Между землей и небом - Афанасьев Роман Сергеевич - Страница 2

– Угу, – отозвался Бортников, подавляя желание брякнуть что-нибудь насчет ситхов и джедаев. Машина ехала все медленнее, и он стал высматривать подходящий поворот. Улочка была настолько узкой и заброшенной, что ему сделалось страшно. Он вдруг понял, что они не едут к метро. Седов завез его совсем в другую сторону.

– Слав, – позвал он. – Так в чем проблема?

– Проблема в выборе, – отозвался Славик. – Разрушитель может сделать доброе дело. А Творец – причинить зло. Если так нужно для дела, понимаешь?

– Да, – отозвался Игорь, незаметно берясь за ручку двери. – А я-то тут при чем? Мне нужно решить, на какую сторону встать?

– Нет, – тихо отозвался Славик. – Ты свой выбор давно сделал. Теперь очередь за мной.

Машина резко затормозила, Славик бросил руль, резко повернулся к пассажиру, и в его левой руке блеснул металл.

– Выбор должен сделать я, – тихо сказал он. – И у меня есть черная точка.

Бортников, приоткрыв рот, с изумлением взглянул на черный зрачок пистолета, нацеленный точно в его сердце. Взгляд Славика не сулил ничего хорошего. Его водянистые голубые глаза остекленели. Рот сжался в узкую полоску, остро проступили скулы, – казалось, еще миг, и порвут побледневшую кожу.

Игорь держался за ручку двери, готовясь сбежать в любой момент. Но сейчас боялся шевелиться. Славик под кайфом, ясно как день. Наглотался какой-то дряни, вот его и плющит. Ишь, расколбасило – даже не мигает. Главное, не возражать. Не злить попусту.

– Знаешь, Игорь, – тихо сказал Славик, – в каждом из нас есть и хорошее и плохое. И всем однажды приходится делать выбор. Кем бы ты ни был – творцом, разрушителем, – выбор есть всегда. Просто сейчас в мире темного стало больше. И я выбрал.

– Слав, – тихонько позвал Игорь. – Славик…

– Прости, – шепнул Седов и спустил курок.

Пистолет сухо щелкнул, и Бортников взвизгнул – тонко, по-бабьи, сорвавшись на высокой ноте. И выпучил глаза, не веря, что еще жив. Выстрела не было. Седов удивленно глянул на пистолет, нажал на курок еще раз – снова осечка. И только тогда Игорь заорал и рванулся в сторону, ударившись в дверь машины всем телом. Дверь не выдержала – от удара вылетела с мясом, рассыпая стекла по асфальту. Игорь вывалился на дорогу и прямо с колен, как заправский спринтер, стартовал в сторону ближайшего угла. Он бежал и орал на бегу во весь голос, чувствуя неприятную сырость в штанах. И только у самого дома, на углу обычной кирпичной пятиэтажки, его догнал крик Славика.

Игорь обернулся. Не мог не обернуться – настолько силен был зов, в который сумасшедший вложил весь гнев и отчаянье.

Славик стоял у машины и целился в него из пистолета. До выстрела оставался один миг – Игорь почему-то знал, что на этот раз пистолет выстрелит. А он – не успеет отшагнуть в сторону. И тогда он вскинул руки, закрывая лицо от черного глаза…

Машина вспыхнула, как спичечная головка. Зафырчала, заворчала, полыхнула желтым пламенем, отбросив в сторону хрупкую человеческую фигуру с пистолетом. И взорвалась, расплескав огонь по мостовой.

Хором взвыли сигнализации машин – и тут, и на соседних улицах. Кто-то закричал из окна, вдалеке раздался визг тормозов. И тогда Игорь очнулся.

Он повернулся и побежал наобум, надеясь, что дорога выведет его к метро. Он бежал, оставляя следы на асфальте, как на сырой земле. Из-под ног змеились трещины, но Игорь этого не замечал. Он бежал мимо машин, и гудки сигнализации умолкали навсегда. Подходил к светофорам, и те моргали всем цветами разом.

И все же он дошел до метро. И поехал домой.

3

В квартире стояла мертвая тишина. Молчал сгоревший музыкальный центр. Телевизор, пустив трещину по экрану, умолк, похоже, навсегда. Во всем доме было тихо.

Игорь сидел на диване и рассматривал останки мобильного телефона, что рассыпался в труху прямо у него в руках. Он боялся. Боялся пошевелиться, встать с дивана и тем самым что-то сделать. А ведь когда он только зашел в квартиру – усталый, испуганный, с горящими глазами, – не верил. То, что случилось с машиной Славика, ни о чем не говорило. Бывает. Замкнуло провод, машина загорелась, потом взорвалась. А Славик – обычный псих, спятивший от чтения тоненьких книжиц в мягких обложках, в которых самозваные гуру рассказывают, как правильно прочищать чакры и выходить в астрал. Вот так думал Игорь, когда пришел домой.

Но потом лопнула лампочка – едва Игорь коснулся выключателя. Ему стало нехорошо. Он заметался по квартире, чувствуя, как внутри ворочается что-то большое и страшное, разбуженное взрывом машины. Он не желал этого замечать, гнал прочь безумные мысли. Но потом сломался музыкальный центр. Телевизор. Кран в ванной. Единственный цветок в квартире – выносливый алоэ, – и тот засох. Тогда Игорь забрался на диван и, затравленно озираясь, попытался позвонить Светлане. Мобильник рассыпался у него в руках. Игорь закричал, схватился за голову, попытался отогнать от себя то, что шло изнутри… Во всем доме отключился свет. Разом. Словно рубильник опустили.

Прислушиваясь к тому, как соседи тихо бубнят на лестничной площадке и впустую щелкают переключателями на распределительном щите, Игорь подумал: если кто и сошел с ума, так это он. Не Славик.

Расслабившись и шумно задышав носом, Бортников раскинулся на диване и попытался успокоиться. Это оказалось делом непростым. Мысли носились в голове стаей испуганных ворон, сердце колотилось в ребра, как мотор, а в жилах пел адреналин. И что-то ворочалось внутри. Но Игорь дышал ровно и не шевелился – как перед экзаменом, когда он чуть не завалил все из-за высокого давления. И это сработало. Вспомнив о госэкзаменах, о защите диплома и о том, что этот диплом не принес ему ни копейки денег, Бортников успокоился. Вернулся привычный мир – с его проблемами и заботами. С пустым кошельком, завтрашним рабочим днем и с несостоявшимся свиданием.

Игорь вздохнул и заворочался на диване. Он попытался прислушаться к самому себе, к той силе, что ворочалась внутри, и почувствовал ее. Так, как чувствуют руку или ногу… Часть тела. И она подчинялась. Игорь тихонько потянулся в сторону и ощутил, что не одинок. Он чувствовал это – словно волны на озере: катятся по зеркальной глади, сталкиваются, наползают друг на друга. Будто кто-то камешки в воду бросает. Кто? Он сам. И еще сотни таких, как он. Невидимое озеро покрыто рябью, как от сильного ветра. Игорь чувствовал – его сил хватит, чтобы устроить настоящую бурю. От других волны шли мелкие, так, ерунда. Он – самая большая рыба в этом озере. Если не считать той теплой волны, что подходит все ближе и ближе.

Бортников вскинул голову и прислушался. Все тихо – соседи убрались с площадки, отчаявшись наладить щиток. Электричество так и не дали. Звонок не работал, но Игорь знал: перед дверью кто-то стоит. Тот, от которого идет большая и теплая волна. Стоит на пороге и ждет. И Бортников внезапно понял – кто.

Он вскочил с дивана и опрометью бросился в коридор. Задержался у зеркала, пригладил взъерошенные волосы рукой и распахнул дверь.

На ней был воздушный желтенький сарафан – тот самый, что они купили вместе в начале лета на одной из распродаж. Худые загорелые руки скрещены на груди, подбородок вздернут, темные, почти черные глаза смотрят с вызовом. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам и, кажется, потрескивают от теплой волны, что исходит от этой худенькой девчонки, напоминающей рассерженного птенца. Светка.

– Свет, – сказал Игорь. – Прости. Я…

И все понял. Почувствовал. И отошел в сторону.

Левыкина прошла в коридор, подождала, пока он закроет дверь, и резко обернулась.

– Свет, – тихо сказал он. – Это правда, да?

Она кивнула. Игорь чувствовал, как от нее исходит волна света и тепла. И встречается с волной холода и мрака, идущей от него.

– Ты все знала, – прошептал Бортников. – С самого начала, да?

– Да.

– Почему ты не сказала?! – возмутился Игорь. – Как ты могла!