмон шагнул вперед и поднял меч. Он, наконец, решился.

– Виконт, – холодно произнес он. – Вы должны оставить нас.

– Сигмон!

– Уходите, пока я не пустил в ход клинок. Я знаю, что совершаю большое зло, отпуская вас, но таны ла Тойя всегда платят долги. Если мы встретимся еще раз, то будем сражаться.

– Господин Сигмон! Убейте его!

– Замолчите, Виуд. Вам не понять, что такое долг чести.

– Сигмон, – тихо сказал Риго, опуская руки. – На улице солнце. Это просто еще один способ убить меня.

– Больше ничем не могу вам помочь, виконт, – отозвался ла Тойя. – Я и так слишком добр к вам. Не требуйте от меня большего.

– Проклятие, Сигмон! Это же верная смерть!

– Вы и так мертвы, виконт.

Риго глянул на лавочника, и под его взглядом, полным ярости, тот отшатнулся. Сигмон снова вскинул клинок и направил его на вампира, предупреждая, что еще шаг – и начнется бой.

Виуд, почувствовав поддержку, выругался, взмахнул рукой и метнул свое нелепое оружие в вампира. Тот прыгнул в сторону, Сигмон угрожающе взмахнул мечом – и Риго с проклятиями кинулся к окошку. Ставни были закрыты, но вампир проломился сквозь них и вылетел на улицу вместе с обломками рамы.